У Кабуто-тё торговали рисом и текстилем еще в те века, когда Япония была отрезана от мира. Компании купцов, поджав ноги, сидели на циновках-татами в местных чайных домиках, регулируя внутренний рынок. На барыши торговцы гуляли за рекой Сумида в районе Ёсивара. Мир биржевого дельца и мир гейши жили в единстве и согласии. В конце делового дня торгаши говорили «о-бике», что первоначально означало закрытие на ночь больших ворот Ёсивары. «Гёку», или просто «куртизанка», на местном жаргоне означало товар. Биржевики и торговцы, записывая цифры в бланки заказа и щурясь на экраны, кричат и сегодня эти слова в телефонные трубки, вовсе не думая об их происхождении.
После Реставрации Мэйдзи самураев обязали срезать волосы, собранные на их головах узлами, и снять с поясов обоюдоострые мечи. Сословие было упразднено. Впрочем, им положили государственные пенсии, впоследствии выдаваемые в виде долгосрочных облигаций. Но самураи презирали новую бездуховную цивилизацию, которая смахнула все, что им было дорого. Многие, продавая свои облигации, только на это и жили. Бессовестные брокеры надували их. Отставные вояки обижались и злобились, не понимая и не уважая коммерцию.
Обеспокоенное всем этим правительство учредило в Кабуто-тё особую биржу, где можно было продать и купить облигации по официальному курсу. Возник «Островок», как его называют «туземцы», лишенный традиций и знаменитостей с толчеей подозрительных личностей. Пересеченные зловонными каналами кварталы кичатся своим безобразием. Большая часть района расположена на насыпи, возведенной триста лет назад по приказу первого сёгуна.[16]
Персонал финансовых компаний и банков периодически ощущает толчки, от которых качаются люстры и проливается кофе. В случае сильного землетрясения в Токийском заливе рыхлая земля под утрамбованной поверхностью должна будет превратиться в текучее месиво. Однако здесь, где «долгосрочный» значит «к концу недели», некому беспокоиться о перспективе.
В центре Кабуто-тё, среди магазинчиков, торгующих веерами, конфетами, какими-то старыми сертификатами и прочим барахлом, есть ресторанчик, в котором вам подадут самую вкусную в Токио домашнюю лапшу. Во дворе этого заведения устроены отдельные комнаты — идеальные для приватных встреч и конфиденциальных бесед.
Кэндзи с утра забронировал комнатку, позвонив из «Маруити» по общему телефону и назвавшись вымышленным именем. Он приехал на десять минут раньше срока и несколько раз прошелся по улице, прежде чем войти в ресторан.
Нода уже поджидал… Перед ним стояла наполовину опорожненная бутылка пива «Саппоро». Он выглядел постаревшим, во всяком случае старше своих пятидесяти лет.
— Прошу меня извинить за опоздание, — сказал Кэндзи и поклонился в знак искреннего почтения.
— Не переживай, — скривился Нода. — Таким старикам, как я, все равно нечего делать.
Когда Кэндзи пришел в «Маруити» — это было шесть лет назад, — Нода был заместителем начальника секции и единственным из старших сотрудников, кого Кэндзи смог уважать. Нода отлично знал рынок и не отказывался делиться всеми своими знаниями с молодыми работниками. Вместе с тем, у него не было шансов сделать карьеру, поскольку он не желал соглашаться с идеями руководства и возражал против практики «Маруити» на биржах. Он считал вредными для репутации банка «кампании» повышения цен на акции политически сильных фирм. Он позволял себе высказывать рекомендации приобретать лишь столько ценных бумаг и такие, какие наверняка обеспечили бы прибыль массе клиентов.
В конце концов его перевели работать «у окошка» — перебирать документы в отделе кадров. Он уволился и организовал собственную консалтинговую компанию. Не афишируя себя, Нода значительно преуспел. Его прогнозы оказались точнее любых других и снискали ему популярность среди инвесторов, которых он соглашался консультировать.
— Как дела в «Маруити»? — спросил Нода. — Полагаю, что у вас возникли некоторые проблемы, связанные со взвинчиванием курса акций «Сумикава хэви индастрис»?
Кэндзи встрепенулся. Компания повышения цен на бумаги фирмы «Сумикава хэви индастрис» лишь началась. Никто в «Маруити» еще не располагал сведениями о том, как она развертывается, не говоря уже о посторонних.
— О, у меня свои источники. К примеру, я знаю, что «Ямамура секьюритис» намерена реализовать — есть такое распоряжение — по крайней мере тридцать миллионов акций. Цены на них к концу недели упадут на десять процентов.
Тридцать миллионов! На десять процентов ниже! Это повлечет катастрофическую потерю престижа. Компания «Ямамура секьюритис» — самый крупный соперник «Маруити». Как и прочие в «Маруити», Кэндзи презирал конкурентов. Однако недавно вторая дочь президента «Ямамуры» вышла замуж за третьего сына главы компании «Никкэйрэн» — федерации работодателей. Это был брак по расчету. И вот «Ямамура» пошла в атаку, явно намереваясь подорвать положение «Маруити» как лидера индустрии ценных бумаг.
Нода допил свое пиво и вытер рот бумажкой салфеткой. Он посмотрел на Кэндзи с легкой улыбкой.
— Мужайся, — сказал он. — Ни одна фирма не стоит того, чтобы за нее отдавать душу.
— Что вы имеете в виду?
— Да ведь у тебя все написано на лице. Ты много хочешь сказать, но боишься. Ты обратился ко мне, потому что в компании нет никого, кому ты можешь довериться. Я прав?
Кэндзи кивнул. Он всмотрелся в лицо Ноды. Резко очерченные брови, скептическая линия рта. Он заговорил откровенно.
Когда он закончил, Нода еще некоторое время сидел молча. Он пожевал маринованные овощи, отхлебнул еще пива.
— Очень интересно, — наконец выговорил он. — До меня дошли слухи. Я не поверил, но, кажется, следовало отнестись к ним серьезно.
— Слухи о чем?
— О «Молчаливом громе». Задумано нечто, требующее триллионов иен.
— «Молчаливый гром»? — удивленно переспросил Кэндзи. — Тайное общество, деятельность которого «Маруити» направляла перед войной?
Об этом не говорилось нигде. Кэндзи слышал это название от своего университетского приятеля в пору, когда ожидал собеседования в связи с устройством на работу.
— Правильно. «Молчаливый гром» основан Итиро в 1928 году. Этим обществом руководил он сам лично.
— Но ведь невозможно… Тайные общества упразднены после войны.
Нода покачал головой.
— Некоторые вещи нельзя упразднить, — сказал он. — Архивы уничтожены, руководители ушли в подполье, а традиции живы. Подозреваю, что кто-то не случайно опекает господ Сугаи и Такэду. Они слишком быстро продвинулись.
Кэндзи недоверчиво посмотрел на него. Может, шутит? Нода такой человек, что трудно определить. С таким же неясным выражением лица он некогда известил Кэндзи, что его перевели в отдел кадров. Но это было давно…
— Так что же будет? — спросил Кэндзи. — И что можно с этим поделать?
— Оставь это мне, — сказал Нода. — Я передам информацию кому следует. А ты лучше позвони на работу и скажись больным. Посиди дома.
Позвонить и сказаться больным! В «Маруити» дни, пропущенные по болезни, вычитали из ежегодного отпуска. Он ни разу не брал больничного, выходил на работу и с насморком, и с высокой температурой. Не ушел однажды домой и после того, как в обеденный перерыв у него лопнула геморройная шишка.
— Некоторое время? Сколько?
Нода наклонился к нему. Его полуулыбка сменилась полной и несомненной серьезностью.
— Пока не извещу тебя, что возвращение на фирму безопасно, — сказал он.
После обеда Кэндзи позвонил и сказался больным — как порекомендовал Нода. Следующий час он провел в игровом центре. Одна игра ему особенно понравилась: из норок выскакивали пластмассовые мышки, — и игрок набирал очки, если успевал ударить их битой. Темп появления мышек убыстрялся, пока игрок не начинал колошматить битой направо-налево. Кэндзи был в хорошей форме. В каждой мышке он видел Сугаи, либо Такэду. Вокруг него собралась кучка зрителей, восхищенных его результатами, самыми лучшими в этот день. Хорошенько поразвлекавшись, он посмотрел половину порнографического фильма, съел миску китайской лапши и отправился поездом домой.
Из окна вагона Кэндзи видел новые небоскребы в разных стадиях завершения стройки. Зрелище было эффектное. Идею реконструировать весь район, примыкаюший к заливу, освободив его от подгнивающих пристаней и недействующих судоверфей, проект азиатского Манхэттена на этом месте давно вынашивала и афишировала компания «Маруити секьюритис». Поначалу высокие чиновники и руководители отрасли высмеивали идею. «Где взять денег?» — кричали они. «Маруити» ответила, взвинтив курсы акций самых почтенных компаний, владевших прибрежными землями. По рекомендации «Маруити» эти компании выпустили в обращение множество новых бумаг, и они были аккумулированы клиентами «Маруити», а цены вновь пошли вверх. В конечном итоге необходимые деньги были собраны, и «Маруити» стала координировать начало строительства, оказав значительные услуги некоторым политическим деятелям.
