Передо мной сидела молодая пара с выражением опустошенности на лицах. Они знали, что в этот день решается их судьба. И уже не доверяли никому. Вчера прокурор с превеликой ловкостью делал все, чтобы им не задавали вопросы. Ему было нужно, чтобы Майк и Дебби до того, как начнут давать показания, уже восстановили против себя весь город.
Все ожидали, что Тим Форти захочет, чтобы обвиняемые выступили в роли свидетелей на собственном процессе. Но тут же последовала сенсация: адвокат заявил, что сперва он выступит сам, а потом будут заслушаны свидетели защиты.
В своем выступлении Тим рассмотрел обстоятельства, при которых было найдено тело Арнольда Эбинджера, и описал ход событий того дня.
— Уважаемые присяжные заседатели, дамы и господа! — сказал он. — Шериф О’Мэлли и лейтенант Трэнт, исполняя свой долг, немедленно прибыли на виллу Эбинджеров. Там их ждала глубоко взволнованная вдова Арнольда Эбинджера. Она показала им найденное ею накануне в письменном столе своего мужа письмо с угрозами и сказала, что это письмо было причиной того, что ее муж был расстроен и заметно нервничал в течение нескольких последних дней. И что же произошло тогда? Пресса, радио, телевидение немедленно сделали это письмо достоянием гласности! На страницах газет появились агрессивные передовицы, некоторые из них почти призывали к убийству.
В зале зазвучал неодобрительный шумок. Тим Форти спокойно ждал тишины.
Судья Корнуоллис с яростью ударил молотком по столу.
— Я попрошу защиту воздержаться от политических рассуждений! — крикнул он. — Пусть защита придерживается точных фактов, касающихся этого процесса!
— Никто не может запретить свободному гражданину свободной страны вспоминать о трагических событиях, потрясших наш город на следующий день после смерти Арнольда Эбинджера. И события эти непосредственно связаны с настоящим процессом, так как прокурор вчера обвинил моих клиентов в том, что они явились причиной беспорядков на той стороне реки. Я же считаю, что за эти беспорядки ответственны те, кто, не подумав, распространил содержание письма с угрозами, использовав средства массовой информации, хотя какая-либо связь этого письма с убийством тогда не была установлена. За эти события ответственны те, кто обвинил экстремистскую негритянскую организацию, прежде чем лейтенант Трэнт закончил расследование.
Зал заклокотал. Черные и белые злобно поглядывали друг на друга. Я вздохнул с облегчением, увидев полицейских, появившихся в зале на тот случай, если придется разнимать не в меру расходившихся противников. Судья Корнуоллис, лицо которого стало фиолетовым, пригрозил, что удалит публику из зала.
Тим Форти взглянул на скамью присяжных.
— Пожалуйста, успокойтесь, — сказал он. — С этой темой я покончил. Слава Богу, следствие проводил лейтенант Трэнт… В тот вечер, когда, как сказал господин прокурор, мы находились на краю катастрофы и когда шло погребение Арнольда Эбинджера, лейтенант Трэнт арестовал убийц этого великого человека. И вот они перед вами, уважаемые присяжные заседатели, двое молодых людей, а точнее, двое детей, которых обвиняют в убийстве.
* * *
Снимаю перед тобой шляпу, Тим. Ты выиграл. Они в твоих руках, они ловят твои слова. Женщина со скамьи присяжных смотрит на тебя со слезами на глазах. Один только негр ненавидит тебя, потому что чувствует, что ты попытаешься доказать невиновность этих двух белых. Прокурор перебирает свои бумаги, а Луциус Трэнт, шеф отдела расследования убийств, ждет, сжав руки в кулаки…
В зале тишина.
— Оказалось достаточным, чтобы Майкл Доулейн и Дебби Саймонс были арестованы, — продолжал Тим Форти, — чтобы, как по мановению волшебной палочки, в Спрингвилле воцарился мир. А вопрос времени во всем этом имел важнейшее значение. И не только потому, что ситуация угрожала взрывом, причем взрывом кровавым, но также и потому, что люди, занимающие очень важные посты, начали хмурить брови. Белый Дом поглядывал на Спрингвилл, а выборы так близки…
— Я заявляю протест, ваша честь! Защита позволяет себе недопустимые инсинуации в отношении властей!
— Протест принят, — хриплым голосом объявил судья.
— Никаких инсинуаций! — запротестовал Форти. — Я лишь констатирую, что окончание блистательного расследования, проведенного лейтенантом Трэнтом, имело место в крайне благоприятный момент и привело к миру и спокойствию по ту сторону реки. И это все. И еще я хочу добавить, что великолепно понимаю поведение властей нашего округа, которые провели расследование и поставили моих клиентов перед судом, не дождавшись даже, чтобы они признали свою вину.
— К делу, мистер Форти, к делу! — рявкнул судья Корнуоллис, вытирая платком вспотевшее лицо.
— Но, ваша честь, я как раз перехожу к делу. Мои молодые клиенты не признали себя виновными. Пришла минута, когда я в ответ на версию господина прокурора должен представить факты так, как их видят эти молодые люди. Дебби Саймонс была уволена за кражу в универмаге Эбинджера, где она работала в парфюмерном отделе. Это очень тяжелое обвинение, ваша честь. Оно означает, что, хотя дирекция универмага по просьбе великодушной миссис Мейер и не обратилась в суд, Дебби будет очень трудно найти работу… Дебби утверждает, что она невиновна. Она говорит об этом своему жениху, Майклу Доулейну. И тот принимает решение. «Если ты невиновна, то нужно пойти и пожаловаться самому мистеру Эбинджеру», — говорит он девушке. И молодые люди идут к Арнольду Эбинджеру. Их единственная цель — убедить владельца фирмы, чтобы он отменил решение, принятое в отношении Дебби. Иными словами, это означает, что как для Дебби, так и для Майкла было исключительно важно, чтобы Арнольд Эбинджер жил и мог осуществить свою волю. В результате мотив преступления, выдвинутый обвинением, попросту отпадает.
— Прошу вас извинить меня, ваша честь, — прервал адвоката прокурор, — но нам здесь рассказывают сказки. Нас желают убедить, что Дебби Саймонс — это молодая, честная девушка, которая никогда в жизни ничего не украла. Но ведь суд только что заслушал показания ее начальницы, миссис Мейер.
Тим Форти поклонился с видом иллюзиониста, готового исполнить свой коронный номер.
— Прокурор хочет, чтобы приговор был вынесен на основании улик. Но и я не желаю ничего иного. Пусть наши суждения опираются на официальные показания свидетелей и на неоспоримые доказательства! Я попрошу вас вспомнить, что Дебби Саймонс была уволена из универмага потому, что в кармане ее пальто, висевшего в шкафу, нашли флакон духов. Однако никто не видел, как она положила его туда. Прошу суд вызвать свидетеля защиты, миссис Бетти Оуэн!
* * *
Знаю, вы упрекнете меня, что я постоянно обращаюсь к неграм и негритянкам. Я согласен. Но ведь в моем распоряжении было всего девять дней на проведение расследования. Естественно, имей я больше времени, я мог бы найти более презентабельного свидетеля. Однако я был счастлив и тем, что мне удалось найти эту цветную молодую женщину.
Бетти тридцать один — тридцать два года. Она толстушка, а ее кожа имеет цвет кофе с молоком. В зале суда она появилась в розовом костюме, подчеркивающем все выпуклости ее тела. Бетти — щеголиха. В этом нет никаких сомнений. И к тому же очень ухоженная. Если бы вы, как я, имели случай оказаться рядом с ней и почувствовать аромат ее духов, вы поняли бы, что я имею в виду.
Бетти уселась в кресло для свидетелей и украдкой взглянула на меня. Не очень восторженно. Если бы вы знали, как я намучился, чтобы добиться ее появления в этом зале!
Судья Корнуоллис задал ей несколько вопросов — имя, фамилия, адрес, семейное положение, — потом ее привели к присяге, а после этого за дело взялся Тим Форти.
— Уважаемая миссис Оуэн, мне очень приятно говорить со столь элегантной особой, — начал он с комплимента. — Я рад поздравить с этим и вас и вашего мужа, который?..
— Он начальник почтового отделения, — ответила Бетти, стараясь придать своему лицу надлежащее выражение.
— Да, да, — продолжил мой старый друг, — и он должен гордиться тем, что его жена привлекает к себе всеобщее внимание. И этому не приходится удивляться… Покупаете ли вы время от времени заграничные духи по доступным ценам?
Пухленькая Бетти сразу взяла быка за рога.
— Но ведь я не знала, что это краденые духи! Я думала, что особа, которая мне их доставляла, получала их по конкурентным ценам.
— О, миссис Оуэн, никто не имеет к вам никаких претензий, — заверил ее Тим. — Любой на вашем месте сделал бы то же самое. Однако я попросил бы вас сообщить нам, кто продавал вам духи по ценам ниже рыночных?
Бетти колебалась. Она взглянула на меня, прекрасно понимая, что она у меня в руках. Бетти знала, что если она сейчас не признается, я вполне могу возбудить против нее дело. Что ей оставалось делать?
