— Нужен третий. Так азарта нет.
Клоун бросил быстрый взгляд на Алексея, потом обернулся к фокуснику:
— Садись?
— Я? Третьим? — Фокусник возмущенно фыркнул. — Ты же знаешь, я ненавижу эти карты! — И, обращаясь к Жгуту, обиженно добавил: — Между прочим, плащ тоже пропал. Фиолетовый такой, шелковый.
Алексей не смотрел на него. Жонглер снова начал сдавать, и мелькавшие над столом карты завладели полностью вниманием старшего лейтенанта. Неведомая сила, какой-то коварный, дикий зверь, все время дремавший в душе Алексея, теперь пробудился и рвался к столу. Он то грубо дергал, требуя подойти и включиться в игру, то затихал, принимаясь ворковать и уговаривать. Алексей хорошо помнил свою клятву, данную Галине, помнил свой зарок не играть больше, и голос разума противостоял уловкам зверя, хотя даже ладони вспотели от напряжения. На всякий случай Жгут взялся за край тумбы, на которой стоял гипсовый бюст товарища Ленина. Не потому взялся, что рассчитывал на моральную поддержку мудрого учителя, а просто схватился, как сухопутный человек, ступив на борт корабля, предпочитает хвататься за любой поручень ради собственного успокоения.
Игра шла полным ходом. Карты летали над ящиком, шлепались, перевернутые, складывались обратно в колоду, тасовались. Играющие брали их в руки, смотрели, прикупали, получая еще карту или останавливаясь. Они вольны были поступить так или иначе, вольны были раскрывать карты веером или тащить их одну над другой, вольны были идти ва-банк или довольствоваться скромной комбинацией, вольны рисковать, играть, выигрывать.
Порхающие из рук в руки карты действовали на Алексея, как ловкие пассы гипнотизера на пациента, как серпантин извивающегося в охотничьем танце удава на мартышек и кроликов. Жгут крепче вцепился в постамент.
Мимо прошел фокусник. Он опять что-то спросил про свой фиолетовый плащ.
— Фиолетовый? — механически переспросил Жгут, вытягивая шею, чтобы через плечо фокусника следить за игрой. — Такие плащи бывают?
— Фиолетовый, — упрямо повторил фокусник, — с желтыми звездами. — И сдвинулся, закрывая собой игру.
— Не гунди! — в сердцах отмахнулся от него Алексей. — Найдем мы тебе и плащ, и шляпу. — Жгут вежливо взял фокусника за плечи и отодвинул чуть в сторону. — Найдем тебе и белку и свисток.
Чтобы отодвинуть фокусника, Алексею пришлось отпустить руку, и мечущийся в нем зверь не преминул воспользоваться этим моментом. Он подтолкнул человека к столу, и тот сделал неровный шаг.
— Еще, — посмотрев на свои карты, процедил клоун.
Получив карту, он положил ее картинкой на ладонь и, чуть раздвинув пальцы, посмотрел на нее через образовавшуюся щелку. Судя по всему, карта пришла не в жилу. Клоун шумно втянул носом воздух, медленно поднял руку и потянул ее вперед, за следующей картой, но вдруг передумал и спрятал руку под себя.
— Себе! — выдохнул он, зажимая свои карты в кулаке и прикусывая губу.
Жонглер медленно вытянул карту и положил поверх первой. Хитро прищурившись, посмотрел на соперника, потянул вторую. Оба игрока и Алексей затаили дыхание.
— Перебор, — с досадой сказал жонглер, едва увидев край карты.
— Восемнадцать! — Клоун шмякнул картами по ящику и стремительно, жадно выхватил из стопки жонглера отыгранную купюру. — Восемнадцать! — повторил он, торжествующе оглядываясь по сторонам. — А?
Глаза его блестели от счастья. Алексей сделал еще шаг вперед.
— Твоя рука. — Жонглер положил перед клоуном колоду.
Клоун сорвал с головы свой парик-мочалку и, швырнув под ноги, схватил карты. Руки его мелко дрогнули, как у золотоискателя, выбирающего из промытой породы первую крупинку вожделенного металла, как у наркомана, получившего после долгих часов ломки желанный шприц.
Алексей сделал новый шаг, еще шаг и оказался прямо перед столом. Он подхватил словно дожидавшийся его табурет и решительно подсел к играющим.
— Сдавай! — махнул он рукой и снял с головы фуражку.
* * *
Вячеслав Ворон, тяжело вздохнув, взглянул на часы, потом на накрытый стол, снова на часы. Алексей со своими гостями-артистами где-то сильно задержались. Голощекины тоже куда-то запропастились. Галина чем-то брякала на кухне, а Вороны сидели в комнате у накрытого праздничного стола и смотрели в мутный экран умирающего «Темпа».
Испустив еще один тяжкий вздох, особист мужественно отвернулся от стола и даже попытался дышать не так глубоко, чтобы ароматы не раздражали желудок. Долго держать себя в руках не получилось, он потихоньку протянул руку к крайнему блюду, отломил веточку зелени и принялся жевать.
Маневр его тотчас был отмечен Альбиной. Она наклонилась к мужниному уху:
— Слава, если ты будешь столько есть, у тебя будет талия, как у Сердюка.
— Я много ем? — хмыкнул майор, выдергивая изо рта уцелевший черенок. — Хорошая шутка. — Он понизил голос: — Никто даже стакан воды не предложил.
— Мы не на водопое, — строго напомнила ему Альбина.
— Я вообще не понимаю, зачем мы сюда пришли?
— Чтобы приятно провести вечер в обществе культурных людей, — растягивая слова, ответила ему супруга.
— Я не заметил общества, — буркнул Ворон, поднимаясь. — Так, ладно, ты, если хочешь, оставайся, а я…
Из кухни вышла Галя, держа в руках полную хлебницу. Увидев стоящего Вячеслава, она растерянно взглянула на подругу.
— Галя, — застегивая китель, пробубнил Ворон, — спасибо за приятный вечер. Я… — Взяв Галину за руку, он приложился губами к ее благоухающей приправами кисти.
— Ты что, уже уходишь? — Галина опустила хлебницу на стул и удержала майора за рукав. — Подожди, Слава, сейчас Марина с Никитой придут, Леша с циркачами…
— А, не останавливай его, — махнула рукой Альбина. — У него свои фокусники, лилипуты и жонглеры.
Вячеслав одарил жену ледяным взглядом.
— Так ты идешь? — Не получив ответа, он еще раз кивнул Галине. — Спасибо.
* * *
— Еще. — Алексей, не растягивая удовольствия, перевернул карту и засмеялся, радостно глядя на приунывших игроков. — Очко! Нет, ребята, так друзей не обыгрывают. Это не по-сибирски. Тем более вы гости. — Он посмотрел на часы. — Давайте так. Ставлю весь свой выигрыш на кон. Пойдет?
Он сгреб лежащие перед ним деньги в охапку и, словно ворох опавших листьев, перебросил на середину ящика. Ему сегодня везло. Безумно везло. За какие-то двадцать минут он выиграл около тысячи рублей. Пересчитывать не имело смысла. Главное, он поиграл вволю, выпустил пар, и изголодавшийся зверь внутри него насытился, обмяк, ослаб. Алексей даже готов был, не глядя, отдать половину своего выигрыша, лишь бы все сейчас дружно встали и пошли к нему домой, где стол накрыт, где собрались гости, где заждалась, наверное, Галина. Он не стал бы даже сожалеть, если бы прямо сейчас проиграл весь свой банк.
Циркачи с сомнением посмотрели на кучу денег. Жонглер поморщился и отстранился.
— А если ты нас голыми оставишь?
Клоун, успевший уже избавиться от красного, на резинке, носа и стереть со лба и щек половину грима, взглянул на деньги зло и с азартом.
— Заткнись! — оборвал он товарища.
— Подарю тебе галифе! — смеясь, ответил жонглеру пьяный от удачи Алексей. — Не бойся, голым отсюда не уйдешь! Давай? Я банкую! — Он взял со стола колоду и небрежно перемешал карты, подставив клоуну, чтобы тот сдвинул.
Жонглер и клоун переглянулись, клоун ткнул пальцем в бок колоды.
— Ну что, солнышки, — озорно щелкнув картами, произнес Алексей, — сыграем в картишки?
— Вам не надоело? — взмолился фокусник, поднимаясь на сцену со своей оперенной шляпой в руке. — Сколько можно себя голодом морить?
— Смойся! — рыкнул на него клоун, нервно покусывая губы. — Заткнись, тля! — и подал знак, прося еще одну карту. Он оставил ее лежать рубашкой вверх и кивнул, передавая ход жонглеру.
Фокусник медленно подошел к клоуну, остановившись у него за спиной, наклонился и сказал негромко, но достаточно внятно, чтобы его услышали все:
— Ты грубиян и мужлан!
— Цыц! — вскинулся на него клоун, напряженно наблюдая за жонглером. Фокусник остался стоять за его спиной немым укором и памятником измученному желудку кочевого артиста.
Жонглер задумчиво потер подбородок и поднял взгляд на Алексея:
— Еще.
Жгут сдал карту.
Жонглер перевернул ее и застонал, сжимая кулаки и тюкая себя по вискам:
— Перебор!
— Ничего, ничего, — снисходительно потрепал его по плечу Алексей. — Не везет в картах — повезет в чем-то другом!
Клоун поднял со стола свою карту, посмотрел, кивнул удовлетворенно:
— Девятнадцать.
У Алексея была открыта десятка.
Он бережно погладил ее ладонью — одна из бесчисленных примет игроков со стажем — и сдал себе вторую. Десятка.
