— В армии, — буркнул Семен, — там и не такому научишься…
Доктор качнул головой, и на его одутловатом лице не отразилось ничего. Дав Семену еще несколько указаний, он ушел.
Семен прошел на кухню и, сев за стол, посмотрел на часы. Время визита доктора закончилось тогда, когда должен был пожаловать Капитон.
Едва Семен подумал об этом, как в прихожей раздался звонок.
* * *Капитон был красен, взволнован и, как обычно, с похмелья. Его крупное тело укутывал просторный свитер — дорогой, но уже в нескольких местах заляпанный какой-то гадостью, а на коротких и толстых, как тумбочки, ногах красовались безразмерные джинсы из тех, что носят ультрасовременные тинейджеры — со множеством цепочек и карманов в самых неожиданных местах.
В квартиру он вошел один, но, выглянув в окно, Семен убедился, что Капитон приехал на собственном джипе, да еще и с машиной охраны. Видимо, новости Семена так встревожили Капитона, что последний решил не рисковать, разъезжая по городу без охранников. Когда такие дела творятся неподалеку от города, где гарантия, что в городе спокойно?..
— Ну, — пропыхтел Капитон, присаживаясь к столу и вытирая пот со лба огромным цветастым платком, — рассказывай по порядку, как все произошло.
— И рассказывать нечего, — передернул крепкими плечами Семен, — то есть не важно.
— Не понял?
— А важно то, что в одной комнате лежит Петя Злой — ему руку прострелили, а в другой Филин… Филин совсем плохой, у него крови осталось — вряд ли на стакан наберется…
Капитон сочувственно покивал головой.
— Кстати, насчет стаканов, — непосредственно после этого проговорил он, — у тебя ничего выпить нет? Там в баре вроде было… А то у меня… После вчерашнего башка, как цирк имени Дурова…
Семен молча поднялся и проследовал в комнату, где был бар. Петя Злой, спавший в той комнате на диване, мгновенно вскинулся и вопросительно уставился на Семена. Забинтованные руки Пети шарили по постели, точно в поисках пистолета.
— Спокойно, — сказал Семен, поглядев в мутные Петины глаза, — спи, спи…
Петя Злой хотел что-то сказать, но, приподнимаясь, неловко задел недавно простреленной рукой спинку дивана и с тихим шипением опустился обратно.
— Спи, сказал, — повторил Семен.
— Болит, сука, — пожаловался Петя. — А кто там еще пришел?
— Капитон. Разбираться будем.
— А Филин как?
— Нормально, — сказал Семен, — спит. Доктор говорил, что тебе и ему спать надо. Так быстрее силы восстанавливаются.
— Ага, — сказал Петя и улегся снова.
Он закрыл глаза, но вдруг лицо его исказила гримаса ненависти.
— Ну, падла… — прошипел он сквозь зубы, неизвестно к кому обращаясь, — если я тебя, гнида, встречу еще раз… Жопу нашпигую свинцом…
Семен открыл бар и обнаружил там несколько початых бутылок текилы и еще каких-то иностранных напитков с яркими этикетками.
«Ну вот, — мрачно подумал он, — хорошо, что запас спиртного братва раньше не обнаружила. Они за пузырьком сбегали и успокоились. А если бы нашли эту хрень заморскую, то до утра бы лакали. А как потом на дело пошли бы? Эх, Петя, Петя… Лучше бы тебе того парня не встречать больше, который тебе вторую руку прострелил. Не ты ему, а он тебе жопу свинцом нашпигует, это скорее всего. Явно парень тот крутой… Ну, ничего, сейчас с Капитоном погутарим, может быть, выяснится, что к чему… А если Капитоша найдет того парня…»
Семен яростно стиснул горлышко бутылки, так сильно, что, казалось, еще немного и стекло хрустнет под его пальцами. Он вытащил бутылку из бара и закрыл створку.
— Ого! — обрадовался Капитон бутылке. — Текила! Давай-ка для начала маханем по одной, а потом ты рассказывать будешь…
Они выпили по одной, потом еще по одной, а потом еще.
В течение получаса Семен рассказывал Капитону обо всем происшедшем ночью, стараясь не упустить ни одной детали. При этом он пытался заглянуть в глаза своему собеседнику, чтобы понять — может Капитон помочь ему или нет. Но глаза Капитона, юркие и удачно прячущиеся за массивными валунами брыластых щек, были совершенно неуловимы. Семен смог только разглядеть в них хищный блеск, по которому он определил глубочайший интерес Капитона к своему рассказу. Впрочем, такой же блеск появлялся в глазах толстого пьяницы и когда он смотрел на зеленую жидкость в фигурной литровой бутылке.
— Вот, — закончив, проговорил Семен, — это все, что смог вспомнить. Больше, кажется, рассказывать не о чем. Какие соображения?
Капитон поднял вверх палец, наскоро выпил стопку и глубоко задумался. Он не говорил ни слова в течение нескольких минут. В голове его все крутились мысли по поводу того странного человека, которого подвозила Анна. Капитон, может быть, и не обратил бы внимания на эту историю, если бы не дурацкое предчувствие, никогда его не обманывавшее, и не гонцы от Седого, прибывшие в Питер, которых надо было курировать и, соответственно, владеть ситуацией в городе, не допуская никаких непредвиденных событий. Седого Капитон побаивался и отвечать перед ним, если что, не хотел. Сегодня утром — сразу после звонка Семена, не успев даже как следует похмелиться, — Капитон принялся обзванивать своих хороших знакомых, отвечающих за негласную, но очень полезную связь Капитона с МВД, однако, потратив на это полтора часа, ничего не добился.
Никто решительно не знал о странной заварушке, разыгравшейся вчера на подъезде к Питеру. Будто и не было всего этого — ментовской засады, незнакомца, удирающего в лесопосадки, расплывчатого и необязательного допроса Анны в отделении. Не было даже следователя, приметы которого, как могла подробно, описала Анна.
Тут впору было склониться к мысли, что вся эта история — плод воображения Анны, но Капитон прекрасно знал, что Анна не имеет никакого воображения, да если бы и имела, зачем ей выдумывать? Двойная игра? Бред какой-то… Анна предана ему, Капитону, как собачка. Но что же тогда происходит?
— Слушай, — заговорил вдруг Капитон, — а как, ты говоришь, выглядел этот твой супермен.
— Не супермен, — поморщился Семен, — просто хорошо подготовленный человек. Можно сказать, профессионал. Да и мы, надо признаться, облажались. Думали, что легко возьмем Лильку… девчонку… А ее единственного охранника замочим. Но вышло все не так.
— А как он выглядел?
— Ну… м-м… Ничего определенного сказать не могу. Разве только одна деталь — борода у него была…
— Борода? — озадаченно переспросил Капитон.
— Борода, — повторил Семен, — вшивенькая такая бороденка. Жидкая. Мокрая от дождя.
Капитон кивнул и тут же вытащил из кармана своих необъятных джинсов мобильник.
— Алло, — набрав номер, заговорил он, — Анька? Это я… Ага… Узнала? Слушай, тут такая тема… У того типа борода была?
Он выслушал ответ и поморщился.
— Точно не было? — переспросил он.
Капитон снова поморщился и отключил телефон.
— Что это за тип? — осведомился Семен.
— Какой тип?
— Ну тот… про которого ты спрашивал.
— А, этот… — Капитон пренебрежительно махнул рукой. — Так, ничего особенного. Просто одна странная история, в которой я не могу разобраться.
— А эта история…
— Нет, — успокоил его Капитон, — к вашему делу она никакого отношения не имеет.
Так сказал Капитон, в глубине душе звериным своим чутьем чувствуя, что с этим утверждением он явно поторопился.
* * *Щукин вышел из туалета и вернулся на кухню, но на кухне Ляжечки уже не было. Ляжечка, насвистывая что-то, выходил из комнаты, где на диване сидела Лиля.
— Порядок, — неизвестно к чему проговорил Ляжечка и весело кивнул Щукину, — теперь и я в сортир сбегаю. Солью пену от пива.
— Давай, — разрешил Щукин.
Как только дверь туалета за Ляжечкой захлопнулась, Николай прошел в одну из комнат. Лиля лежала на диване лицом вниз. Щукин, ожидавший увидеть ее сидящей в той же позе, что и оставил, остановился, и из-под ног его катнулся под диван какой-то предмет.
Николай наклонился и пошарил рукой под диваном. Потом поднялся, брезгливо отряхиваясь от пыли. В руках его был одноразовый шприц, явно только что использованный.
Щукин швырнул шприц обратно под диван и присел рядом с Лилей.
— Эй, — позвал он, тронув ее за плечо.
Никакого ответа.
Щукин осторожно поднял бессильно свесившуюся с дивана руку Лили и закатал ей по локоть свитер. Потом тихонько присвистнул и поднялся на ноги.
Загудела вода в сливном бачке, и Щукин вернулся на кухню.
«Вот так, — подумал он, — Лилю-то нашу препаратиком каким-то накачивают. Вон у нее на сгибе локтя несколько черных дырочек — следов от уколов. Чтобы, значит, не дрыгалась и вела себя прилично. А что? Дешево и сердито. Так она могла бы попытаться убежать или знак какой подать мусорам или еще кому. А под действием препарата она не девушка вовсе, а… мумия… Кукла. А препарат ей вкалывает Ляжечка. И снадобье он, надо думать, при себе носит. И не особенно это скрывает. Я же не дурак, чтобы не догадаться, что Лиля под действием наркотика находится… Но все равно — надо взять на заметку. Препарат у Ляжечки всегда под рукой — это раз. А два… Кто его знает, может быть, не все обстоит так, как Ляжечка мне рассказывает. Что я знаю об этой Лиле? Да практически ничего. И рассказать она мне ничего не может. По понятным причинам. Вполне возможно, что еще и поэтому ее и накачивают всякой дрянью — чтобы не болтала лишнего… Л-ладно…»
