Он не сразу узнал Бутерброда. Синее, изуродованное лицо больше напоминало маску. Левый глаз был выбит и висел на длинной розовой прожилке. Орудие убийства, буковая ножка от стола, с прилипшими на ней волосами, валялась в метре от тела.
– Пипец…
Филимонова он обнаружил последним. Шрам тоже был раздет догола, поперек его тела громоздилась опрокинутая кем-то этажерка. Лицо Фили застыло маской страдания и ненависти. Живот был вспорот от солнечного сплетения до паха. Из страшного разреза белесыми колбасами торчали кишки, часть вывалилась наружу. Наклонившись, Витряков приподнял этажерку, и тут ему бросился в глаза презерватив на пенисе покойника. Картина понемногу прояснялась. Распрямившись, Леня заглянул в спальню, оценил скомканные простыни на двуспальной кровати, принюхался. Бунгало пропахло кровью и смертью, но в спальне чувствовался и другой запах. Теперь Витрякову все стало ясно. Ну, или почти все. По пути на крыльцо он притормозил у распростертого на полу Шрама и, не сдержавшись, несколько раз саданул ногой.
– Надеюсь, падло, ты хоть натрахался, б-дь на х… напоследок. Перед тем, как отдать концы.
Привлеченный криками, Бонифацкий посмотрел на него в смятении, подумав, что у Витрякова сорвало крышу. «Неудивительно», – подумал Бонифацкий. Лично он и не собирался заходить в комнату, где, похоже, уже окоченевший милиционер теперь единственным выглядел вполне пристойно.
– Леня, что здесь было? – спросил Бонифацкий, когда Витряков остановился на крыльце, яростно массируя виски, чтобы прогнать плывущие в глазах темные пятна.
– Что было? – повторил Витряков треснувшим голосом. – Что было, б-дь на х… – ему сейчас больше всего хотелось схватить Боника за шиворот и до изнеможения возить носом по кровавым лужам. – Я тебе, б-дь на х… скажу…
Бонифацкий, почувствовав угрозу, отшатнулся.
– Я тебя, б-дь, насчет суки предупреждал, что ее давно пора кончить?! Я тебе говорил, б-дь на х… или нет?
– А при чем тут она? – глотая буквы, выпалил Бонифацкий.
– При чем?! Я тебе скажу, при чем?!
Белый и Желтый наблюдали за сценой издалека. Заметив это, Витряков попытался взять себя в руки.
– Без нее бы второй мусор не управился бы. Эти клоуны ее пялили. – Очевидно, речь зашла о покойных. – Пока они ее драли, мусор порезал веревки. Потом они их пришили. Как? Это уже нюансы.
– Что же теперь делать?
– Надо подымать братву. Пока жирный мент и твоя сучка, Вацик, до телефона не добежали. Добегут, б-дь на х… – договаривать не имело смысла. Боник и сам все понимал:
– Белый, Желтый! Сюда! – приказал он. – Живо, принесите телефон.
* * *
– Сворачивай на старую дорогу. – Рыжий обернулся к Ногаю, ломая голову над тем, как бы подать незаметный знак.
– Какого хрена мы там забыли? – удивился Ногай.
– Леня сказал, – отрезал Рыжий. – Задолбал вопросами.
Ногай, ворча, подчинился. Они спустились ярусом ниже, вскоре очутившись на старой крымской дороге, оказавшейся узкой лентой асфальта, кое-где треснувшего вследствие оползней. Дорога то извивалась прямо над берегом, то забиралась в горы, ныряла в балки и опоясывала холмы с разбитыми виноградниками. Кое-где по пути попадались выкатившиеся на асфальт глыбы, последствия недавних камнепадов, которые приходилось объезжать.
– Притормози-ка тут, – попросил Рыжий. «БМВ» еле ползло, преодолевая участок, где асфальт осел в вымытую дождями яму.
– Зачем? – удивился Ногай.
– Надо отлить.
– Перебиться слабо?
– Не гони.
«БМВ» выехало на гравий. Ногай заглушил мотор. Рыжий первым выбрался из салона. Бандура последовал за ним, радуясь возможности размяться. Потянувшись так, что хрустнули суставы, он спустился по насыпи, вызвав миниатюрный камнепад.
– Ты куда это собрался? – спросил сверху Рыжий. Он заметно нервничал, это было очевидно.
– Отгадай с трех раз. – Стоя спиной к дороге, Андрей расстегнул ширинку.
Насыпь переходила в дно обширной котловины, заваленной нагревшимися на солнце валунами. Тут, в низине, слегка отдающий можжевельником воздух казался плотным, как жидкость и, вместе с тем, сухим. Тут не чувствовалось дуновения ветерка, сюда не долетал шум прибоя. Метрах в ста пятидесяти котловина заканчивалась угрюмой, испещренной трещинами скалой, настоящим когтем окаменевшего дракона, собравшегося процарапать небеса. На почти отвесных склонах каким-то образом росли деревья. Серые промоины, следы ручьев и камнепадов, напоминали морщины, избороздившие лицо старика.
«Мрачное место, – мысль пришла неожиданно, и заставила сжаться сердце. – Подходящее, чтобы избавиться, например, от трупа».
«Чьего?»
Андрей не знал, что произошло раньше: дыбом поднялись волосы, или все же сначала за спиной лязгнул затвор. Он замер с расстегнутой ширинкой.
– Выссался? – осведомился Рыжий. – Стой, падло, где стоишь.
* Ты чего? – вымолвили одеревеневшие губы. Подсознание уже было в курсе: «Меня сейчас убьют».
– Ага, и руки держи на виду.
Андрей попробовал медленно обернуться. Этого ему не позволили:
– Не рыпайся, Гондурас.
Теперь, когда он не мог пошевелиться, организм сам каким-то образом переключился на уши. Слух стал чрезвычайно острым. Андрей мог поручиться, что «милиционеры», у него за спиной, обменялись взглядами. Рыжий показал стволом пистолета в сторону хаотического нагромождения валунов у центра котловины.
– Там, – прошептал Рыжий. – Чтобы без шума.
– Двигай вперед, – громко сказал Ногай. Бандура осторожно переставил ногу. Посыпались вниз мелкие камешки. В следующее мгновение он уловил завывание мотора машины, преодолевающей подъем. Звук приближался, Андрей бы сказал, что его издает отечественный автобус вроде «ЛАЗа». По горным дорогам они вечно ползают с распахнутыми дверцами моторных отсеков, что, впрочем, не очень-то помогает уберечь двигатель от перегрева.
– Б-дь, – одними губами сказал Рыжий. – Автобус. Подожди.
«Это шанс», – мелькнуло в сознании. Примерно на середине второго слова он уже летел кубарем под откос, рискуя свернуть шею, либо размозжить голову о валун.
– Стой, сука! – завопил Рыжий. – Ногай, не стреляй!
Буквально через мгновение Андрей очутился на дне котловины. Кажется, он поцарапался о колючки и порвал штанину, несущественная плата по сравнению с пулей в животе или переломанными ногами. «Милиционеры» спускались по склону, ставя ступни боком, чтоб не сорваться. Оба были вооружены. Потом Рыжий поскользнулся и, громко матерясь, проехал метра три на заднице. Ногай замер, прицеливаясь.
– Нет, дебил! – крикнул Рыжий. Судя по звуку, автобус был как раз над ними, невидимый за зарослями шиповника у обочины.
Поскольку не было никакой гарантии, что Ногай послушается приказа, Андрей метнулся в сторону, и понесся среди валунов, постоянно петляя и пригибаясь на ходу. Он был на середине котловины, когда Рыжий и Ногай достигли дна. Пока никто не стрелял, видимо, автобус еще был неподалеку.
Оставаясь неуязвимым и очень радуясь этому обстоятельству, Андрей вскоре был у противоположного склона выбоины, одновременно являвшегося южным отрогом той самой, напоминающей коготь скалы, что заинтересовала его десять минут назад. В запале он принялся карабкаться наверх, но, не тут-то было. Оставленные ручьями промоины, издали казавшиеся морщинами на лице великана, на поверку оказались почти непролазными, заваленными камнями ложбинами. Руслами высохших рек, к тому же, поставленными на попа. Некоторые валуны держались на честном слове, каждое движение рисковало обернуться обвалом.
Андрей пополз, словно паук, сопя от натуги и цепляясь за что попало. Восхождение обещало обернуться фиаско. Через пять минут он уже задыхался и кряхтел, продвинувшись на жалкие метры. Этого времени с лихвой хватило преследователям, чтобы свести на нет заработанную Андреем фору. Рыжий и Ногай одновременно вскинули пистолеты и открыли ураганный огонь. Правда, стрелять довелось, высоко задрав руки. Зато мишень была как на ладони. Пули щелкали в опасной близости от Андрея. Горное эхо подхватило гром выстрелов, повторяя десятки раз на все лады, отчего вполне можно было представить себя на стрельбах армейской роты.
– А город подумал, ученья идут! – закричал Андрей, и, яростно работая ногами, столкнул вниз камень величиной с кухонный телевизор. Валун, набирая скорость, с глухим стуком покатился с горы. Через десять-пятнадцать метров он уже летел в вихре разнокалиберных камней. Андрею показалось, что он обвалил пол горы. Рыжий и Ногай с проклятиями кинулись в разные стороны. Использовав хаотическое отступление противника, Андрей, вместо того, чтобы продолжать взбираться по почти отвесному склону, рванул вниз, держа под углом к проложенному при восхождении маршруту. Когда осела пыль от вызванного им камнепада, он снова бежал через котловину, рассчитывая вернуться к машине раньше «милиционеров». Рыжий с Ногаем, паля на ходу, бежали параллельным курсом чуть левее.
