Мака поджала губы:
– Мать меня из дома выгнала. Мужика с дочкой поделить не смогла. И ни разу не поинтересовалась, как я выплываю в этом говне. Мне ее не жаль.
– Маму обижать нельзя, – упрямо повторил Казиев, расчесывая свой пробор перед зеркалом: – И если, бля, опять эта история выплывет, твои избиратели тебя не поймут.
– Не выплывет. Она скоро сдохнет. У нее уже метастазы. А от людей я ее спрятала. Утром в частную клинику увезли, аж под Питер. Пусть поищут…
Несколько официантов чередой внесли подносы с напитками и закусками. Мака продолжала стоять у камина. Бумаги убиенного шантажиста давно сгорели, и даже пепла от них не осталось, а она все продолжала взирать на огонь:
– Спасибо тебе, Ибрагим. Ты меня сильно выручил…
– Ладно, садись, девушка, выпьем, бля, покушаем. Друзья должны помогать друг другу. Только я к тебе, бля буду, со всей душой, а ты ко мне, бля буду, попой… – Перешел к делу Казиев.
– О чем ты, Ибрагим? – Насторожилась Мака.
– Сама, бля, знаешь. Я твоей херней занимаюсь, свои дела на хер забросил. Политика это хорошо, а капуста, бля буду, для меня лучше. Хули, бля, только в игры играть. Деньги надо зарабатывать.
– Я же плачу. – Возмутилась Соловьева: – Только за последний месяц около семисот тысяч на твой штаб перевела.
– Не на мой, бля, а на свой, – поправил ее доктор философских наук: – Тебе, что, бля, отчитаться за каждый грюн? Ты, девушка, расценок не знаешь? Только один канал за двадцать минут твоего базара, бля буду, пятьдесят штук к ним на хер слил. А разворот “Комсомолии” ни в курсе, во что обходится? А аренда залов? Ты на неделе по три раза, бля, встречи устраиваешь. А на пайку в зеленых каждому сказочнику? А наглядная ксива в типографиях? Нет, девушка, если посчитать, я не уверен, что, бля буду, своих не доложил… Мои пацаны по твоим делам за красивые глазки бегают? Я их, бля, только за сегодняшний фейерверк по штучке премировал. Редакцию газеты палить это не табачный киоск. О мокрухе, бля, уж не говорю, репортера мочить даром лохов нет.
– Подожди, не тараторь. – Поморщилась Мака: – Мы же вместе идем. Я выиграю, ты в доле. Забыл?
– Ты мне, бля, про потом песни не пой. Я сам петь умею. Ты мне про сегодня скажи.
Мака достала из сумки мобильный телефон, включила его и не мигающим взглядом уставилась на Казиева:
– Сколько ты хочешь?
– Стольник-то за месяц я, бля, заработал?
– Годится. – И она набрала номер: – Толян, переведи на “Узник совести” сто пятьдесят штук зеленых из Кипра. – И повернулась к Казиеву: – Для друзей я щедрая. Наливай, сам говорил, пора выпить и закусить.
– Больше базара нет. – Ухмыльнулся доктор философских наук и разлил коньяк: – Давай за тебя. Станешь, бля, президентом, амнистию всем нашим объявишь.
Мака загадочно улыбнулась:
– Напрасно смеешься. Я дама с размахом, а президентов те же бабки делают. Чем черт ни шутит, подсоберем, можно и рискнуть. Вон сколько по Европе баб развелось, и ничего, правят.
Высказаться Казиев не успел. В кармане бандита прозвучала музыкальная фраза из неувядающей “Мурки”. Он достал телефон, выслушал и протянул Маке:
– Твой кассир до тебя дозвониться не может. Ты же свой отключила.
Мака взяла трубку:
– Слушаю тебя, Толян. Перевел?
Что ответил Толян, Казиев не слышал, но по тому, как лицо подруги потемнело и в глазах появился змеиный блеск, понял, что кассир ее не обрадовал:
– Что там у тебя?
– Бывший дружок кислород перекрыл. Недооценила я солдатика. Ладно, получишь от немца. Туда он не дотянется… – Мака залпом допила коньяк, встала и подошла к камину. Ибрагим понял, что она переваривает известие, и молча принялся за еду. Она вернулась за стол, поддела вилкой кружок отварного языка, пожевала и снова ушла к камину. Бандит продолжал тактично помалкивать.
– Помнишь наш первый разговор, когда я тебе предложила возглавить штаб. – Он кивнул, она продолжила: – Ты жаловался, что никогда не узнаешь, кто замочил твоего брата?
– Конечно, помню. Ты даже что-то намекнула, но я решил, понты наводишь.
– Твоего Алехана убил мой афганец.
– Врешь. Они не пересекались!
– Дурак ты, Ибрагим. Олег поехал мочить Кащеева, а твой брат оказался рядом. Вот они оба и погибли.
Глаза бандита налились кровью:
– Почему раньше молчала?
– Жалела солдатика. Чувства у меня к нему. А он меня продал…
– Теперь он покойник. Помоги достать.
– Соколик с молодой женой скоро вернется из Англии и своих сынков привезет. Дождись и действуй.
– Вот с них я и начну. Пусть он, блядь, помучается. Сначала их по одному буду резать, а его напоследок. И жену прикончу. Молодая, говоришь? Тем лучше. На его глазах сучку и прикончу.
– Он не теленок, смотри сам не подставься. Кащея он как мальчика сделал. Правда, с тех пор постарел, но пока еще списывать его рано.
– Ты о чем, женщина? Я, блядь, пол-Москвы под собой держу. Что мне твой солдатик!? Слово скажу, на куски разорвут.
– Мое дело предупредить. Ты мне живым нужен. – Улыбнулась Мака и с трудом удержалась, чтобы не добавить к прилагательному “живым” наречие “пока”.
Веселья по случаю театрализованной выдачи дипломов студентам университета города Сванси не получилось. В день праздника хоронили ректора. Голенев едва успел дать телеграмму Татьяне Постниковой, чтобы она отменила вылет в Лондон.
Прощались с сэром Чарльзом в университетской церкви, после чего тело лорда торжественно отбыло в главное имение предков в окрестностях Кардиффа. Там, неподалеку от столицы графства, и находилось родовое кладбище семьи Вайтли.
Настроение у Голенева до дня похорон оставалось подавленным. Он понимал, что своим признанием ускорил конец старика, но не признаться ему в факте военной биографии считал низостью. Возложив в церкви к ногам усопшего венок от себя, Иры и мальчиков, он привез всех домой, где они в семейном кругу помянули старика рюмкой водки. После этого бывший афганец почувствовал прилив энергии и решил, что пора действовать. Оставив Иру заниматься сборами в дорогу, Олег пригласил ребят в кабинет, для очередного совета. После разговора на пляже, где юноши потребовали своего участия в его начавшейся войне с Макой, он решил использовать их знания и организовал из сыновей и Постникова нечто вроде мозгового штаба. Они уже провели два совещания, и результат оказался действенным. Юлик доказал, что в перипетиях бизнеса плавает не хуже, чем на байдарке. Поскольку Нелидов в глуховском альянсе компаньонов не фигурировал, молодой доктор права поначалу предположил, что акций цементного и кирпичного заводов у Маки и Голенева поровну. Такое положение дел сильно затрудняло решение конфликта между сторонами. Но выяснив, что пять процентов акций достались Трофиму Мараконову, сообразил, что ситуация не так безнадежна. По его совету, Голенев отправил электронное письмо Отто Верберу. В письме он официально сообщил немцу, что его акции вкупе с акциями покойного Трофима Юрьевича Мараконова (а жена Голенева, Ира, приходилась падчерицей Трофиму Юрьевичу и являлась его наследницей) составляют контрольный пакет. Данное обстоятельство давало Олегу право решающего голоса в вопросах, связанных с цементным и кирпичным заводами. Оба предприятия приватизировались на их общие с Макой средства и входили в отдельное подразделение ее империи. В своем послании Голенев ставил управляющего Отто Вербера в известность о конфликте между акционерами и просил до выяснения претензий сторон воздержаться от выплат прибылей каждому из них. Копию послания уже в форме заказного письма Олег отправил в областной арбитражный суд.
Делая ставку на честность и порядочность немца, Мака не учла, что именно эти его качества могут нанести ей больший ущерб, чем козни любого отечественного жулика. Законопослушный немец тут же через электронную почту заверил Голенева, что с его посланием ознакомился и с этого момента будет действовать согласно уставу акционерного общества. Что от него и требовалось.
Теперь, собравшись в кабинете, молодые специалисты пытались понять, чем могут помочь Голеневу с его бирюзовской компанией. Юлика волновала судьба Алексея Михайловича Нелидова
– Дядя Олег, для того чтобы предпринять хоть какие-то реальные шаги, я должен знать, что с ним? У Алексея Михайловича треть доли, и если он погиб, его акции должны перейти по наследству к супруге и дочери. Они наши союзники. Но для этого необходим документ о его смерти.
– Юлик, у меня есть сведения из Москвы, что в день прилета Нелидова с Роговым их прямо у трапа встретил сержант милиции. Затем на трассе от взрыва сгорел автомобиль. В нем нашли обгорелые останки двух пассажиров. Водителя в машине не оказалось. Сведения получил Сергей Скворцов из сводки МВД области. Это на сегодня все. Правда, там есть еще один эпизод. На этой же трассе и в тот же день погиб бывший сотрудник милиции. Возможно, эти два эпизода связаны, а возможно, и нет.
