— Вообще-то слышал кое-что… — сказал Чал. — Краем уха… А кто их завалил?
— Да разное говорят. Завалила братва, а дальше — марьяж.[5]
Отхлебнув из своего стакана, Чал скривился:
— Шлепа, кончай парафинить. Не знаешь — молчи. Знаешь — скажи, что знаешь. Кто?
— Ну кто… Кто… — Шлепа снова сделал солидный глоток. — Слышал о таком — Феде?
— О Феде? Подожди… — Чал задумался. — Что-то такое слышал… Бодалово вроде какое-то на Бутырском было, вроде какой-то Федя был там замазан… Оно?
— В лист. Слон со своей кодлой хотел угнать оттуда тачку. «Форд-Мустанг». А Федя тогда работал там, у Зани, и в тот день стремил.[6] Ну и когда Слон с кодлой подвалил и стал балдить, он раскидал их по кочкам.
— В смысле, как раскидал?
— До полного отруба. Лежали, как прижмуренные.
— Что, всех четверых? Один?
— Всех четверых. Один.
Чал отпил сок. Взял бутерброд, съел его, затем, достав платок, тщательно вытер рот. Сказал, спрятав платок в карман:
— Шлепа, что ты мне понты вбиваешь? Как он мог раскидать всех четверых? Я же знаю этих абреков.
— Чал, но дело-то было.
— Точно было?
— Точно. Федя после этого махнул в Штаты, потому что Заня потребовал с него сорок косых. Как я секу, в Штатах Федя мог эту фанеру достать. А сорок косых за отобранные ксивы с Зани потребовал местный опер, Куманьков, ты его знаешь. Потребовал, потому что Федины ксивы он после бодалова отобрал, и ксивы оказались фуфловыми. Слон об этом узнал и вместе с кодлой неделю пас Федю в Шереметьеве, ждал, когда тот вернется. Вообще-то я Федю знаю, у меня с ним были дела.
— Знаешь — так скажи, кто он. Откуда он вообще взялся?
— Откуда… — Шлепа посмотрел со значением. — Кемеровский.
— Кемеровский?
— Да. Парень служил в спецназе, попал в дисциплинарку, ушел. Водился с кемеровской братвой. Я с ребятами говорил, они подтвердили. Потом, как я думаю, затихарился.[7]
— Затихарился?
— Ага. Куманьков не зря же его прихватил. Ксивы у него точно лажовые.
— Затихарился — от кого? Чего ему бояться?
— Парень был киллером.
— Да?
— Рубь за два. Сбил на этом бабки. Теперь отсиживается.
— Ладно, давай дальше. Твой качок улетел в Штаты — и что?
— В день, когда Федя должен был прилететь, я подканал в Шереметьево. Самолет из Штатов уже сел, а Феди нет и нет. За Федей у меня есть должок, я стал ждать. Ждал, пока один корефан не сказал мне, что Федю вроде оприходовали Слон и его абреки. А через пару дней я узнаю, что мусора — кстати, твои — нашли на какой-то чернушной хазе на Баковке три подснежника в ряд: Слона, Сулика и Мамо. А четвертый, Зорик, исчез с концами. Люди болтают, он в крутых бегах. А о Феде глухой кучум. Его нигде нет. Что я должен думать?
Допив виски, Чал пожал плечами:
— Не знаю. Что, и наводки нет, где он может быть, твой Федя?
— Я же говорю, глухой кучум. Исчез с концами.
— Понятно. Говоришь, у тебя с ним дела?
— Вроде того. Должок-то остается.
— Он что — человек Тофика?
— Да нет, кустарь. Он просто приткнуться хотел на время, там, на Бутырском. Я ведь сам его туда и зарулил. Перед его отлетом в Штаты я его видел, так он сказал: к Бутырскому и вообще к измайловским близко теперь не подойдет. Заня ведь мог его отмазать от Куманькова. Но подставил.
— Ты вот что… Если он проявится, скажи, я хочу с ним поговорить. Лады?
— Чал, о чем базар… Конечно, скажу.
* * *
Выслушав рассказ Чала, Луи сказал:
— Любопытно. Ты проверил насчет этого «Додж-Каравана»?
— В твоем гараже я кручусь с самого начала. А на Слона вышел только-только. Он круто замазал там человек трех и стал ставить туда свой «Додж». Я про этот «Додж» уже слышал, но не знал, что это «Додж» Слона.
— Черт… Значит, в мой гараж можно легко поставить постороннюю машину?
— Слон их круто зарядил. И залепил им, что вроде больше ставить некуда, а машиной он дорожит. А потом, после взрыва, парковаться там перестал. Пацаны мне рассказали, он сразу после взрыва начал искать по всей Москве новую машину.
— Но моя «Ауди» была под особым наблюдением.
— Ну и что?
— Мужикам в гараже я давал столько, что им не было смысла меня кидать.
— Они тебя и не кинули.
— Не кинули?
— Нет. Я же говорю, эти абреки — коммандос. Служили раньше в спецназе ФСБ. Для них втюрить в машину мину, даже если за этой машиной наблюдает полк, — что нам высморкаться. Особенно если их зарядят. А зарядили их, я думаю, круто.
— Вопрос только, кто?
Чал покачал головой:
— Луи, узнать, кто заказчик, я пока не могу. Узнавал, спрашивал, кодлу поставил на рога — глухо. Ничего, нигде. Хоть лопни.
— А узнать надо…
— Надо.
Они посидели молча.
— Подожди… — Луи затянулся сигаретой. — Хайдаров ведь служил в ФСБ. А?
— Хайдаров? Из банка «Витязь»?
— Да.
— Вроде служил. Что это ты?
— Я ведь тебе рассказывал, эта сука недавно приходила сюда. Крутилась, как уж.
— Рассказывал. — Чал побарабанил пальцами по столу. — Думаешь, он?
— Чал, пока не знаю. Но эти абреки тоже из ФСБ.
— Да, из спецназа.
— Надо проверить. У тебя ведь есть там связи?
— Есть.
— Узнай. Может, на что наткнешься.
— Ладно, попробую.
Притушив сигарету, Луи некоторое время сидел молча. Наконец сказал:
— Этого Федю зовут ведь Алексей Иванович?
— Точно. По паспорту он Алексей Иванович Федоров.
— Он что, так тебе и сказал, что завалил всех троих?
— Он так не говорил.
— А как он говорил?
— Когда я спросил его в лоб, он ушел от темы. Сказал, они его взяли, пытали, но он смог уйти. А кто их убил, он знать не знает.
— А сам ты что думаешь?
— Луи, я же не лох… Я был в морге и видел всех троих. Слона, Сулика, Мамо. Они лежали там голяком. Ясно, мочил их кто-то из братвы, точняк. Я дал команду пацанам, они опросили всех. Наши, московские этот цайс на себя не берут. В то, что это сделали залетные, я не верю. Да и — куда деть Федю, который там был? Он что, святой дух? Его пытали, а потом он улетел, никого не тронув, оставил только после себя поколотых жмуриков?
— Может, он льет тебе, что там был?
— Он там был, я это знаю точно. Он мне все точно описал про эту хазу. До последнего кирпича.
— Забавно… — Взяв новую сигарету, Луи начал ее разминать. — Я хочу посмотреть на этого человека.
— Посмотришь.
— Тут еще один интересный момент.
— Какой?
— Федоров Алексей Иванович обратился в мой банк за ссудой.
— Много просит?
— «Лимон» «зелени».
— Миллион баксов?
— Да.
На лице Чала отразилось недоверие.
— Ты что? — спросил Луи.
— Ничего. Слушай, Луи, может, это не тот Федоров?
— Нет тот. Я узнавал. Миллион баксов под обычный процент у меня просят не каждый день.
— Зачем ему эта ссуда?
— В заявке написано — он хочет открыть в Москве частное охранное агентство.
— Частное охранное агентство… Ну да. Что ему еще открывать.
— Мне лично сейчас официальная охранная фирма может очень даже пригодиться.
— Ты решил дать ему ссуду?
— Да. Я склоняюсь к тому, чтобы дать ему этот «лимон». Как я понимаю, он тебе не понравился?
— Почему, нормальный парень. Правда, Шлепа мне сказал, он затыренный.
— В смысле?
— В смысле вроде раньше он был киллером, а потом на нем что-то повисло. Он сменил ксивы и вроде даже сделал пластическую операцию.
— Не знаю. Рудик звонил в паспортный стол, там сказали — его документы чисты.
— Они чисты только в паспортном столе.
— Чал, тебя это волнует?
— Меня — нет.
— Мои документы, между прочим, тоже чисты только в паспортном столе.
— Но о человеке надо что-то знать.
— Кое-что я про него знаю. В Штатах он известен. Его интересы в Нью-Йорке защищает солидная адвокатская контора «Ларри Голдсмит и K°». Чисхолм, мой агент в Нью-Йорке, связался с Голдсмитом. Тот подтвердил, что да, если нужно, он даст гарантии под ссуду Федорову Алексею Ивановичу. Да и здесь, в Москве, у него серьезный адвокат.
— Кто?
— Прохоров. Он мне уже звонил.
— И что?
— Особенного ничего, это был первый разговор. Но Прохоров подтвердил, что он адвокат Федорова и в дальнейшем будет защищать интересы агентства — если оно откроется.
Подумав, Чал сказал:
— А что, может, ты прав. Насчет того, что нам нужно официальное охранное агентство.
К Бутырскому рынку Седов подъехал в десять утра. Дежуривший на стоянке Гвоздь сказал ему, что Заня у себя.
Когда Седов вошел, Заня сидел за столом и, как всегда, разговаривал по сотовому телефону. Увидев Седова, сказал в трубку: «Все, чао». Кивнул:
— Ба, ба, ба… Тыщу лет, тыщу зим. Где пропадал?
