– А как вы попали в бомбоубежище? – поинтересовался Марек.
– Не знаю. Мне завязали глаза, когда вели. Руки связали. Двое парней, старшекурсников. Распоряжалась, впрочем, не Алла. Я не видела эту женщину, только слышала голос. Мне показалось, что это была наша учительница информатики. Но я не уверена.
– Ольга Марковна? – спросил Глеб.
– Нет, Татьяна Ивановна. Морозова, – пояснила Маша.
– Ты уверена? – уточнил Глеб.
– Не совсем, но, по крайней мере, мне так показалось. Уж больно голос похож.
– Ладно, хватит рассиживаться, пора выбираться отсюда. Интересно только, где проход в общежитие.
– Послушай, Глеб, может, ты выведешь девчонку, а я посмотрю здесь, что к чему? – предложил Марек.
– Нет уж. Лучше всем вместе. И прямо сейчас. Не теряя времени.
На то, чтобы отыскать ход, ведущий в общежитие, потребовался без малого час. Теперь можно возвращаться. Глеб спешил. Там, наверху, уже должен брезжить рассвет, и мало ли кто спозаранку выберется, например, на раннюю пробежку. Девушку силы оставили практически внезапно. До колодца, через который они спустились в подземный лабиринт, оставалось пройти совсем немного, когда она неожиданно пошатнулась и, если бы Марек не подхватил ее, наверняка бы упала.
Поднимать Машу наверх пришлось на веревке, обвязав девушку вокруг талии. Солнце еще не поднялось, только восход окрасился красным, предвещая ветреную погоду, но пока воздух был тих и безмятежен. В столь ранний час даже птицы еще не проснулись, только из долины водохранилища доносились последние трели соловья.
Усадив едва живую девушку в машину, Глеб, по-хозяйски выхватив из сумки напарника термос, налил в пластмассовый стаканчик крепчайший горячий кофе, протянул его Маше. В зыбких рассветных лучах хорошо было видно изможденное, усталое лицо. Грязные разводы на щеках, следы недавних слез, подсохшие царапины и ссадины, солидный синяк на скуле.
По тому, как дрожали бледные тонкие руки, как жадно пила она, сразу можно было определить, что заточение оказалось достаточно долгим. Глеб не спешил с расспросами, достал коробку с припасенными бутербродами, неспешно раскрыл, поставил на исцарапанные колени бедолаги и терпеливо наблюдал, как она, едва не давясь, кусает хлеб с ветчиной. Только когда девушка прожевала последний кусок и робко взглянула ему в глаза, сыщик решился начать разговор.
Урания поднялась по винтовой лестнице на самый верх небольшой башни. За темной дверью обнаружилась небольшая комната со стрельчатыми окнами. На стене зловещим зеленым огоньком светился выключатель. Не задумываясь даже о том, что ее могут увидеть снаружи, Урания спокойно нажала клавишу. Неяркий красноватый свет залил круглое помещение. Прямо посреди комнаты стоял алтарный столик. Привычный старинный колдовской подсвечник на нем, черные свечи. Треугольная скатерть, свисающая одним углом почти до самого пола. Жертвенный нож с черной рукоятью и магическими символами на длинном, остро отточенном клинке. В магическом кубке темная, остро пахнущая жидкость. Все как и должно. Даже кукла с приколотой фотографией самой Урании в центре колдовского стола. Усмехнувшись, женщина оглядела комнату. Перевернутое распятие в простенке между окон. Мантия из старинного алого бархата на крючке. Вернее, даже не на крючке, а на вбитом глубоко в дерево небольшом, затейливо украшенном кинжале. Что ж, каждый представляет антураж по-своему. На полке множество коробочек, несколько пучков высушенной травы. Отдельно стоит древняя бронзовая ступка с таинственными рунами на ободе и тяжелый, тоже бронзовый, пестик. Белесый налет на нем явственно свидетельствовал, что его хозяйка недавно растирала некое зелье. Впрочем, догадываясь о настроениях Аньетты, Урания не сомневалась в том, на кого творила наговор отвергнутая женщина. Злая улыбка скользнула по тонким, ярко накрашенным губам. Не вышло! Ее снадобье и заклятия оказались сильнее! Теперь, когда она стоит нагая посреди святилища соперницы, никто, ни одна сила в мире не остановит ее от решающего шага.
Она достала из коробка длинную каминную спичку. Огонь вспыхнул с яростным злобным шипением. Потрескивая, занялась одна свеча, за ней другая. Погасив верхний свет, Урания остановилась напротив длинного угла скатерти. Мерцающий свет свечей играл на ее теле, словно облизывал, ласкал, трепетал в экстазе. Жертвенный нож сам просился в руки. Выплеснув прямо на пол содержимое кубка, Урания вытерла насухо его скатертью, оставив на ней бурое пахучее пятно. Сжав в руке нож, она с силой полоснула себя по левому предплечью. Кровь, почти черная в свете свечи, тонкой струйкой потекла в кубок. Когда набралось достаточно, колдунья, зажав порез ладонью, воздела руки над головой и вполголоса запела заклинание. Покачиваясь из стороны в сторону, начала кружиться на месте. Оборачиваясь к алтарному столу, всякий раз на миг застывала на месте, приняв позу пятиконечной звезды, широко расставив ноги и раскинув руки в стороны. Из-за резких движений кровь, еще не успевшая свернуться, тонкими каплями разлеталась по сторонам, окропляя теперь уже ее святилище. Закончив первую часть ритуала, она снова взяла в руки нож. На длинном лезвии темнели пятна крови. Подойдя к окну, Урания, неслышно шевеля губами, одним движением срезала тонкий длинный росток, на локоть поднимавшийся над горшком, и вернулась к столу. Ядовитый сок стекал колдунье под ноги, прозрачными каплями падал на обнаженную грудь, живот, колени. Подняв росток над головой, Урания, выкрикнув: «Allay Fortisson Fortissio Allynson Roa!», резким движением сломала его и с силой швырнула под ноги. Безжалостно растоптав стебель и еще сильнее измарав при этом босые ноги, она упала на колени, непрерывно шепча длинное заклятие…
Из башни Урания вернулась совершенно обессиленная. Он еще спал, подрагивая и постанывая во сне. Она остановилась рядом с разворошенной постелью, недобро подумав, что эту ночь Ллорд запомнит надолго. По ставила кубок на столик. Провела ладонью по липкому от сока животу. Хотелось разбудить Ллорда, чтобы довести все до логического конца прямо сейчас, но необходимо закончить приготовления. Разбавив содержимое кубка вином, она сняла с пальца замысловатый перстень. Чтобы отвести в сторону камень, пришлось повозиться. Тугая застежка не поддавалась. Урания только сморщилась, когда ноготь, перегнувшись, сломался. Наконец с тихим, почти неслышным щелчком камень сдвинулся, открывая потайное углубление. Несколько про зрачных кристаллов со специфическим запахом скользнули в кубок. Ни всплеска, ни шипения. Ничего! Растворились без остатка. Дорого же они ей достались! Пришлось платить по самой высокой ставке. Но ничего, теперь они станут заключительным аккордом в исполнении ее плана.
Удалившись в ванную, Урания промыла рану на пальце. Покопавшись в аптечке, отыскала лейкопластырь. Старательно заклеила порез и придирчиво посмотрела на собственное отражение. Вроде весьма неплохо! Достаточно стройна, весьма аппетитна, а что по всему телу рассыпаны следы жадных пальцев Ллорда – тоже не так уж плохо. Пусть думает, что он еще о-го-го! Иллюзии всегда питают мужчин, пусть считает себя способным на определенные подвиги. От нее не убудет.
На коленях видны следы зелени, но это как раз и не страшно. Не станет же он ее разглядывать в темноте, а когда все завершится, уже будет поздно. Он и не вспомнит о странном привкусе вина или же дурманящем запахе ее тела. Просто из любопытства Урания задержалась ненадолго в ванной, разглядывая и изучая пузырьки и тюбики, принадлежащие теперь бывшей хозяйке. Ей таким пользоваться еще рано. Все эти снадобья только для увядающей кожи. Она пока слишком молода, чтобы подобное применять. Усмехнувшись напоследок своему отражению, она вышла из ванной и, весело шлепая босыми ногами по редкой красоты паркету, отправилась в спальню. Ощущение собственной силы и безграничной власти переполняло колдунью. Утренний свет все увереннее пробивался сквозь неплотные шторы. Самое время начинать.
Алена проснулась на рассвете. Сон, тревожный, непонятный, разбудил ее. Сев, она посмотрела в окно. Первые лучи солнца весело играли на молодой зелени клена, что склонил свою ветвь прямо к окну. Где-то понемногу просыпался город. Вот-вот зазвенит, застрекочет первый трамвай. Природа словно замерла в ожидании нового дня. Первым делом женщина проверила телефон. Нет, Глеб не звонил ей. Впрочем, неудивительно, еще слишком рано, чтобы тревожить жену. Мучительно борясь с желанием набрать его номер, Алена положила трубку на столик, подошла к окну, распахнула его настежь, глубоко вдохнула прохладный утренний воздух.
Неясная тревога не оставляла ее. Она старалась отыскать в сознании источник, ее породивший, но никак не могла сосредоточиться. Мысли обращались то к мужу, то к детям, сбивая с толку, не давая сконцентрироваться на главном.
Руки, лежащие на подоконнике, начали замерзать, а Алена, закрыв глаза, все пыталась собраться с мыслями, сконцентрироваться на собственных ощущениях. Она в деталях вспоминала прошедший день, то, как приехала в колледж, как, сидя на скамье, ожидала появления Маши, пока…
