В отличие от него Гришка, взобравшись на последний этаж старого четырехэтажного дома, постелил кипу старых газет и блаженно разлегся ни них. Но мысль о привалившем богатстве будоражила его и не давала уснуть:
«Завтра с утра я отправлюсь к Назиму в палатку и этот азербайджанец заплатит мне за драгоценную цацку уйму денег. И тогда даже сам подлый гад Ковер захочет со мною дружбу водить».
Перед его воображением возникла тщеславная картина. Как он дает крупную купюру Ковру и тот бежит по его приказу за водкой в магазин. И Гришка радостно захихикал в предвкушении реванша за перенесенное недавно унижение. Бедный бродяга совсем забыл старую мудрость: «Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь».
Крот гнал машину всю оставшуюся часть ночи и проклинал шефа, отдавшего мало понятный приказ отвести и сжечь тело бабы-челнока в другом городе. Крот было заикнулся, что и в Москве моргов хватает, но Дон рявкнул зло и категорично:
— Я сказал, увезти из Москвы и сжечь. Значит выполняй. Люди там уже ждут.
Увидев обиженное выражение лица Крота, Дон с трудом подавил желание объяснить этому недалекому боевику, что крематории в Москве являются повышенным объектом внимания со стороны спецслужб и поэтому лучше перестраховаться. Его участие в «Большой игре» требовало особой осторожности. И поэтому Дон повторил приказ, намеренно чеканя каждый слог:
— Отвезешь, проследишь как сожгут и тут же назад. Потом отдохнешь. Ты все понял?
Теперь, вспоминая этот разговор, Крот подумал: «Чего я злюсь? Дон ведь не дурак и без надобности не стал бы нас гонять в другой город. А впрочем, не так уж далеко: к рассвету уже будем на месте».
Их уже ждали. Двое крепких мужиков быстро помогли вытащить скрюченное неподвижное тело из багажника и понесли вниз по каменным ступеням. Грива остался у машины, а Крот пошел вслед за ними вниз по старым перекосившимся ступеням. Печь уже вовсю полыхала. Содрав мешковину, один из служителей крематория посмотрел придирчиво на труп:
— Небольших размеров баба, особых забот не будет.
И тут, уловив небольшую заминку, Крот спросил резко:
— Ну в чем дело? Ритуального похоронного марша ждете?
— Да нет, командир. У бабы две золотые коронки и серьга не простая в одном ухе.
— Ну ты брось, земляк. Сказано, чтобы без следа. Так что действуй.
— Ладно, как скажешь!
Крот с удовлетворением наблюдал как постепенно в пламени исчезает телесная оболочка ещё несколько часов назад живой женщины.
«Интересно, как там Толик один кукует без своей зазнобы? Нашел серьгу или нет? А то хозяин может голову оторвать за такую промашку».
Убедившись, что все в порядке, Крот вытащил из кармана деньги и передал тому, кого посчитал главным. Тот, не считая, бросил деньги в спортивную сумку, стоящую в углу.
«Не ему предназначено», — подумал Крот и пошел к выходу. Дальнейшее его не касалось. На обратном пути он дремал на заднем сиденье, а Грива вел машину. Уже к полудню они въехали в Москву. Но отдыхать им не пришлось. Дону уже доложили о потерянной серьге и он был в ярости:
— Ничего не можете толком сделать! Хоть самому бери в руки пистолет или петлю. Я вам за что деньги плачу?! Удалось установить, что бомж продал серьгу азеру в овощной палатке рядом с его домом. Езжайте срочно туда и выкупите или отнимите силой. Мне все равно. Только привезите цацку сюда. Без неё не возвращайтесь.
— А что делать с бомжом?
— Сам не знаешь? Но сначала верни серьгу. Это главное!
Крот вышел на улицу. Внутри его все клокотало. Он не имел ни малейшего представления о целях и масштабах проводимой шефом операции. Но нервозность обычно хорошо владеющего собой человека передалась и ему. Слова Дона о том, что они с Гривой могут взять серьгу силой давали Кроту карт-бланш и он решил действовать напролом без особого плана.
Ведомый им «мерседес» с демонстративной наглостью заехал на тротуар и подъехал вплотную к овощной палатке, присоседившейся к большому продовольственному магазину. Грива легко оттеснил от окошка интеллигентного старика и двух женщин, а Крот трижды, с силой ударил кулаком по обитой жестью деревянной двери. Продавец, сразу поняв, что незваные гости подъехали не за покупкой овощей, открыл дверь. Крот, не спрашивая разрешения, вошел во внутрь палатки и начал разговор без предисловий напрямую: Где серьга, купленная сегодня у хромого бродяги?
Продавец настороженно посмотрел на огромного роста «качка», явно не склонного к мирному течению беседы. Но и сдаваться просто так кавказцу-мужчине было не к лицу и потому он спросил как можно тверже: А в чем дело? Я заплатил, и вещь теперь моя.
Крот, заметив во взгляде продавца признаки тревоги и беспокойства, догадался: «Он отдаст серьгу, но ему надо дать возможность отступить с почетом». И боевик сменил тон: Слушай, командир, эту серьгу мой шеф подарил своей телке. А та потеряла — примета плохая. Вернуть надо. Скажи, сколько заплатил бродяге и я уплачу, не торгуясь, в три раза больше.
Кавказец, обрадованный возможность уступить с честью, сказал как можно независимее:
— Хорошо, давай триста «зеленых» и забирай.
«Врет, гад! Небось, дал бомжу на пять бутылок водки. Но спорить не буду, мне эта серьга нужна. Ох как нужна».
Азербайджанец взял купюры с удовольствием: «Я сегодня провел неплохую сделку. А то попытались меня на голос брать. Не на того наехали».
Крот аккуратно развернул клетчатый кусок бумаги, в который была завернута серьга: «Так себе украшеньице: продолговатый светлый камень на длинной изогнутой переплетенной в узор подвеске».
Крот вновь завернул серьгу в бумагу и не отказал себе в удовольствии хлопнуть чернявого парня покровительственно по плечу: Ну вот молодец, джигит. Службу знаешь, а главное правильно её понимаешь!
Крот, довольный благополучным выполнением задания, вместе с Гривой направился к машине.
Глядя вслед отъехавшему «мерседесу», азербайджанец пожал плечами: «Серьга действительно, плевая и триста долларов не стоит. А зачем этим „качкам“ платить за серьгу такие деньги это их дело. Мне и своих забот хватает».
И торговец вновь приступил к своим хлопотливым обязанностям.
Крот привез добычу Дону, но вместо похвалы услышал довольно равнодушное:
— Вот и молодец, сумел избежать наказания. В следующей раз будь повнимательнее. Поехали, отвезешь меня домой. Потом отдохни, поспи пару часов и доведи дело с бомжом до конца.
— Я понял и все сделаю.
— Ну и хорошо, Тогда и я забуду о твоих ошибках. Плохое начало, Крот. Очень плохое. Нынешнее дело не обычное и я не хочу больше никаких неприятностей.
Они спустились вниз и сели в «Мерседес». Дон расположился на заднем сиденьи, а Грива сел рядом с Кротом. Теперь была очередь Крота вести машину. Он здорово подустал за последние сутки и потому вел машину осторожно на небольшой скорости. Внезапно сверху с ясного неба загремел гром и с веселой дерзостью закапали тяжелые водяные капли, соединившиеся в единые тонкие паутинки-струи.
«Грибной дождь», — подумал Дон, вспоминая как свято верил в детстве, что после такого полива грибы тут же начинают вылезать из-под земли как суслики из своих норок. И очень удивлялся, если бродя по опушке леса сразу после дождя, не находил вожделенной добычи.
«Святая простота», — улыбнулся сам себе Дон. Внезапно он ощутил жалость к тому наивному пареньку совсем не похожему на него сегодняшнего:
«Отними у меня власть и деньги и я не захочу больше существовать на этой земле. Мне тогда жизнь станет не нужной. А потому я не могу потерпеть поражение в затеянной „Большой игре“. Слишком многое поставлено на карту».
Дождь прекратился. И отгоняя от себя ненужные детские воспоминания, Дон приказал: — Останови на минутку машину Крот, и прижмись поближе к тротуару.
Дон вышел из машины, брезгливо перешагнул через грязный быстро бегущий ручеек и подошел к железной решетке водяного стока. Достав из кармана серьгу, он бросил её вниз. Но с первой попытки избавиться от опасной улики ему не удалось: зацепившись за край одной из секций решетки, украшение повисло над бездной городского отстойника. Бегущий поток переливался через серьгу и она шевелилась словно живое существо, выбирающее себе более удобную позицию для прыжка. Дон уже занес ногу, чтобы скинуть серьгу вниз. Но в этот момент, словно испугавшись его прикосновения, увлекаемая струями бурлящего потока блестящая слезинка в последний раз, сверкнув своими гранями на дневном свету, скатилась вниз в темный провал грязной городской канализации.
И эту податливую покорность Дон воспринял как доброе предзнаменование и довольный вернулся в машину.
* * *
Гришка Лоскут был разочарован. Даже обрадовавшись неожиданной дармовой выпивке, Ковер сам за водкой не побежал, сохраняя свой авторитет, а послал Ляльку. При разливе и выпивке он не упускал возможности высказать пренебрежение Лоскуту. И Гришка с тоской думал, что все опять закончится мордобоем и издевательствами. К тому же он опасался, что захмелевшие собутыльники отнимут у него неожиданно привалившее богатство и потому, не дожидаясь окончания натужного веселья, поспешил уйти от опасных приятелей. Отойдя подальше, он купил ещё бутылку водки и круг копченой колбасы. Подковыляв к овощному магазину по привычке, выклянчил у молодой продавщицы гнилой огурец и направился в дальний скверик. Аккуратно расстелив газету, выложил на неё свое богатство и начал понемногу отпивать прямо из горлышка бутылки. Сверху пригревало солнце, у него было спиртное и замечательная давно забытая закуска. Но он внезапно ощутил пустоту и разочарование, ясно осознав, что уже ничего хорошего в этой жизни у него не будет. Впервые за все годы несчастий его посетила необычная мысль: «А не лучше ли сделать петлю и повеситься где-нибудь на чердаке одного из тех выстроившихся в ряд серых и мрачных домов? И уже не будет ни голода, ни холода, ни ставшего уже привычным одиночества».
