– Кто там? – сонно спросила, кутаясь в халат, Тумина.
– ФСБ, – услышала она мужской голос. – Капитан Завин. Посмотрите в глазок и убедитесь.
– А не будете ли вы любезны позвать дежурную и еще пару человек? Иначе я немедленно вызову милицию.
– Хорошо. Дежурная и пара официанток из бара вас устроят? У двери мой человек, поэтому пытаться исчезнуть не советую, – предупредил Завин.
– Какого хрена вам тут надо? Я сейчас позову парней, – послышался другой голос.
– Вам знакома дама из номера тридцать восемь? – спросил капитан.
– Конечно, – ответил охранник отеля. – Это журналистка Тумина. А в чем дело?
– Подтвердите ей, пожалуйста, что мы сотрудники ФСБ. Капитан Завин и старший лейтенант Зайцев.
Проверив документы, охранник подошел к двери номера.
– Точно они из ФСБ, Ирина Николаевна.
Она открыла дверь. Охранник остался стоять неподалеку.
– Ты чего? – подошли к нему двое дежурных. – Буянит кто?
– Да тут двое у Туминой, – негромко сказал он. – Документы вроде нормальные, а она почему-то боится.
– Сейчас любой документ купить можно, – вздохнул дежурный. – В общем, если что, нажимай тревожную, попробуем задержать.
– У них стволы, а у нас газовые баллончики, – усмехнулся охранник. – Ладно, посмотрим, как оно будет. А то ведь Тумина такого напишет, что потом никуда не сунешься.
В номере у Туминой шел довольно откровенный разговор.
– То есть, возможно, все это правда? – переспросил Завин.
Ирина кивнула.
– После моих публикаций произошло несколько событий, которые заставили меня в это поверить. Я сегодня, в десять вечера, вылетаю в Вашингтон. Попробую разговорить персонал клиники.
– Спасибо вам, некоторые детали стали для нас яснее. Вмешаться в ситуацию мы пока не можем, – признал он, – нет оснований, но допустить к российскому золоту американцев, это, как вы понимаете, чересчур. Буду откровенен и я. Нас более интересует архив Аляски, хранившийся у адвоката Куровича. Были данные о том, что архив сгорел. Но это опровергла совместная экспертиза, наша и финская. Что аварию подстроили, в этом нет никаких сомнений. И вот что еще, Ирина Николаевна… У вас хорошая память?
– Пока не жалуюсь. Поверьте, уж вас-то я не забуду.
– Вот фотография, – Капитан достал снимок, – на ней четверо. Алясин, а это Курович, – показал он на плешивого мужчину. – А вот эти двое нам неизвестны. Интерпол помочь не смог. Вполне возможно, они сделали пластические операции. Мы предполагаем, что у одного из них архив, а в нем важные сведения о предателях, не побоюсь этого слова.
– Понятно, – засмеялась Ирина. – Вы желаете с моей помощью найти хотя бы одного.
Капитан вздохнул.
– Слухи слухами, но из-за этого наследства произошло несколько убийств. Вам, наверное, понадобится помощник…
Ирина не дала ему договорить.
– Вашими услугами я не воспользуюсь. Я все привыкла делать сама. Назовите номер, по которому можно связаться с вами.
– А может, все-таки возьмете секретаря. Женщину.
– Я все делаю сама, – повторила Ирина. – Еще одна попытка привлечь меня в ваши ряды, и я пошлю вас к черту, – спокойно добавила она. – Вы не могли бы назвать людей, верных Алясину и его памяти?
– Пожалуй, самый верный и надежный – Князь, – сказал капитан. – Но он…
– Я знаю, кто он, – улыбнулась Ирина. – А есть такой же человек в Штатах?
– Дубицкий Кузьма Кузьмич. В конце восемьдесят девятого уехал в США. Полковник предчувствовал крах СССР и не желал доживать в условиях анархии, которая возникнет на некоторое время. Его место жительства неизвестно и вообще, что с ним, не знает никто. Последний раз его видели на похоронах Алясина. Говорили, что им интересовались поочередно ЦРУ и ФБР, но конкретно ничего никто сказать не мог. Желаю вам удачи и, как будет возможность, звоните мне.
– У меня есть мужчина, который устраивает меня абсолютно во всем, – засмеялась Ирина.
– Я тоже женат и боготворю свою жену, – улыбнулся капитан. – Извините за столь поздний визит, но мы очень рассчитываем на вашу помощь. От нашей вы, увы, отказались.
– Давайте закажем кофе и успокоим охрану, – предложила Тумина.
Выслушав Песковатского-старшего, Надежна Сергеевна холодно сказала:
– Ну что ж. Я слишком долго ждала этого, чтоб проиграть. С ней я разберусь сама.
– Желаю удачи, – кивнул Валентин Викторович. – Поверьте, меня беспокоит только архив и ничего более. Денег у нас предостаточно, силы есть. Кстати, за безопасность дочери можете быть совершенно спокойны, как и за свою собственную.
– Что касается дочери, то я вполне доверяю своей охране, – с иронией заметила Антонова. – А о себе могу позаботиться сама.
Она схватила стоявшего слева от нее рослого телохранителя Песковатского за руку, вывернула ее и ударила парня коленом в живот. Тот упал.
– Браво! – кивнул Песковатский.
– Я этим начала заниматься после родов, – сказала Антонова. – Не знала, что буду богатой, думала, придется защищать дочь и себя.
– Ну кто там еще? – услышав стук, вздохнула Ирина. Открыв дверь, увидела женщину.
– Ирина Николаевна Тумина?
– Это я, – кивнула Ира. – Назовите свое имя.
– Забудь о том, что ты хочешь писать о наследнице, – угрожающе проговорила женщина.
– Кто вы? – спросила Ирина. – В конце концов, неприлично закрывать свое лицо. Даже если оно обезображено. – И протянула руку, чтобы сорвать закрывавший лицо незнакомки шарф. Та схватила ее за кисть. Ира, в свою очередь, поймала ее руку. Незнакомка заставила Ирину отступить и ногой захлопнула дверь. Тумина сильно рванула ее вперед и бросила на пол. Шарф свалился с лица Антоновой. Ирина ахнула.
– Господи! Надежда Сергеевна Антонова. Простите, – она хотела помочь ей подняться. Та дернула ее на себя, обе рухнули, не отпустив друг друга.
– Ты ничего нового не опубликуешь, – прошипела Надежда, прижав Ирину к полу. – И полетишь в США, чтобы найти архив. В нем будущее моей дочери, и я не позволю тебе…
– Но вы не могли родить от Аляски, – начала было Тумина.
Антонова хлестнула ее по щеке.
– Заткнись!
Сильно толкнув Надежду ладонью в подбородок, Ирина сбросила ее с себя и вскочила.
– Я отвечаю на удар.
Поднявшись, Надежда заметила стоявшую на тумбочке фотографию. Всмотрелась.
– Что? Кто это?
– В скором времени мой муж, – улыбнулась Ирина.
– Все-таки придется набить тебе морду, – прошипела Антонова. – Этот мужчина будет моим. Только моим.
– В жизни не дралась из-за мужчин, и сейчас огромное желание просто вышвырнуть тебя вон, – сказала Тумина.
– А ты попробуй!
Надежда бросилась на нее.
Придя в отель, Вика столкнулась с охранниками Туминой.
– Она занята и просила никого не пускать, – сказал один из них.
– Надеюсь, это поможет ответить на ее вопрос, почему вам срочно потребовалось спуститься в бар. Там началась драка.
Она сунула каждому по триста евро.
– В натуре, – кивнул другой, – там шум какой-то. – Он подмигнул напарнику.
Вика быстро пошла по коридору.
– А дочь щедрее, – заметил первый. – На двести больше.
Подойдя к двери номера, Вика хотела постучать, но услышала странный шум и рывком распахнула дверь. Женщины мгновенно отпустили друг друга.
– Мама! – воскликнула Вика. – Ирина Николаевна! – узнала она во второй журналистку. – Что это значит? Что случилось?
Ирина быстро поднялась с пола и, сразу поняв, кто перед ней, заговорила:
– Когда-то, на чемпионате Москвы, мы боролись с Надеждой и нам присудили ничью. Ни она, ни я не согласны с этим. Сейчас после выпитой бутылки «Мартини» заспорили и решили выяснить, кто все-таки победитель.
– Извини, доченька, – начала было мать, но, опомнившись, с криком вскочила. – А как ты вышла?! Я их всех уволю!
– Просто спустилась в гараж, взяла оба пульта и выехала, – ответила Вика. – Стрелять они, разумеется, не стали.
Ирина незаметно сунула упавшее на пол фото Марецкого под тумбочку.
– Я хотела поговорить с вами, Ирина Николаевна, – так ничего и не поняв, сказала Вика. – Но вам, наверное, надо привести себя в порядок. На правах хозяйки номера в ванную идете первой вы, а мы с мамой кое-что обсудим.
– Зачем ты к ней приехала? – тихо спросила дочь, когда Ирина скрылась в ванной.
– Но Ирина объяснила тебе, – пожала плечами мать. – Она завтра улетает по своим делам, и я зашла, чтобы проведать ее. Выпили, вспомнили тот поединок, и как-то получилось, что начали бороться.
Вика покачала головой.
– Кто мой отец?
– Ванная свободна, – выйдя из ванной, сказала Ирина.
Кусая губы, явно не желая оставлять дочь и Тумину, Надежда, поочередно посмотрев на обеих, все-таки пошла в ванную комнату.
– Алясин действительно мой папа? – услышав шум воды, спросила Вика.
– Извини, – вздохнула Ирина, – но точного ответа пока не знает никто. На маму не обижайся. Знаешь, сколько матерей пытались выдать свое дитя за дочь Аляски? Он был бабник. В молодости, если женщина беременела, заставлял сделать аборт. Хорошо платил, женщины соглашались. В девяностом кто-то все-таки родил от него и, как видно, с его согласия. Ему был уже семьдесят один год, но в этом деле он дал бы фору любому молодому. По крайней мере, так говорили все. А дальше происходит, на первый взгляд, что-то странное. Оказывается, и мать, и плод были обречены. Врачи знали об этом, но Аляска заплатил, и операцию, кесарево сечение, сделали. Потом странности продолжаются. То, что фамилии Алясина нет на могиле матери, понятно, они не были расписаны, но и дочь похоронили под фамилией матери. Я сегодня вылетаю в США, снова попытаюсь докопаться до истины. Вполне возможно, эта истина не понравится многим, в том числе и твоей маме. Среди тех, кто мог забеременеть от Алясина, я не нашла ни имени, ни фамилии твоей матери. Более того, когда была зачата дочь Алясина, твоя мама находилась в Вашингтоне, а Аляска в Канаде. Они никогда не встречались.
