Они обнялись, расцеловались.
– Я бы вас, дядя, сразу узнал. Вы ничуть не изменились. Виски только…
– Что, поседели? – засмеялся тот. – Не стесняйся, говори! Седина мужчину красит. В нашем роду все быстро седеют.
– Да, дядя, у меня тоже серебро в голове проскакивает, – пожаловался Шалва.
– Дорогой племянник, – нахмурился Вахтанг, – хочу попросить тебя вот о чем. Да, для тебя я дядя. Но только по-родственному. Во всех других случаях… когда мы при посторонних… особенно при девушках… я – Вахтанг. Просто Вахтанг! Я не так стар, чтобы меня молодой парень называл дядей. Ты – Шалва. Я – Вахтанг! Понял?
– Понял, дя… Прости, Вахтанг.
– Вот за это и выпьем. И еще – за встречу, – Маргеладзе повернулся к Важе, который бесшумно вошел следом. – Налей нам, Важа, грузинского. Вспомним родину, родных, друзей…
– Важа – тоже родственник? – спросил Шалва.
– Наверно. Воскресший родственник, – усмехнулся Маргеладзе.
– Как так? – не понял гость.
– Так бывает, – заметил Важа. – Бывает, что человек умрет, а потом вдруг воскреснет.
– Все равно не понял.
– Со временем поймешь, – отмахнулся Вахтанг и снова кивнул Важе: – Налей, сказал, вина!
Важа откупорил бутылку «Хванчкары», налил в три фужера, они чокнулись, выпили.
– А Анзора, правда, убили? – спросил Шалва, вытирая губы.
– Анзора убили, – вздохнул Вахтанг. – Твой друг, мой брат Анзор, с которым ты в детстве скакал по горам, погиб… Застрелили его, собаки. Теперь ты будешь вместо него. Отдохни, оглядись… Важа введет тебя в курс… – Маргеладзе достал из ящика две связки ключей. – Это ключи от твоей квартиры… А это – от «ягуара». Дарю тебе красный «ягуар» Анзора. Он любил на нем пофорсить. Катайся, не жалко. Но смотри, тут тебе не Сванетия. Даже не Тбилиси. Дисциплина и порядок, если не хочешь последовать за Анзором… – Он помолчал, с силой вытер ладонью лоб. – Ладно, все! – Сам наполнил бокалы. – Давайте выпьем за землячество. За тех, кому мы должны протягивать руку помощи, если нас об этом попросят. И пусть наша встреча не будет больше ничем и никогда омрачена…
Они чокнулись, выпили.
Был поздний вечер. Тусовка в клубе кипела на полную катушку. Гремела из динамиков музыка, ее перекрывал натренированный и неутомимый голос диск-жокея.
В тусклых, облупленных коридорах клуба шла своя тусовка. Жались по углам пары, кто-то курил, кто-то выяснял отношения. Кто-то сосал прямо из горлышка.
В углу под лестницей Грэг вел разговор со скуластым худощавым человеком лет тридцати. Хасан Кулиев, по кличке Кулек, держал Грэга одной рукой за куртку, другой касался кончика носа.
– Хоть ты, Грэг, сынок крупного папашки, для меня ты – как все они, – показал он на ютящихся в коридоре. – Ты меня понял? И расплачиваться за товар должен вовремя, как все.
– Ты чего? – пытался освободиться Грэг. – Я ж тебе отдал.
– Сколько?
– Штуку.
– А должен сколько?
– Много.
– В долг живут знаешь кто?
– Миллионеры.
– Правильно. А ты на миллионера не тянешь. Правильно?
– Кулек, я отдам, честное слово.
– Твое честное слово знаешь, чего стоит? Воткни его в задницу! А мне верни должок, если хочешь жить.
– Подожди!.. – снова дернулся Грэг. – Гитару, часы отцовские, даже ордена его я тебе отдал?
– Насчет орденов батя еще не спохватился?
– Пока нет.
– Спохватится. И что будешь делать?
– Ты что? Он меня пришьет! Ты что, Кулек?
Кулиев поослабил слегка хватку, подумал, по-деловому спросил:
– В «Мандарине» бывал?
– Пару раз. А что?
– Хозяйку знаешь?
– Там много хозяев. Какую?
– Нину Ивановну Пантелееву.
– Видел как-то. А что?
Кулек достал фотографию, на которой улыбалась Нина с сыном Никиткой, передал Грэгу.
– У нее есть сынок. Уже ходит в школу. Секешь?
– Не совсем.
– Хорошо. Поставим вопрос по-другому. Хочешь разбогатеть? Чтобы каждый раз не клянчить у своего папашки.
– А кто не хочет?
– Миллион… Зелеными.
Грэг вытаращил глаза.
– Миллион зелеными?!
– Тогда слушай сюда. Надо слегка поухаживать за пацаном…
– Поухаживать – это как?
– Сначала нежно, потом на полную катушку.
– Не въезжаю.
– Не ширнулся еще, что ли? Или перебрал?
– Все в норе, говори.
– Пацан толковый, смышленый. Мамка души в нем не чает. На этом и будем работать.
– А как и где его зацепить?
– В школе. На переменке. Обозначишь тему компьютера – он на этом повернут. Сразу клюнет.
Грэг вошел в школьный двор как раз в то время, когда была большая перемена. Остановился за забором, достал из нагрудного кармана фотографию, на всякий случай еще раз внимательно поизучал, огляделся, двинулся в сторону галдящей школьной толпы.
Поймал какого-то десятилетку, спросил:
– Никитку Пантелеева не видел?
– Где-то здесь.
– Кликни. Скажи, что тут его ищут.
Пацан исчез. Грэг стоял на месте, с любопытством озирался на школьников, шумных и неустающих, и тут увидел Никитку.
– Чего? – Никитка с улыбкой смотрел на незнакомого волосатого парня.
Грэг отвел Пантелеева-младшего чуточку в сторонку.
– Говорят, ты крепко волокешь в компьютерах?
Тот зарделся от удовольствия, кивнул:
– Кое-что волоку.
– А помочь слабо?
– Кому?
– Мне.
– А ты кто? – Никитка внимательно смотрел на незнакомого парня.
– Я? – Грэг закатил глаза под лоб, вспоминая, кто же он. – Учился в этой школе, теперь вот купил компьютер.
– И какие проблемы?
– Проблем для тебя, думаю, не будет. – Грэг извлек из кармана дискетку, протянул пацану. – Пробовал сбросить с магазина на дискетку, а там все в дожде.
Никитка повертел в руках дискетку, усмехнулся:
– На вирус не пробовал?
– Без понятия. Может, сам посмотришь? Я заплачу.
Пацан снисходительно усмехнулся:
– Вообще-то, я денег не беру. Я сделаю это так, из интереса.
– Когда?
– Завтра.
– О’кей.
– А зовут тебя как? – еще раз поинтересовался Никитка.
– Гриша… Можно по-простому Грэг.
– Пока, Грег! – Никитка по-взрослому пожал ему руку и ринулся в школу, откуда уже слышался звонок.
Грэг вышел за ворота школы, и к нему подкатил небольшой, довольно потрепанный джип. Он уселся на переднее сиденье рядом с Кульком, кивнул:
– Вперед.
– Ну как? – поинтересовался Кулиев.
– Хороший пацан. Отзывчивый.
– Не струхнул?
– С чего вдруг? – удивился Грэг. – Взял дискетку, обещал проверить на вирус.
– Пусть попривыкнет к тебе. А потом можно будет с ним и поработать.
Главврач спецпсихбольницы провел Виктора Сергеевича по длинному безлюдному коридору, почтительно открыл дверь своего кабинета, пропустил гостя вперед.
– Как наша пациентка? – поинтересовался Виктор Сергеевич, усаживаясь в кресло.
– Разве ваш человек не доложил? – удивился главврач.
– Доложил. Но я хочу получить информацию от вас.
– С небольшим улучшением.
– Мне сказали, что вы держите ее в каком-то особом отделении?
– Держали. Вчера перевели в другое, более спокойное.
– Кого-нибудь вспоминает?
– Нет. Этого пока не наблюдается. Она, главное, вышла из абсолютного шока.
– То есть?
– Стала вставать с постели, научилась неплохо передвигаться. Но на слова по-прежнему не реагирует.
– Как ест?
– Нормально.
– Ее никто не ищет?
– Нет. Пока никто. Но ведь вы говорили, что у нее никого нет.
– Я имел в виду родственников.
– Понимаю. Нет, пока никого не было.
– На свое имя реагирует?
– Нет. Почти нет. Так, иногда. И то, я думаю, скорее на звук, чем на конкретное имя.
– Я хочу ее увидеть.
– Но она… Я ведь вам объяснил.
– Понимаю. Но лучше раз увидеть, чем несколько раз услышать.
Главврач встал.
– Я провожу вас.
Марину перевели в другое отделение и теперь она лежала в одноместной беленькой уютной палате. Окна выходили на зеленый ухоженный двор, по которому прогуливались больные.
Марина сидела на кровати бледная, сосредоточенная и никак не среагировала на появление гостей.
– Здравствуй, Марина, – негромко произнес Виктор Сергеевич.
Та продолжала смотреть перед собой.
– Я вам говорил – бесполезно. Она никого не узнает, – вмешался главврач.
– Оставьте нас, – попросил Виктор Сергеевич и, поймав удивленный взгляд доктора, пояснил: – Просто хочу понаблюдать – профессиональное любопытство.
Виталий Дмитриевич покорно удалился.
Виктор Сергеевич присел на край кровати.
– Ты меня узнаешь?
Марина сначала медленно повернулась к нему, затем отвернулась и стала смотреть в окно. Он взял ее за подбородок, повернул ее голову в свою сторону. Она уставилась на незваного гостя, и, казалось, какая-то тень воспоминаний промелькнула в ее глазах.
