— Возможно, двое неизвестных в камуфляже — это диггеры, которые должны были вывести налетчиков через подземный ход на поверхность в условленном месте. Есть надежда, что их знают известные нам московские диггеры, которые сейчас, к сожалению, в отъезде. Но скоро они вернутся и, может быть, опознают трупы, хранящиеся сейчас в нашем морге. Итак, по моему мнению, в подземелье находилось шестеро преступников. Между ними, вероятно, возник конфликт, поскольку на телах предполагаемых диггеров и Селезня обнаружены огнестрельные раны, а Угорь, как утверждает наш патологоанатом, был убит ножом. И ножа, кстати, ни у кого из погибших не обнаружилось — следовательно, кто-то унес его с собой. Кто именно? Скорее всего, один из оставшихся в живых налетчиков, который, по словам свидетелей, умело орудовал ножом и в помещении банка. — Подполковник перевел дыхание и искоса взглянул на эфэсбэшника. Тот смотрел прямо перед собой и, по всей видимости, напряженно переваривал услышанное. — Далее. Мы твердо знаем, что за рулем джипа, привезшего бандитов к «Промбанку», была Фарида Хайрутдинова, подруга химкинского бригадира Бархана. Я предполагаю, что она на другой машине ждала сообщников у люка, через который двое оставшихся в живых налетчиков выбрались на поверхность. И один из них, по логике вещей, — Бархан. — А отчего же они не взяли с собой главное — деньги? — с легкой усмешкой спросил генерал Горохов. Подполковник развел руками. — Можно только предположить, что этому помешал поток горячей воды, вырвавшийся из прорвавшейся трубы. — Не слишком ли много допущений и совпадений? — иронически прокомментировал версию Фролова замдиректора ФСБ. Подполковник счел за лучшее промолчать. Тогда последовал вопрос Шигарева: — А насчет личности предполагаемого шестого участника ограбления у вас есть какие-нибудь соображения? И сам вопрос, и благожелательный тон, каким он был задан, дали ясный сигнал всем присутствующим на совещании, что Генеральная прокуратура вознамерилась продолжать расследование. Генералы Горохов и Коржиков понимающе переглянулись: видать, «прокурорские» недовольны, что пришивать звездочки к погонам после дела с ограблением «Промбанка» им не придется. Их ведомство здесь обошли, вот они и бесятся. Но оба генерала были уверены, что Генпрокуратуру в этом вопросе есть кому поставить на место, и они решили пока промолчать. А между тем подполковник Фролов, вдохновленный очевидной поддержкой Шигарева, все более решительно продолжал развивать свою версию: — Наши сотрудники проверили досье многих тысяч преступников в поисках того, кто так виртуозно владеет холодным оружием. Наконец мы остановились на фигуре некоего Виктора Курганова, по кличке Витя Перышко. Он и на зоне получил добавку к своему сроку за убийство ножом другого заключенного. Имеются оперативные данные и у нас, и в управлении по исправлению наказаний, что с ножом этот Витя обращается более ловко, чем с ложкой. И он как раз не так давно вышел на свободу. У нас имеются антропометрические данные и Вити Перышка, и Бархана. Все тот же компьютерный анализ показал: изображения неопознанных налетчиков на видеопленке соответствуют этим данным. — Он вновь полез в кейс и вытащил ещё две компьютерные распечатки, вновь передав их Горохову и Шигареву. — Интересно, интересно, — поощрительно произнес последний, разглядывая переданный ему экземпляр. — И у вас, наверно, есть фотографии Бархана и Вити Перышко? — Имеются.
Фролов с довольной улыбкой — есть ведь чему порадоваться: его версию явно поддерживает Генпрокуратура! — снова полез в кейс и вытащил увеличенные фотографии двух бандитов, взятых из их досье. — Пожалуйста, Иннокентий Трофимович. Тот посмотрел на снимки и буквально окаменел: на одном из них было запечатлено лицо любовника его дочери. Шигарев долго крутил в руках фото, находясь почти в шоковом состоянии. Наконец он глухо спросил: — И который из них Витя Перышко? — Тот, который помоложе, симпатичный такой малый, — не вставая с места, произнес Фролов. Он считал, что сказанного достаточно, чтобы прокурор разобрался, кто есть кто. — Вы говорите, товарищ подполковник, этот Перышко совсем недавно вышел из заключения? — переспросил Шигарев, принимая нелегкое для себя, но единственное в создавшемся положении решение. — Да, — несколько растерянно отозвался Фролов. Он совершенно определенно почувствовал перемену в позиции прокурора, но не мог понять, чем она вызвана. — А имел ли Перышко ранее какие-либо связи с Угрем, Селезнем или Барханом?
— Нет, такие связи пока не просматриваются, — с болью в голосе ответил Фролов, теперь окончательно осознав, куда клонит прокурор.
— Только вышел на свободу и пошел на мокрое и опасное дело с неизвестными ему людьми? — Шигарев покрутил головой и возвратил фотографии подполковнику. — Похоже, прав Евгений Петрович, — прокурор кивнул в сторону генерала Горохова, — слишком много допущений. А каково ваше мнение, Семен Васильевич? — Теперь он взглянул на генерала МВД. — Дело лучше закрыть, пока не будут выявлены новые обстоятельства. Версия подполковника Фролова интересна, но железных фактов, её подтверждающих, у нас нет. Данные же телеметрии в нашем случае фактами, строго говоря, являться не могут, поскольку мы имеем дело не с голыми телами, а с людьми в одежде, которая достаточно сильно меняет контуры фигуры. И если предположить, как говорил Евгений Петрович, что двое налетчиков действительно успели переодеться, то это легко объясняет компьютерные нестыковки. Мы объявили в федеральный розыск Фариду Хайрутдинову, полагаю, пока этого достаточно. И еще. Мы же все не дети малые, должны понимать, какой вызовет общественный резонанс даже предположение о том, что двум бандитам удалось уйти. — Я полностью поддерживаю генерала Коржикова, — объявил замдиректора ФСБ. — Мне нечего к этому добавить. — А вы что скажете? — обратился Шигарев к следователю. Тот, как и Фролов, не мог взять в толк, почему столь резко поменял позицию его начальник. Но сориентировался мгновенно. — Я разделяю мнение наших коллег. — Ну что ж, дело о разбойном нападении на Кунцевское отделение «Промбанка» и связанными с этим событием другими преступлениями закрываем в связи со смертью подозреваемых. Но ищем Фариду, — подвел итоги совещания зам Генерального прокурора. Подполковник Фролов потрясенно молчал. Впрочем, его больше никто ни о чем и не спрашивал.
2 июля, вторник: день, вечер
Выйдя из особняка Короба в крайнем раздраженном состоянии, Федос ещё более укрепился в своем намерении — он всем разжиревшим на воле браткам покажет, на что способен настоящий вор-законник. На частнике он добрался до Киевского вокзала столицы и сел в пригородную электричку. Его путь лежал в местечко Лесной городок, где проживал старый кореш, спец по взрывному делу, Барыга. Сойдя с электрички, рецидивист направился к Киевскому шоссе и, перейдя его, минут через десять добрался до старого, но ещё добротно выглядевшего деревянного дома, где всю свою жизнь обитал знаменитый подрывник, за исключением, конечно, того времени, когда находился на территории, окруженной колючей проволокой. Жилое строение было огорожено ветхим дощатым забором, но безопасность обитателей дома обеспечивал, явно не он, а черная лохматая псина неясной породы. Огромная злобная тварь с хриплым грозным лаем свободно, без цепи, бегала по двору, а завидев подошедшего к забору неизвестного ей человека, стремительно бросилась ему навстречу, причем совершенно неожиданно замолчав. Не в правилах старого вора было выходить из дому без пера, но, подготавливая серьезную операцию, он не хотел дать даже самый пустячный повод ментам для своего задержания и сегодняшние передвижения по Москве и области осуществлял, не имея при себе ничего, кроме приличного прямого с правой. Поэтому стремительная атака лохматого ублюдка, к тому же почему-то переставшего гавкать, заставила дрогнуть сердце отпетого бандита. Ведь вряд ли дряхлый забор явится серьезной преградой для беспородной хищной скотины, явно живущей не по понятиям, а по своим только ей ведомым законам. А ведь на той же зоне полно сторожевых псов, которые будут покруче этой твари. Но они знают правила и живут по ним, от лагерных собак всегда известно, чего ждать. А здесь, «на воле», — всё, бля, не в понт! Он рванул на себя доску из трухлявого штакетника, на конце которой оказался огромный ржавый гвоздь, и сразу почувствовал себя спокойно и уверенно. «Ну, сука, только попробуй раскрыть на меня свою поганую пасть!» Однако поединок не состоялся.
— Бобик! — послышался негромкий мужской голос, и собака замерла, как в старой детской игре «штандор». А потом развернулась на манер гусеничного трактора и с радостным визгом бросилась на зов хозяина. На крыльце избы стоял Барыга. Он ласково потрепал подбежавшего пса за ухом, а другой рукой приветливо помахал гостю. — Заходи, Федос. Только палку на место вставь. Вор загнал гвоздь в дыру, из которой был выдернут, и не слишком решительно открыл калитку — без палки в руках он вновь ощутил некоторое беспокойство. Хозяин, высокий, костлявый сорокалетний мужик, видимо заметив колебания гостя, приказал: — Бобик, на место! И пес послушно затрусил за угол дома, к своему собачьему убежищу. Кореша крепко обнялись, а Барыга даже прослезился. — Сколько ж мы, Федос, годков не виделись?
