Управляющий посерьезнел.
— Так вы, мужики, за калмыцкой фирмой стояли? Я не знал.
— А тебе и знать не обязательно. Ты, Артур, своим делом занимайся: бабки перекачовывай.
А чьи это бабки — тебя по жизни не должно волновать.
Ленчик говорил за обоих «братьев», второй, Мишаня, сидел насупившись, мрачнее тучи, и всем своим видом изображал крайнее недовольство. Получалось у него хорошо, потому что Артур Виленович постоянно чувствовал его мрачное тяжелое присутствие и сбивался с мысли. Ему было скверно: и так-то история с калмыцкими офшорами была не из приятных, но теперь, когда за ней замаячили мрачные фигуры «братьев» Косых, история эта становилась просто страшной, она начинала пахнуть кровью.
— Ну что я вам могу сказать, — замямлил он, — дрянное дело с этими деньгами получилось. Зам у меня был.., вроде нормальный мужик, со связями, никогда не пакостил. А тут, видно, на деньги большие польстился и загнал их куда-то на сторону. А зам по безопасности — Юра Костромин, из комитетчиков бывших, — похоже, прозевал это дело или сам его шлепнул.
Я ему велел деньги искать, если жить хочет…
Мишаня вдруг очнулся и шарахнул по столу волосатым кулаком:
— С шестерками своими не можешь разобраться! Да мы тебя сожрем — не подавимся! Мразь болотная! Ты себя кем воображаешь?
— Погоди, погоди, Мишаня, — с ласковой улыбкой остановил его Ленчик, — не кипятись.
Артур — мужик авторитетный, ну, может, не понял, по жизни, в какое дерьмо вляпался, так мы ему объяснили. Теперь он все понял. Правда ведь, Артур, понял?
— Конечно, мужики, я понял. Я разберусь, не сомневайтесь.
— Мы и не сомневаемся. Три дня, говоришь?
Пусть будет три дня.
Артур Виленович ни про какие три дня не говорил, но намек понял и возражать не стал.
— Как ты говоришь, — продолжал Ленчик, — твоего зама-то зовут? Не того, что грохнули, а по безопасности?
— Костромин.
— Ну, Артур, ты извини, но мы с ним сами все-таки поговорим. Для верности. А то вдруг он тоже не понимает? У вас тут в банке все какие-то непонятливые.
Артур Виленович промолчал. Возражать «братьям» при таком раскладе было опасно, согласиться — и унизительно, и опять же опасно: это значит показать свою слабость и неумение справиться с собственными людьми. Таким людям, как «братья», слабость показывать нельзя — это все равно что волку подставить незащищенное горло. Хотя он как-то случайно смотрел по телевизору передачу, где чудак-биолог утверждал, что для волка чужое незащищенное горло означает капитуляцию, и благородный хищник не вцепится в него зубами, а скромно отвернется.
Н-да, хотел бы он посмотреть, решится ли сам биолог на такой эксперимент! Кроме того, волки и «братья» Косые — не одно и то же.
«Братья» встали, считая разговор оконченным, и вышли, не прощаясь. Управляющий банком сидел за столом, потупясь. Ему было очень нехорошо. Он и так знал, что, как справедливо выразился Ленчик, вляпался в дерьмо, но до сегодняшнего дня не подозревал, что увяз в нем по уши.
Тем временем Косые с охраной спустились этажом ниже и подошли к кабинету Костромина.
Юрий Николаевич не ждал, что они снизойдут до него, и к дверям не выскочил. Он сидел у себя в кабинете и мирно разговаривал по телефону.
«Братья» ворвались к нему, как пираты на захваченный корабль противника. Часть охраны они взяли с собой — пусть мальцы видят, что старики еще многое могут. Ленчик в два шага пересек кабинет, заехал Костромину в свободное от телефонной трубки ухо, а саму трубку, которую Костромин от неожиданности выпустил из рук, перехватил в воздухе и оторвал от аппарата.
Юрий Николаевич осел в кресле и в ужасе уставился на нежданных гостей. Мишаня подскочил к нему с другой стороны, схватил волосатой лапой за нижнюю челюсть, так что Костромин открыл рот, и тут же Мишаня засунул ему туда ствол огромного револьвера.
Костромин посерел лицом и облился холодным потом. Кисловатый привкус металла во рту и жирная горечь смазки пронзили его невыразимым ужасом. Это был вкус и запах смерти. Костромин ни о чем не думал, страх составлял все его существо. Жизнь закончилась, и никакие ее картины не проходили у Костромина перед глазами, как это непременно бывает с героями литературных произведений. Были только ужас и металл во рту. Мишаня, увеличивая эффект, прокрутил барабан револьвера. Убедившись, что жертва доведена до нужной кондиции, он хриплым голосом спросил:
— Ну что, голубь, обмочился? Теперь слушай меня. Я не говорю, чтобы ты слушал внимательно — ты еще никогда в жизни так внимательно не слушал. Так вот. Я тебя даже не спрашиваю, сам ты спер наши деньги или просто пронюхал про своего дружка. Мне только одно нужно, чтобы через три дня деньги были у нас. Как ты это сделаешь — твой вопрос, но ты это сделаешь обязательно. Иначе… — И барабан револьвера снова прокрутился со страшным лязгом.
Мишаня убрал револьвер. Костромин закрыл рот, но не избавился от мерзкого привкуса. Откашлявшись и пытаясь преодолеть отвратительную слабость, он проговорил:
— Девчонка его все знает, где деньги. Я ее пасу, она меня к кассе приведет…
— Это хорошо, — улыбнулся Мишаня, — это очень хорошо, только не забудь, что у тебя всего три дня. А с девчонкой мы поговорим, обязательно поговорим, это уж ты будь уверен.
* * *
Надежда вызвала Лену к себе для разговора.
Лена приехала вечером после работы, удивленная, что за ней нет слежки.
— Садись, кофе хочешь? Слушай меня внимательно, Лена. Похоже, втянули тебя в очень неприятную историю. По моим представлениям события развивались следующим образом. Старые друзья, одноклассники, работали вместе в банке, и кому-то из них пришла в голову мысль похитить в собственном учреждении кругленькую сумму денег. В стране кризис, банки лопаются, как грибы-дождевики, доллар лезет вверх, и на всех не хватит.
Жизнь банкира весьма тяжелая, много риска и никаких гарантий. Твоему Строганову было сорок пять лет, он и рассудил — вот, не дай Бог, лопнет банк, — куда ему податься? В другой банк? Там место занято, опять же возраст. С нуля начинать — и время не подходящее, и сноровка не та.
Вот он и решил пока не поздно ограбить собственный банк и смыться с деньгами. И разработали они план. Нашел Строганов в институте девочку скромную, тихую, небогатую, а самое главное — ни родственников сильных, ни знакомств, никто тебя не знает. Протащил он тебя в банк, влюбил в себя, но сначала немного недооценил, потому что, наблюдая за тобой, понял, что может тебя использовать еще лучше, чем раньше задумал. А задумал он кинуть своего приятеля Костромина и кто там с ним еще был. Костромин был в курсе того, что тебя используют, как свидетеля смерти Строганова. А Александр Васильевич решил пойти дальше и привлечь тебя потом уже лично к своему плану.
Деньги должны были быть переведены на Кипр с помощью небезызвестного тебе Гарика. А Строганов перевел деньги в Англию, опять же с помощью Гарика. Он планировал после своей мнимой смерти исчезнуть, послать тебя в Англию, а самому потом встретиться с тобой там. А уж что дальше он собирался с тобой делать, ты меня не спрашивай, не знаю я.
Лена сидела бледная и только согласно кивала головой.
— Идем дальше. Во всей этой истории только ты сделала именно то, что должна была. Ты, увидев взрыв машины и гибель Строганова, перенесла ужасное потрясение, плакала и подтвердила милиции и банковским, что Строганов сел в машину и взорвался. А еще ты сказала, что больше никого рядом с машиной не видела. И вообще ничего странного не заметила.
Со своей стороны, Гарик оказался не полным дураком и решил подстраховаться, он не надеялся на честность Строганова, подозревал, что тот его обманет — не заплатит обещанных денег, и, кстати, правильно делал. Уж не знаю, что Строганов собирался с ним делать после своей мнимой смерти, по логике вещей ему надо было Гарика убить. — Заметив Ленин протестующий жест, Надежда сказала:
— Я ничего не утверждаю, зря на покойника наговаривать не буду, но Гарик как свидетель был очень опасен, ведь он знал, что деньги в Лондоне. Далее, выждав положенный срок после взрыва машины и думая, что все идет по плану, Гарик слегка забеспокоился, ведь Строганов обещал с ним связаться, а сам исчез. Поэтому он пришел к тебе, думая, что ты уже полностью в курсе плана Строганова. Ты встретила его с недоумением, в общем, вы друг друга не поняли. Тогда он решил затаится, зная, что Строганов обязательно должен выйти с ним на связь, потому что половина кодов была у него.
Но Костромин тоже имел свой план — уничтожить Строганова и самому хапнуть деньги, и я сильно подозреваю, что союзницей его была супруга Александра Васильевича. Вот уж не повезло человеку! А с другой стороны — какое легкомыслие, за столько лет не разглядеть рядом с собой змею подколодную!
Костромин свой план выполнил, убил своего школьного друга. Подробности убийства мы никогда не узнаем.
