— Ты бы еще с них деньги потребовала! — насмешливо подхватил Митя.
— А что? Деньги бы мне очень пригодились, — обиженно заявила я: нехорошо смеяться над чужим горем.
Митя вдруг замолчал, положив руку на загривок ближайшей овчарки. Вторая собака ревниво зашевелилась и подползла ближе.
— Мить, надо выяснить, кто они, — убежденно сказала я. — Тогда можно будет меры принимать. Нельзя ждать, пока они и другим начнут угрожать.
— Не мешай, — пробормотал он. — Я думаю.
Хорошо мужчине — сел и думает. А мне вечно чепуха какая-то в голову лезет. Как они, интересно, будут из меня деньги выколачивать? Привяжут в лесу к березе и — горячим утюгом?.. Нет, в лесу утюг не включить. Тогда костер под ногами разложат… Или на моих глазах изнасилуют мою беременную собаку? Тьфу, какая чертовщина.
— Значит, так, — поднял голову Митя и изрек свое веское мужское слово: — Если что — бежишь ко мне. Будем вместе защищаться.
— А если не успею добежать? Может, надо на чердаке колокол повесить? Звонить в него буду.
Ко мне тут же привязалась мысленная картинка, отдающая средневековьем: лунной ночью порывистый ветер гонит по небу облака. Разбойники в масках с грохотом проникают в мой дом через дверь и окна (не знаю, почему с грохотом, но без этого грохота я, пожалуй, и не проснусь). Я же, забравшись на чердак, в ночной рубашке, с растрепанными волосами и расширенными от ужаса глазами, вцепилась в веревку и раскачиваю язык колокола — бью в набат! Мерные гулкие звуки будят округу…
С трудом мне удалось оторваться от столь захватывающего зрелища.
— Лучше у тебя на крыльце микрофон повесим и провод к моему дому протянем, — услышала я Митин голос. — Будешь на помощь звать.
После небольшого обсуждения микрофон мы замаскировали под фонарь, а динамик ночью повесили на дерево недалеко от отделения милиции, использовав для этого все имевшиеся в хозяйстве провода. Чтобы эта система работала, надо было включить ее в сеть. Я написала плакат: «Замкнуть цепь» и повесила его на дверь. Изнутри.
Четверг прошел в лихорадочном возбуждении, но без происшествий, а в пятницу, обнаружив, что все валится из рук, я решила еще раз с кем-нибудь все обсудить.
Одна подруга, Ирина, была совсем близко — жила все лето в ближайшей деревне Дьяковке, но я боялась навлечь на нее неприятности — ведь у нее трое детей. И я поехала в Москву к другой подруге, оставив беременную Гамму у Мити.
К Вике я могла приехать в любое время. Она меня кормила, выслушивала мои бредовые идеи и периодически давала ценные советы. В сложных ситуациях Вика всегда казалась исключительно разумной.
Я явилась к ней с пакетом огурцов с собственной грядки и, пока готовила салат, объяснила, в чем дело.
— И никто не знает, что делать? — удивилась Вика. — Тогда тебе надо найти мужа.
— ?!
— Ну, если не мужа, то просто так кого-нибудь.
— Его же придется кормить, одевать, развлекать. Я себя-то прокормить не могу, — заявила я.
Это было неправдой. Себя прокормить я могла. Хотя вместо мяса я обычно ела грибы и хлеб порой пекла сама, овощи и даже фрукты у меня росли. Меда зараженные варроатозом пчелы давали мало, но все никак не дохли — главное, их сахаром зимой не кормить. А экологически чистые лекарственные травы закупала одна косметическая фирма — какой-никакой, а доход.
— Да нет же, ты не поняла. Это он будет тебя защищать, — убежденно сказала Вика. — Я тебя с кем-нибудь познакомлю. Вечером позвоню.
Я не очень охотно, но согласилась и отправилась в свою московскую квартиру. Войдя в нее, я бросилась рассматривать пыль: а вдруг они здесь побывали? Нет, никаких следов. Пыль лежит ровным слоем. И вещи на месте.
Немного успокоившись, я приняла ванну, вымыла и высушила волосы, потом села перед зеркалом и разложила рядом косметику.
Из зеркала на меня встревоженными глазами смотрело измученное лицо, не слишком эффектное для Москвы.
— Что будем делать, дорогая? — спросила я себя и взяла в руки карандаш.
Глаза удлиним, вот так. A-то они круглые, как у испуганной кошки.
Ресницы красим? Красим!
Брови… Брови и сами по себе ничего, но лучше их немного закруглить.
Губы… Губы немного подрисуем, особенно верхнюю. Теперь возьмем помаду поярче… Вот эта годится. Так, хорошо.
Смотри-ка, дорогая, какая интересная девушка появилась в зеркале — сейчас она мне, пожалуй, нравится. И надо ж было так случиться, чтобы эта девушка оказалась физиком! А кому они сейчас нужны, эти физики? Да никому, особенно если они женского пола. Ах, не нужны?! Ну и не надо, не очень-то и хотелось!
Тени накладываем? Нет, не стоит. Румяна тоже ни к чему, а то вид будет, как у проститутки на охоте. Да-а… Никому-то мы не нужны, а вот неизвестным вымогателям я понадобилась!
Осталось расчесать волосы — слава Богу, свои вьются, ничего, кроме удобной стрижки, делать не надо. Цвет волос… А какой захочу, такой и будет. Приемлемых цвета два: «рыжая лиса» и «чернобурая лиса». Последний — свой, а надоест — перейдем к рыжему, он тоже к серо-зеленым глазам подходит.
Часто ли я себе так нравилась? Да нет: раз в год, от силы два.
Я улыбнулась зеркалу, затем сложила косметику в ящик письменного стола, встала и пошла на кухню.
Поставив чайник на плиту, я стала размышлять. Где Вика будет искать для меня защитника? Впрочем, два года назад мне помогали строить дом ее одноклассники. И среди них… О! Среди них был один вполне подходящий! Как же его звали? Я запомнила только накачанную спину и копну выгоревших волос. Штангист? Борец? Или этот, как его, «качок»? Во всяком случае, вид внушительный. Не красавец, но это и не требуется. Чем страшнее, тем даже лучше: может, его внешний вид кого-нибудь отпугнет.
Парень остался в памяти прежде всего тем, что по собственной инициативе перекопал пол-огорода и выкорчевал несколько пней. Был он, кажется, одиноким. Что ж, пусть поживет у меня, воздухом подышит.
Я позвонила Вике и объяснила, кого бы я хотела видеть.
Вика долго не перезванивала.
Ожидание действовало мне на нервы. Я успела представить, что мой дом подожгли, и он мгновенно сгорел — в такую жару это происходит быстро. Потом я вспомнила, что не полила огурцы и помидоры, и переживала, что они засохнут.
Наконец телефонный звонок заставил меня вскочить с чашкой в руке. За последние два часа я пила чай третий раз.
— Должна тебя огорчить, — объявила Вика таким тоном, как будто хотела меня обрадовать, — во-первых, он женат. А во-вторых, его уже нет. Умер.
— Что? — чашка выпала у меня из рук и разлетелась на два десятка осколков. Хрупкие стали делать чашки.
— Недавно похоронили, — продолжала подруга. — Его машина сбила, кажется. Насмерть. Свидетелей не было.
— А тогда откуда ты знаешь, что его сбила машина? — поинтересовалась я.
— Так говорят. Но я нашла тебе защитника. Я тебя с ним когда-то уже знакомила. Блондин, веселый и жизнерадостный, бывший спортсмен. Не помнишь? Приезжай, еще раз познакомлю.
Вика вкратце рассказала то, что знала о смерти одноклассника и повесила трубку.
Как-то мне все это не понравилось. Я расстроилась. Конечно, не из-за того, что одноклассник был женат, а из-за того, что попал под машину. Не вовремя он это сделал. У меня возникло необъяснимое ощущение связи этого происшествия с моей проблемой. Упорное, хотя и начисто лишенное логики… Отделаться от него мне никак не удавалось.
Я налила чай в новую чашку и принялась задавать себе вопросы. Был человек — и нет его. И нашли в каком-то странном месте, в глухой деревушке. Что ему там понадобилось? Магазинов там не было. И не ждал же он на проселочной дороге одну-единственную машину, которая, наверное, ползла как черепаха.
Предположим, он сам бросился под машину. Вдруг ему жить надоело? Пожалел, что женился! Непонятно только, зачем он поехал в такую даль. Рядом с домом машин сколько хочешь. И вообще, я бы не поехала, я бы развелась.
Короче, никаких ответов на вопросы у меня не получалось. Получалась какая-то ерунда. Мне бы сейчас очень пригодился собеседник, но увы…
У Вики меня ждал мой будущий защитник. Этакий самоуверенный атлет, блондин с голубыми глазами. Типичный любимец женщин. Хлопает ресницами, как корова. С Вики глаз не сводит. Еще бы — высокая блондинка, изящная — конец света!
Защитник меня мало интересовал. Что ему говорить, я не знала, обсуждать с ним ничего не собиралась, поэтому, когда Вика пошла на кухню ставить чайник, я отправилась за ней. От нее я узнала, что вдова погибшего ни с кем не общается и о своем горе не говорит.
— Вика, ты должна с ней побеседовать о ее муже, — проникновенно начала я, прикрыв дверь на кухню.
— А зачем? У него свои дела были, у тебя — свои. Ну, машина сбила, так что?
— А вдруг он знал моих вымогателей? Чем он занимался?
