– Ну, он говорил… Ты же «лыжи сделал». С Боярчиком. С Губарем… С Мадьяром… Тебя же сожрали!
– Меня нельзя сожрать. Я несъедобный.
Матвей знал, что из всех, с кем он ушел в бега, в живых никого не осталось. Знал, потому что сказали ему про Мадьяра. Нашли его, мертвого. К людям он выходил, на верном пути был, но нарвался на волков. Он еще был жив, когда охотники вышли на него, но до больницы не дотянул. Может, охотники его и добили. Баул при нем был, с останками человечины. Сожрал он своих попутчиков…
– Даже не знаю, что сказать, – покачал головой Елшин.
– Ну, к помощнику давай, пусть в «шизо» командирует…
– Да, конечно, – уважительно глядя на Матвея, кивнул прапорщик.
Он и зачинщиков смуты отправил на разбор, и Матвея. Но «бакланов» отправили в кондей, а Матвея – к начальнику зоны. Оказывается, здесь никто не знал, кто к ним вернулся…
Легенды сами по себе не рождаются. Для этого как минимум нужна причина, под которую уже потом закладывается основание из слухов и домыслов.
Сам Боярчик ушел в бега, с ним «встали на лыжи» козырные жулики, а себе на прокорм они взяли теленка. Только теленок оказался рогатым и зубастым, и сам сожрал волков. Никого нет, ни Боярчика, ни Стеса, ни Губаря, ни Мадьяра… А Матвей жив. Да еще и на свободе четыре года гулял.
Подполковник Сиваков смотрел на Матвея как на какое-то чудо. Только вот восхищения в глазах не было. Не мог он заставит себя радоваться его возвращению. Даже чаю не налил, а Матвей бы не отказался.
– Странно, что не предупредили насчет тебя, – сказал Сиваков, озадаченно почесав рыхлый мясистый нос.
– Да я и сам в себя прийти не успел, все было хорошо, раз, и я уже здесь.
– А ты как думал? Сколько ниточке не виться… Я так понимаю, в бега ты не рвался, – с сомнением в голосе неторопливо проговорил подполковник и пытливо посмотрел на Матвея.
– Все как-то само по себе получилось.
– Ход под землей мы засыпали, ну, если ты вдруг думаешь…
– Я думаю?
– Какой-то ты не такой… Как-то не серьезно настроен… Срок у тебя такой, что на одной ноге не отстоишь, а ты веселишься…
– Не веселюсь я.
– Слишком легко у тебя в прошлый раз получилось, думаешь, и дальше так будет?
– Что-то вы не в ту сторону стелите, Юрий Капитонович, – покачал головой Матвей. – Сами понимаете, что я не по своей воле ушел, а давите.
Ему вовсе не улыбалось попасть в разряд склонных к побегу. В личном деле пометка появилась, но это не страшно. Хуже, когда его реально на учет возьмут.
– Давлю… – кивнул «хозяин». И вдруг улыбнулся: – Я для того сюда и поставлен, чтобы вашего брата давить.
– А обязательно давить? Можно жить в мире и согласии. Дружить не получится – вор менту не товарищ, но взаимопонимание никому не помешает…
– А кто вор?
– Я.
– Ты вроде бы в «серой» масти подвисал, – усмехнулся Сиваков.
– Боярчик меня в «черную» масть определил.
– Это он с тобой заигрывал.
– Но тем не менее груздем я назвался.
– Назвался вором – полезай в «шизо», – окончательно развеселился «хозяин».
Он удивлялся Матвею, даже готов был говорить о нем, как о чуде, но всерьез его не воспринимал. Невиданная зверушка, не более того… А сейчас и вовсе смотрел на него, как на клоуна из колхозной самодеятельности, который возомнил себя Юрием Никулиным.
– За что? – резко спросил Матвей.
– Если ты вор, то и работать тебе нельзя. А у нас с этим строго.
– Почему работать нельзя? Можно. Начальником можно.
– Начальником?! – прыснул в кулак Сиваков.
– Начальником сбыта, например.
– Сбыта?! – нахмурился подполковник и внимательно посмотрел на него. Одно дело, клоун, и совсем другое – душевно больной. Похоже, он решил, что перед ним умалишенный.
– Доску вы режете, мебель делаете. Доска плохая, мебель никому не нужна, а можно импортное оборудование завести, доску в уровень поднять. И за бугор гнать. Люди на этом миллионы делают…
– Миллионы?!.
– И на ваш счет миллион упадет, – улыбнулся Матвей.
– Миллион? – Сиваков двигал пальцами, как будто собирался взять в руку колокольчик для вызова санитаров.
– Да, на ваш счет в «Сибирском экспрессе».
– В «Сибирском экспрессе»?! – У «хозяина» и руку заклинило, и рот перекосило. И мысль о санитарах напрочь вышибло.
– Ну, это не совсем ваш счет. Он открыт на вашу тещу… Извините, запамятовал, как ее зовут… В Красносибирске она живет, на улице Красноармейской… номер дома забыл… Я наводил справки, мне говорили, но я не думал, что вернусь к вам, поэтому память не напрягал…
Лагерь находился всего в двухстах километрах от Красносибирска. Ближайший крупный город, неудивительно, что Сиваков там поселил свою семью.
Матвей не рвался обратно в лагерь, но информацию о нем, на всякий случай, собирал. Вот и пригодилось…
– Дом вы недавно купили, Юрий Капитонович, – с невозмутимым видом продолжал Матвей. – И жена довольна, и дети. А в особенности теща…
– Откуда ты знаешь? – побледнев, спросил «хозяин». – Кто тебе сказал?
– Знаю. И откуда деньги, знаю. Мистер зоной рулит, законный вор. Все у него путем, и «общак» солидный. А чтобы с вами «непоняток» не было, он вам на лапу снимает…
– Ты хоть понимаешь, что несешь? – разозлился Сиваков.
Он мог бы и рассвирепеть, если бы страх не держал его за горло. Страх, растерянность, трясучка…
– И понимаю. И знаю… Это я засылаю деньги на «общак». И беру их из «Сибирского экспресса». А вы туда прикуп со всей колоды возвращаете, такая вот петрушка, – снисходительно усмехнулся Матвей.
– Берешь из «Сибирского экспресса»?
Сейчас «хозяин» видел в нем кого угодно – демона, злого гнома, гоблина, волка, удава, свинью или даже шакала. Кого угодно, но только не клоуна и психа.
– Это мой банк. Он под моим полным контролем. И я могу получить с него любую информацию. Хотите, я сейчас позвоню и скажу, сколько денег на счету у вашей тещи. – Матвей поднял руку и небрежно пошевелил указательным и средним пальцами, показывая на телефон.
– Э‑э… – замялся подполковник.
– Она же не Сивакова, ее фамилия – Косичкина, да?
– Косицына.
Матвей также небрежно приложил эти два пальца ко лбу. Ошибся по мелочи, с кем не бывает.
– Но как же так! Ты – и «Сибирский экспресс»…
– Здесь меня звали Молот, а на воле – Матвей. Слышали о таком?
– Матвей… Матвей, Матвей… Да, есть такой, говорили про него…
– Говорили?
– И говорят… Но ты же не хочешь сказать, что ты и есть тот самый Матвей?
Да, он и есть тот самый, и ему совсем не трудно будет развеять сомнения. Достаточно только номер набрать, и уже завтра перед воротами выстроится целая рота с автоматами.
И Сивакову лучше не переть против течения. Побег он Матвею не устроит, даже глупо надеяться, но личный быт в лагере наладить – с этим проблем быть не должно.
А Матвею много и не нужно. Звонок другу – раз. Хорошая должность – два. Охрана – три. Маркел снарядит бойцов, за день-два пропустит их через суд и командирует в эту зону. Если Сиваков упираться не станет, проблем не возникнет.
Должность начальника по сбыту Матвея вполне устроит. Действительно, почему бы не помочь родной зоне наладить производство и реализацию?
В «смотрящие» Матвей не набивался, и, если Мистер примет его достойно, зачем ему с ним воевать? Тем более он здесь ненадолго.
У него большие возможности, при желании он мог поставить на уши всю зону, достаточно только сделать звонок на волю… Но дадут ему позвонить или нет – вот в чем вопрос… И начальник лагеря может взбрыкнуться, и «смотрящий». Если нет, вагончик может покатиться под уклончик.
Олег хорошо помнил, как Инна приходила к нему устраиваться на работу. Он взял ее секретаршей, два года удовлетворял свое уязвленное школьными годами самолюбие, а потом взял и женился. Ни разу ни с кем за эти два года не закрутил, только Инна и нужна была ему. Столько страсти в нем было… А стоило жениться на ней, все как отрезало. Все, нет никакого желания. Хорошо, что Инна в декретный отпуск ушла, а на ее место пришла Люда с ее богатым опытом…
Она была сейчас с ним в кабинете, и оба даже не заметили, как дверь неожиданно распахнулась, и вошли какие-то люди. Случайный парень в черной шелковой рубашке под бордовым пиджаком и два здоровяка в кожаных куртках. Мороз на улице, а они легко одеты – видно, из машины вышли где-то рядом с офисом. И кто их на завод, интересно, пропустил? И как они в кабинет прошли? Где охрана?
– Олег Артемьевич? – Смуглый спокойно смотрел на него.
Совсем еще молодой парень, чуть больше двадцати пяти, но взгляд у него, как у повидавшего виды человека. Агрессия в его поведении сдержанная, продуманная, нацеленная не на процесс, на результат.
