— А мне необходимо кое о чем с тобой поговорить. — Я убрал руку, но с таким предчувствием, что мне снова придется перехватить Томаса, чтобы удержать на месте.
— О чем ты хочешь со мной поговорить?
— Ведь это ты принес с террасы папин компьютер?
Брат кивнул.
— Я боялся, что его украдут.
— И что ты с ним сделал?
— Положил на кухне.
— Нет, мне нужно знать, делал ли ты что-нибудь с самим компьютером.
— Да. Я его отключил. Если бы я оставил его как есть, к твоему возвращению домой батарея бы села.
— А еще что-нибудь делал?
— Что, например?
— Ты входил в списки предыдущих посещений сайтов?
— Я их удалил.
— Ты?
— Да.
— Зачем тебе это понадобилось?
— Я всегда так поступаю, — произнес Томас. — Прежде чем выключить компьютер, стираю все из раздела «История». Каждый вечер перед сном я удаляю списки со своего компьютера. Для меня это… Для меня это как почистить зубы или умыться. Люблю, чтобы утром компьютер был совершенно чист и готов для нового использования.
Я ощутил безмерную усталость.
— Хорошо, ты вправе поступать со своим компьютером как угодно. Но зачем трогал компьютер отца?
— Потому что ты уехал, а кроме меня, этого сделать было некому.
— Ты всегда удалял файлы из папки «История» на отцовском компьютере?
— Нет. Папа не забывал отключать его сам. Могу я теперь идти? Я, кажется, нашел кое-что действительно интересное.
— Когда стирал файлы, ты просмотрел их?
Брат покачал головой:
— Зачем?
— Томас, — очень строго сказал я, — сейчас мне нужен от тебя честный ответ. Это очень важно.
— Хорошо, спрашивай.
— Ты иногда пользуешься компьютером отца?
Он вновь покачал головой:
— Нет, у меня ведь есть свой.
— А папа никогда не одалживал его кому-нибудь? Или кто-то приходил сюда, чтобы поработать на его компьютере?
— Мне об этом ничего не известно. Могу я теперь идти?
— Подожди еще минуту.
— Я и так потерял много времени, когда пылесосил сегодня утром.
— Томас, пожалуйста, ответь на пару вопросов. Если никто не пользовался тем ноутбуком со времени смерти папы, почему сегодня утром на нем оставались ссылки на предыдущие поиски в Сети? Почему ты не удалил их раньше?
— Но, как я уже сказал, папа всегда отключал его сам. Я не раз предупреждал, что лучше очищать папку «История», но его это не волновало, как меня.
Я откинулся на спинку стула.
— Хорошо. Спасибо.
— Значит, я могу идти?
— Да.
Но вместо того чтобы сразу подняться и отправиться к себе в комнату, брат остался сидеть на месте с таким видом, будто ему самому нужно было сообщить мне что-то.
— В чем дело? — спросил я.
— Я знаю, ты злишься на меня из-за тех людей из ФБР, что к нам приходили. Но с тех пор я больше не послал ни одного письма ни в ЦРУ, ни президенту Клинтону.
— Рад слышать.
— А если я увидел что-то, о чем их действительно следует уведомить?
— Что, к примеру?
— Если я видел что-то, о чем ЦРУ действительно должно узнать? Например, преступление. Могу я в таком случае отправить им всего одно краткое сообщение?
— Мне безразлично, что ты мог видеть. Даже если кто-нибудь подкладывал атомную бомбу в школьный автобус. С ЦРУ ты больше связываться не будешь. Ясно, Томас?
На его лице отчаяние читалось столь отчетливо, что я не мог не спросить:
— Ну что там у тебя еще, Томас? Снова помятый бампер или нечто подобное?
— Нет. Это гораздо серьезнее.
— Я спрашиваю потому, что в последний раз, когда ты так же взволновался, ничего страшного не произошло.
— Сейчас все совершенно иначе.
— И что же это?
— Все дело в окне.
— Кто-то разбил оконное стекло, и ты собираешься донести об этом в ЦРУ?
Брат покачал головой.
— Там что-то произошло. Иногда в окнах можно увидеть всякое.
— Томас, что бы ни случилось, тебя это не должно беспокоить.
Он резко отодвинул свой стул и поднялся.
— Хорошо. — И побрел в сторону лестницы.
— Томас, не отправляй больше писем в ЦРУ или…
Но он не останавливался и уже оказался у ступеней, когда я снова окликнул его:
— Ты слышал, что я тебе сказал?
Брат замер, положив руку на перила.
— Ты ничего не хочешь слышать, Рэй. Я старался обсудить вопрос с тобой. Мне хотелось все сделать так, как мы договорились. Ты запрещаешь мне связываться с ЦРУ, но когда я собираюсь посоветоваться с тобой о том, что делать по поводу происшествия в окне, ты даже не желаешь меня выслушать.
— Ну хорошо, хорошо. Тебе нужно, чтобы я взглянул?
— Да.
— Отлично. Я поднимусь и посмотрю.
Я поднялся по лестнице вслед за Томасом, но еще не успел войти в его спальню, как он предложил, чтобы я принес для себя стул и мне не приходилось смотреть на монитор стоя. Значит, его проблема должна была занять какое-то время.
В стенном шкафу папиной спальни я видел складной пластмассовый стульчик. Прихватив его, я вернулся к брату и пристроился рядом с его рабочим креслом. Он уже вовсю орудовал «мышью», вызывая на экранах нужные изображения.
— Итак, куда занесла нас нелегкая на сей раз? — поинтересовался я.
— На Очард-стрит.
— На какую именно Очард-стрит?
— Это Нью-Йорк, нижняя часть Манхэттена.
— Теперь показывай, что там у тебя.
Томас ткнул пальцем, не касаясь монитора, в одно окно здания, в котором, как мне показалось, было не менее пяти этажей. Старый жилой дом. Построен, вероятно, в конце XIX века, хотя, признаться, в вопросах истории архитектуры Нью-Йорка я был полным профаном.
— Видишь окно на третьем этаже? — спросил брат.
В нижней части окна маячило какое-то белое пятно.
— Вижу, — подтвердил я.
— Что это, по-твоему, такое?
— Убей, не пойму.
— Я попробую увеличить изображение.
Томас дважды щелкнул клавишей «мыши». В результате картинка укрупнилась, но сделалась менее четкой. Хотя на ней действительно начало что-то вырисовываться.
— Что ты теперь об этом думаешь? — спросил брат.
— Кажется, это нечто вроде головы, — ответил я, — но только вокруг нее что-то обмотано.
— Взгляни сюда, и различишь очертания носа и рта, а это — подбородок и лоб. Лицо.
— Да, ты прав. Действительно лицо.
— И какой отсюда следует вывод?
— Выводы делать трудно. Но впечатление такое, что кто-то надел себе на голову полиэтиленовый пакет.
Томас кивнул:
— Верно. Но если мы можем рассмотреть сквозь пластик отдельные черты лица, значит, пакет натянут на голове по-настоящему туго.
— Согласен, — сказал я. — Но может, это маска?
— Мы не видим ни одного отверстия для глаз, носа или рта. Если это маска, то как дышит человек, который ее надел?
— А ты не мог бы еще немного увеличить изображение? Укрупнить его?
— Тогда оно окончательно потеряет четкость. Это самая качественная картинка, какую только можно получить на данный момент.
Я всматривался в экран, совершенно не представляя, как объяснить увиденное.
— Право, я не понимаю, Томас. Кто-то валяет дурака, нацепив себе на голову полиэтиленовый пакет. Люди часто занимаются глупостями. Представь, например, такую ситуацию: человек знал, что мимо будет проезжать машина «Уирл-360», и решил пошутить, чтобы это попало в кадр…
— На третьем-то этаже? Чтобы точно попасть в кадр, ему лучше было бы встать где-нибудь на тротуаре.
— Вероятно.
— Мне не кажется, что этот человек валял дурака, — вдруг сказал Томас.
— Тогда что же, по-твоему, в тот момент происходило?
— Думаю, этого человека убивали. Я считаю, что произошло убийство.
— Брось, Томас. Это уж слишком.
— Но этого человека душат. Разве ты не видишь?
Я отвернулся от монитора и посмотрел на брата.
— Значит, такова твоя версия?
— Да.
— И что, черт побери, ты хочешь от меня?
— Мне нужно, чтобы ты это проверил.
— Проверил?
— Именно. Ты должен туда поехать.
— Ты хочешь, чтобы я отправился в Нью-Йорк и выяснил, что произошло в том окне? — удивился я. — Нет. Я не собираюсь идти у тебя на поводу.
— Что ж, в таком случае мне придется сделать несколько телефонных звонков самому, — заявил брат. — И уж извини, но у меня не остается выбора, кроме как вновь написать письмо в ЦРУ и попросить их во всем разобраться.
— А теперь послушай меня очень внимательно, Томас. Во-первых, ты не будешь вступать в контакт ни с ЦРУ, ни со службой национальной безопасности, ни даже с пожарной бригадой Промис-Фоллз, если уж на то пошло. А во-вторых, я не собираюсь тащиться в Нью-Йорк и проверять это идиотское окно. Ни за что! — И я спустился вниз.
Через несколько минут, пока я все еще пытался поудобнее устроиться на диване, размышляя, что посмотреть на огромном отцовском телеэкране, по лестнице спустился Томас. Он ничего не сказал и даже не бросил взгляда в мою сторону. Открыв шкаф рядом с входной дверью, достал оттуда свою куртку и уже успел сунуть руки в рукава и застегнуться, когда я спросил:
