— Ну да, скажешь мне еще! — ухмыльнулся Мазуров. — Сбыт им делать как-то надо? Продали же нашим браткам, продадут и еще. Значит, можно их и достать.
— Ну, так как, Михалыч, — хлопнув старого друга по плечу, спросил Андрей, — займешься этим?
— Конечно. Можешь не сомневаться. Все, что смогу, сделаю.
— Хорошо. Тогда Юрку я оставлю на «грибнике», а ты займись стволами.
— А почему «грибник», а не «охотник»? — поинтересовался Мазуров.
— Юрка так решил. Говорит, что у него есть такое предчувствие.
— Даже так! Ну, раз у него уже и интуиция заработала, значит, толк из него будет. А я в свое время в нем сомневался.
— Зря сомневался. Он уже хороший опер. Не знаю, за что ты не жаловал.
Кстати, а где он?
Астафьева они нашли в большой комнате, мирно посапывающим на диване.
— Юр! — тронул его за плечо Колодников, но Мазуров его остановил:
— Не трогай ты его, пусть поспит. Он не женился?
— Нет. Бегает за каждой юбкой, ни одной не пропускает.
— Тем более пусть спит, дома все равно некому волноваться. Хоть выспится парень.
На том и порешили. Колодников, все-таки опьяневший, уехал к себе, а Мазуров подошел к зеркалу и ножницами аккуратно подровнял усы. Несмотря на поздний час, полвторого ночи, подполковник напевал себе под нос что-то бравурное, утреннее. Старому боевому коню не терпелось впрячься в потертую сбрую под названием «уголовный розыск».
Утром Колодников поднялся с больной головой и абсолютно невыспавшийся.
Глянув на его хмурое лицо, жена спросила:
— Что, опять вчера паленой водки на халяву нахлестался?
— При чем тут это-то? Просто не выспался, — буркнул Андрей, усаживаясь за стол.
— Конечно, до полтретьего где-то тебя черти носят, потом приползаешь на бровях, а утром он не выспался.
— Ладно, хватит, а! Ну, заехали к Михалычу, выпили немного, подумаешь.
День просто бешеный был.
Анна замолкла, и некоторое время они ели молча. В самом конце утренней трапезы, за чашкой кофе, она спросила:
— А что это ты Верстаковой интересовался?
— Да проходит по одному делу свидетелем. Странный такой свидетель, впору ее саму арестовывать.
— А по какому делу?
— Об убийстве Петровича, Иванова.
— Петровича? — удивилась Анна. — Не может быть! Она же с ним лет пять назад такой роман крутила. Весь город про это гудел!
Колодников от неожиданности поперхнулся кофе. С недоумением посмотрел на жену.
— Ты ничего не путаешь? Ты-то откуда знаешь? — Ну ты что, у нас в городе разве что-нибудь скроешь? Нинка, жена Петровича, едва ей тогда все волосенки не вырвала. Это сейчас ей наплевать, муженек-то в последние годы своих зазноб чуть не каждый месяц менял, а тогда, по первой, она знаешь как бушевала.
— А потом? — все больше заинтересовывался майор.
— Что потом?
— Ну, потом они что? Разбежались? Почему? — настаивал Андрей.
— Да бог его знает. Иванов ведь любит молоденьких, а Анька начала стареть.
Да, может, она и не из-за любви тогда с ним схлестнулась. Не сильно он большой красавец был, Иванов этот. Деньги, правда, немереные имел, а она своего не упустит.
— А какие у них сейчас могли быть общие дела? Анна взглянула на часы:
— Мне уже пора, а то на урок опоздаю. Ты идешь?
— Да, только по дороге ты мне все расскажешь.
На традиционную оперативку Колодников опоздал.
— Так, ну что, все в сборе? — с ходу начал он. — Демидов, что у тебя?
— На том месте около баков видели иномарку серого цвета, типа джип. Точнее никто сказать не может, — он развел руками. — Пенсионеры в этом не сильно разбираются.
— Хорошо. Паша, что у тебя?
— До вокзала они плелись двадцать пять минут, ну плюс минут пять еще ждали, когда пройдет товарняк.
— Значит, к баку они подошли минут через пять после убийства?
— Выходит, так.
Колодников обернулся к хмурому Астафьеву:
— А ты чего такой мрачный?
— А чего веселиться, я же говорил, что дождь будет. Теперь грибы пойдут, а там — только жди…
— Сколько можно говорить, не каркай, Юра. Тоже мне, Нострадамус!
Зазвонил телефон, и трубку снял Зудов.
— Что? Очень хорошо, сейчас мы подъедем. Он положил трубку.
— В управление пришли родные той женщины, с Россоши.
— Слава богу! — одновременно вырвалось и у Астафьева, и у Колодникова.
Через час Юрий снимал первые показания родственников Ольги Николаевны Супиной.
— Скажите, она часто ездил за грибами?
— Часто, — всхлипывая, сказала женщина лет пятидесяти, сестра убитой.
— Она говорила, что это самый ее любимый отдых, — подтвердил ее муж.
— На Россоши она тоже бывала?
— Да, мы туда и втроем ездили, на нашей машине, когда, конечно, время свободное совпадало, все ведь работаем…
— Скажите, без вас она ездила одна?
Супруги явно не поняли вопроса.
— В каком смысле? — поинтересовался деверь.
— Ну, у нее не было в последнее время попутчиков? Я имею в виду мужчин?
— Нет! — хором ответили родственники, потом сестра сказала:
— Она у нас с мужчинами ну никак не могла сойтись. Сколько раз ее сватали — бесполезно. Так и жила старой девой.
— Нет, — начал пояснять Юрий. — Я не это имею в виду, а мужчину, такого же как она, фанатика-грибника?
Супруги переглянулись и дружно пожали плечами.
— Нет, не слышали ничего такого.
— Она нам не рассказывала. А от нас у нее секретов не было.
Астафьев допрашивал родственников убитой еще часа два, но ничего толкового не узнал.
* * *
Иван Михайлович Мазуров не торопясь прохаживался по рынку. Впервые за полгода он надел милицейскую форму, под мышкой — заслуженная кожаная папка. На ремне даже имелась кобура, но к сожалению, пистолет, лежавший там, был газовый.
Рыночная жизнь била ключом, вокруг царила толчея, народ приценивался, торговки громко расхваливали товар. Неожиданно Михалыч услышал свою фамилию.
— О, Мазуров! А говорили, он на пенсии.
Обернувшись, подполковник увидел в нескольких метрах от себя троих парней.
Облик их полностью подтверждал принадлежность к уголовному миру. Иван Михайлович присмотрелся и, удивленно подняв брови, шагнул вперед.
— Долган?! Какими судьбами в наших краях? Тебе же пятерик впаяли года три назад?
— Ну, государство у нас оно хоть и строгое, но справедливое, — засмеялся самый высокий из парней. — Вышел по амнистии, спасибо Госдуме.
— Давно?
— Позавчера. — Максим Долгов полез в карман. — Вы же все равно так просто не отстанете, так что вот, читайте. Чист я как белый лебедь! — с издевкой сказал он, сияя фиксами.
Мазуров, внимательно изучив справку об освобождении, согласно кивнул:
— Что ж, хорошо. Государство дало тебе шанс попробовать жить честно, так что смотри, выбирай. Кстати, чего это ты на рынке пасешься?
— Да так, подкупить кое-что, прибарахлиться. Не в этом же мне ходить, — и он оттопырил карманы старого пиджака.
— Смотри мне, ты прошлый раз на этом же рынке прокололся. Второй раз будет уже как рецидив.
Сделав внушение, Мазуров прошел дальше и вскоре заметил одного из тех людей, кого и рассчитывал сегодня встретить. Невысокий, невзрачный на вид мужичонка лет сорока пяти с утиным носом торговал разложенной прямо на земле сантехнической мелочовкой: рыжими от ржавчины сгонами, кранами, прокладками, бывшими в употреблении душевыми лейками. Кроме того, на старом покрывале лежал десяток потрепанных книг.
— Здорово, Николай! — сказал.Мазуров, останавливаясь и разглядывая товар.
Глаза у торговца удивленно расширились.
— Иван Михайлович? А говорили, что вы ушли на пенсию.
— Да ушел было, а тут опять позвали, работать некому. Как у тебя-то дела?
— Нормально, — пожал плечами Николай, слегка поежившись — такая у него была манера. Николай Кочин по склонности своего характера работать не любил и поэтому постоянно вращался среди любителей легкой наживы. Все это было чревато разного рода мелкими неприятностями, вроде небольшой, года на два, отсидки в зоне. Для людей его круга это было примерно то же, как для обычного человека визит к стоматологу — неприятно, но что делать? Кочин же в тюрьме еще не сидел и панически этого боялся. Года четыре назад Мазуров прищучил его с десятью чеками ханки. Это была чистая тюрьма, и Кочин буквально на коленях умолял его отпустить. Мазуров сжалился, но впоследствии нещадно доил Николая на предмет получения нужной ему информации. И пару раз тот притаскивал оперу очень даже интересные данные.
Мазуров присел на корточки, якобы рассматривая товар, то же сделал затравленно оглядывающий по сторонам Кочин.
— Да не крутись ты, веди себя спокойно, — упрекнул сексота Мазуров и приступил к разговору:
— Николай, надо бы узнать, кто у нас в городе начал торговать оружием.
— Что, у нас и такое есть? — удивился тот.
— Есть, Коля, есть. У нас, как в Греции, — все есть. В частности, кто-то в последнее время приторговывает пистолетами ТТ. Ты все понял?
