Гуров накручивал диск телефона, соединился, поднял палец, призывая Станислава помолчать.
— Добрый день, можно попросить Льва Ильича, скажите, что тезка из Москвы беспокоит.
— Здравствуйте, Лев Иванович, — ответил уверенный мужской голос. — Шефа сейчас разыщем, а вы, случаем, к нам в гости не собираетесь?
— Надеюсь, обойдется, — ответил Гуров. — А это кто, левый или правый?
У Бунича было два первоклассных телохранителя, близнецы, которых никто различить не мог, их звали «левый» и «правый», так как они всегда ходили вместе, один ходил слева, другой — справа.
— Помните, господин полковник? — хохотнул телохранитель. — Как это вы тогда удержались и не бросились на нас, чутье у вас, как у зверя. Я тот, что стоял на дорожке, а брательник стоял на крыльце.
— Чутье имеется, — согласился Гуров, улыбаясь. — Но это скорее опыт, больно ты расслабленно стоял и рассеянно улыбался. Я не люблю, когда в критический момент человек рассеян и улыбчив.
Охранник рассмеялся, сказал:
— Учту на будущее, вот и шеф подошел, соединяю.
— Лев Иванович? — раздался мягкий, интеллигентный голос. — Надеюсь, здоровы и все в порядке.
— Здравствуйте, тезка. На здоровье не жалуюсь, а насчет порядка в Москве вам известно.
— Да уж, вам не позавидуешь, меня бог уберег, я квартиру в Москве купил, не перебрался, живу в глухомани, сплю спокойно. Не женился?
— Не говори, трусоват я для такого дела.
— А я женился, наследника родил. Ты к нам в гости собираешься или иное дело?
— Я хочу тебе гостью прислать. Девушкой сильные мира сего шибко интересуются, мне ее уберечь следует. Она больна. Наркотики, но самое начало. Ее папа мне поручил делом заняться. Горстков…
— Юрий Карлович? — удивился Бунич. — У вас даже таких людей беспокоят? Беспредел.
— Тезка, Москва бьет с мыска, у нас все можно.
— Лев Иванович, я для тебя все сделаю, а раз дело касается Юрия Карловича, так вдвойне. Врачи у меня высший класс, тайга, воздух, вмиг на ноги поставим. Ты сумеешь девочку ко мне транспортировать или мне людей прислать?
— Обижаешь, доставим.
— Считай, решили, как она ступит на нашу землю, девочка моя. Здесь ее никакие службы не достанут, медведям скормим к чертовой матери.
— Я не сомневаюсь, тезка, с меня причитается.
— Пустяки, я тебе еще кое-что должен.
— Забудем. Дату вылета и номер рейса сообщу. Желаю удачи. — Гуров положил трубку.
Оперативники переглянулись. Отставной полковник Нестеренко на правах старшего сказал:
— Лев Иванович, девчонку проводим, и группа распускается?
— Не понял. — Гуров смотрел недоумевающе. — Когда они сообразят, что Юлия ускользнула, они отца в покое не оставят. Второе. Геннадия Веткина не убили случайно, ранили тяжело. С каких пор сыщики угро позволяют безнаказанно стрелять в своих людей?
— А что мы против стрелка имеем? Батулин перед законом чист, пистолет у нас, но мы его к бывшему хозяину привязать не можем, в прокуратуру нам нести нечего, а на самосуд мы не пойдем, не бандиты-беспредельщики.
— Верно, Батулин сам по себе, пистолет сам по себе, однако соединить их можно, — ответил Гуров.
«Санитаров», захваченных Гуровым у дома Горстковых, в тот же день забрала к себе контрразведка, милиция ничего не могла сделать. Фактически никакого преступления, даже правонарушения «санитары» не совершили. Спецслужба сказала, что ведет свою разработку. «Санитары» выполняли задание руководства, если менты имеют вопросы, пусть обращаются к всемогущему генералу Коржанову. Заткнулся даже Гуров, хотя был лично знаком с Коржановым, ничего не боялся, однако понимал, что для обращения на таком уровне оснований недостаточно.
Подполковник Фокин и майор Батулин сидели в скромном служебном кабинете Фокина.
— Все разговоры, что деньги нужны на избирательную кампанию, для дураков, — резко сказал Батулин. — Пользуются случаем, хотят набить свой карман.
Фокин, который дал Батулину «добро» на операцию с Юлией, действительно хотел набить карман, естественно, от комментариев воздержался.
— Победят коммунисты или нет, вот в чем вопрос. Семен, ты меня умнее, многоопытнее, скажи, на кого ставить? — спросил Батулин.
— Только на себя, можно на меня, больше не на кого. Ельцин нас как не знает, так и знать не захочет, а у его трона, коли Борис станет Президентом, образуется Ходынка, затопчут. Победит Зюганов, для нас хрен редьки не слаще. Ты мне лучше скажи, как получилось, что девчонка снова исчезла? Я признаю, что ориентация на Юлию изначально была ошибочной и конкретных результатов принести не могла, но я не терплю, когда мне кто-то поперек дороги становится.
— Семен, ты знаешь, что Горстков обратился за помощью к ментам, ему определили Гурова, а он настоящий профессионал, на него мы все время и натыкаемся, — ответил Батулин. — Увез он девчонку, но не за кордон, как мы рассчитывали, а в Россию. Найти Юлию теперь трудно, если вообще возможно.
— Да, Гуров, очень он мне не нравится, — задумчиво произнес Фокин. — Пытался я на него материал найти, пустое дело. Я раньше не верил, что такие чистюли существуют. Давай мы о девочке забудем, а Гуров пусть своих бандитов ловит, на его век хватит. Будем думать о нас с тобой. Если Президентом станет один из этих двоих, гнить нам в кладовке до глубокой старости.
— А никто, кроме них, шансов не имеет, — сказал Батулин. — Перестань летать, ходи по земле, как все люди. Надо взять солидно, несколько миллионов зеленых, и мотать отсюда.
— Куда? На Брайтон-Бич, затеряться среди воров и евреев, вкусно жрать, сладко пить и ждать гробовщика? Купить виллу на Канарах, отирать пыль с пальмы, греться на солнышке? Серега, ты пойми, я молодой мужик, без дела жить не могу, сопьюсь. Торговать я не умею, ну нет у меня таланта. Мы там никому не нужны, на наши миллионы там плевать хотели. За нашими спинами будут ухмыляться, пальцами на нас показывать, мол, вот русские наворовали, теперь гуляют. Не знаю, как ты, мое место в России, не от того, что большой патриот. Но рыба, может, и хотела бы летать, да родилась в воде, там ее дом, там ей и умереть.
— Что ты предлагаешь? — спросил Батулин.
— Необходимо пристроиться в верхах, только не бедным родственником, а рядом с Монархом. Нынешние нас не подпустят, значит, надо сделать так, чтобы на троне оказался человек, нам обязанный.
— Извини, Семен Петрович, признаю, что ты человек умный, многоопытный, но здесь ты херню несешь. Мы повлиять на выборы не можем. — Батулин махнул рукой, возмущенно фыркнул.
— Не скажи, Сергей, не скажи. Если Борис устранится, кирпич на голову упал, то против коммуняки в финале окажется другой человек. Сейчас кажется, что у Зюганова большой авторитет, но, когда наступит июнь, люди очухаются, все вспомнят, большевикам ничего не простят и встанут не за нового человека, а против старого, хорошо знакомого. А тут мы, рядом, любому правителю верные силовики необходимы.
— Теоретически я с тобой согласен, но, как писал Булгаков и утверждал Воланд, просто так кирпич на голову никому не падает.
— Согласен. Обождем. Время пока терпит. — Фокин поднялся из-за стола. — Служи своему генералу, ни во что не лезь, контактов с Гуровым избегай, если что, звони.
Верно утверждал дьявол, просто так кирпич на голову никому не падает. Прежде чем подтолкнуть камешек, Батулина тщательно изучили, хорошо прицелились.
По понедельникам он утром бывал в тире, считая, что, имея оружие, следует уметь хорошо им пользоваться.
Батулин стрелял из «макарова» по ростовой мишени с кругами на спине. Рядом стрелял какой-то милицейский полковник. Кроме них, в тире никого не было. Батулин отстрелял обойму и смотрел, как полковник неуверенно выцеливает мишень, подумал, что при таком умении мент с пятидесяти метров и в дом не попадет. Наконец полковник сделал последний выстрел, облегченно вздохнул, положил пистолет на барьер.
— Ну что, господин полковник, пойдем взглянем? — весело спросил Батулин.
— Взглянуть можно, да боюсь, не на что. — Полковник добродушно улыбался. — Я пистолет двадцать лет в руках не держал.
Они подошли к мишеням. Батулин все пули уложил кучно, слегка сместившись с десятки, набрал сорок два очка. Полковник нашел одну «восьмерку», остальные, как говорится, ушли в «молоко».
— Я стреляю неважно, но такого быть не может, — категорически заявил полковник. — Это пистолет барахлит, уверен, что вы из него тоже в мишень не попадете.
Батулин взял со стойки пистолет полковника, прицелился в мишень.
— Ну что, господин полковник, согласен поменяться пистолетами и разыграть обед в скромном кабаке.
Полковник взглянул на часы и ответил:
— Согласен, завтра в это же время. Сейчас, извините, надо бежать. — Он сунул свой «макаров» в кобуру. — Значит, завтра, в девять?
