– Да. Фру Ронем это подтвердит. Она сама мне рассказала, что однажды, когда отец был у них, ему позвонила женщина по имени Маргит Тартани. Фру Ронем было известно, что родители не ладят между собой, и она, зная, что я на стороне матери, спросила у меня, известно ли мне это имя. Я ответила, что у отца с этой женщиной сугубо деловые отношения. Фру Ронем очень удивилась – конечно, она мне не поверила.
По пути в Берумскую больницу Рудольф заехал к фру Ронем, чтобы поговорить с нею с глазу на глаз.
– Да, верно, – с легким удивлением сказала она. – Я совсем забыла. Это было так давно. А она имеет отношение к этой истории?
– Пока трудно сказать. Но я буду вам признателен, если этот разговор останется между нами.
– Не беспокойтесь, господин Нильсен. – Она произнесла это так просто и твердо, что Рудольф не сомневался: фру Ронем сдержит свое слово.
В Берумской больнице ему сказали, что раненой требуется полный покой, и попросили приехать завтра, предварительно позвонив.
На другой день Рудольф позвонил доктору Бюену и узнал, что больной стало хуже.
– Позвоните завтра, – посоветовал ему доктор Бюен.
В воскресенье Рудольф летал в Берген и беседовал с главным врачом частной клиники, в которой содержалась фру Огот Бек. Врач подтвердил, что фру Бек провела в клинике пять лет и ни разу не покидала ее. Фру Бек никто не навещает, кроме дочери, которая приезжает раз в два месяца. По телефону ей тоже никто не звонит, за исключением дочери, дочь звонит ей два раза в неделю.
Рудольф встретился и с самой фру Бек, но разговор не получился. Видимо, у фру Бек был один из ее «трудных дней» – она витала так далеко, что к ней бесполезно было обращаться.
С аэродрома Форнебю Рудольф собирался поехать прямо домой. Все-таки воскресенье, выходной день. Но свидание с фру Бек выбило его из колеи. Он отправился в Управление, где на столе его ждала записка:
«Стина Лёвберг, в девичестве Ёргенсен, похоронена на кладбище Вестре Окер двадцать пять лет назад».
Записка была подписана Харалдсеном.
Раздался телефонный звонок. Дежурный сообщил, что звонит какой-то человек, который в истерике утверждает, будто обнаружил труп.
– Один труп? – цинично пошутил Рудольф. – Соедините меня с ним.
– Моя фамилия Арнтсен, Оскар Арнтсен. Я управляющий домом на Грювенгвейен, одиннадцать, – сказал дрожащий голос, как только Рудольф представился. – Четверть часа назад ко мне пришла одна дама и сказала, что тревожится за свою подругу, фру Лехманн, которая живет в моем доме. Она боялась, что с фру Лехманн что-нибудь случилось. По ее настоянию я открыл дверь в квартиру фру Лехманн, и мы вошли в прихожую. – Рудольф слышал, как он сглотнул. – Запах был ужасный. Фру Лехманн, совершенно одетая, лежала на постели. По-моему, она умерла уже давно.
– Фру Лехманн? – быстро переспросил Рудольф: это имя как будто попадалось ему в списке, который составила Фрида Дален по телефонной книге Бранда. – Подождите у телефона, Арнтсен. – Рудольф открыл шкаф и нашел список. – Гертруда Лехманн?
‹ – Разве вы ее знаете? – Несмотря на волнение, Арнтсен очень удивился.
– Сейчас мы приедем к вам, тогда и поговорим, – перебил его Рудольф. – Та дама еще у вас?
– Да, я звоню из своей квартиры на первом этаже. А фру Лехманн живет… ее квартира на третьем, – заикаясь, проговорил Арнтсен.
– Оставайтесь у себя до нашего прибытия.
Рудольф положил трубку и пошел в кабинет Албректсена, но не застал его. Он позвонил дежурному и узнал, что Албректсен уехал домой больше часа назад. Карстен тоже. Рудольф позвонил Албректсену домой и сказал, что начинает операцию.
– Карстен поедет со мной, если только я застану его дома, – закончил он.
– Я тоже сейчас приеду. Как ты сказал, Грювенгвейен, одиннадцать?
Карстен оказался дома.
– Дай мне хотя бы поесть, Рулле! Поезжай вперед, я не задержусь. Грювенгвейен, одиннадцать?
Рудольф обошел кабинеты, проверяя, кто задержался на службе в этот воскресный вечер. Он нашел только Oге Орвика, который при виде Рудольфа поспешно сунул что-то в ящик стола. Однако Рудольф успел разглядеть, что это пачка билетов спортлото. Он велел Орвику позвонить доктору My и в технический отдел.
– Кроме того, постарайся разыскать Роботтена и Харалдсена и потом приезжай сам. Я поехал.
По дороге на Грювенгвейен он вспомнил о Магде. Надо бы позвонить ей. Правда, он не сказал ей, в какое время прилетит из Бергена, значит, она не волнуется.
Арнтсен оказался крепким невысоким человеком, ему было за пятьдесят. Женщину, которая плакала у него в комнате, звали Клара Виндалсму, она была очень красива, несмотря на явные признаки старой девы.
– В четверг вечером я ждала фру Лехманн к себе, – сказала фрекен Виндалсму, – но она не пришла, и я подумала, что она забыла о нашем уговоре. Я ей позвонила, мне никто не ответил. Я звонила всю пятницу и вчера тоже. В конце концов я встревожилась и решила попросить управляющего открыть мне квартиру, если сама фру Лехманн не откроет. Так мы ее и нашли…
– Арнтсен, когда вы в последний раз видели фру Лехманн?
– В четверг, часа в два или в три. Она куда-то шла, а я возвращался домой. Мы только кивнули друг другу. Она вообще была неразговорчива.
– А вы, фрекен Виндалсму, когда вы последний раз разговаривали с фру Лехманн?
– Во вторник. Мы с нею обедали в Театральном кафе.
– Вы не заметили в ней чего-нибудь необычного?
– Нет.
– Что вы знаете о господине Лехманне?
– Фру Лехманн была разведена. И насколько мне известно, уже давно живет одна.
Фрекен Виндалсму стоило больших трудов сохранять спокойствие.
– Арнтсен, можно фрекен Виндалсму побудет у вас, пока вы проводите меня в квартиру фру Лехманн?
– Конечно!
– У нас могут возникнуть к вам обоим еще кое-какие вопросы. – Рудольф пристально посмотрел на управляющего. – Скажите, а вы не заметили чего-нибудь подозрительного?
– Нет.
– Неужели Гертруду убили? – Фрекен Виндалсму в страхе посмотрела на Рудольфа.
– Этого я еще не знаю.
Вскоре после того, как управляющий впустил Рудольфа в квартиру фру Лехманн, туда прибыли специалисты по отпечаткам пальцев, сотрудники химического и технического отделов со своим оборудованием и, наконец, раздраженный доктор My, который грозил пожаловаться на Рудольфа в Инспекцию по охране труда.
– Орвик оторвал меня от работы над сложнейшей статьей.
Доктор My постоянно писал статьи, которые высоко ценились европейскими и американскими специалистами.
Окна в квартире были открыты настежь, однако запах все равно стоял невыносимый.
– Смерть наступила несколько дней назад, – сухо констатировал доктор My, – но вы могли обнаружить труп только в воскресенье!
Приехал Албректсен, а вслед за ним Карстен, Роботтен и Орвик.
– Сейчас я здесь не нужен, – сказал Рудольф, пытаясь не дышать. – Я спущусь к управляющему и фрекен Виндалсму, побеседую с ними. Завтра мы вызовем их на официальный допрос. Потом я вернусь в Управление. Хочу кое-что проверить.
Арнтсен сообщил, что фру Лехманн жила в доме восемь лет, никаких жалоб на нее никогда не было.
Фрекен Виндалсму не могла назвать точного возраста Гертруды Лехманн, но считала, что ей около пятидесяти. В течение трех лет, что они были знакомы, фру Лехманн нигде не работала. Фрекен Виндалсму думала, что ее обеспечивает бывший муж. Такие вопросы они никогда не обсуждали.
Рудольф попросил фрекен Виндалсму прийти завтра в Управление к девяти утра, а Арнтсена – на час позже.
Вернувшись на Виктория-Террассе, он первым делом стал разглядывать фотографии, грудой лежащие у него на столе. Особое внимание он обратил на фотографии людей, посетивших дом Бранда в день убийства. Несмотря на то, что смерть сильно изменила черты фру Лехманн, лицо ее показалось Рудольфу знакомым.
Чутье не подвело его. Фру Лехманн – нет, он не ошибся – в прошлый четверг заходила в дом Бранда, как раз в этот день его и убили.
Рудольф взял телефонную книгу и позвонил Албректсену, который все еще был в квартире фру Лехманн. Потом он попытался дозвониться до Ларсвеена, начальника отдела наркотиков, но безуспешно. Написав ему короткую записку, Рудольф оставил ее у него на письменном столе и наконец поехал домой.
Ночью Рудольф никак не мог заснуть. Часы пробили час, два, три. Устав ворочаться с боку на бок, он встал и хотел тихонько выйти в гостиную, но Магда проснулась.
– Я все время ломаю себе голову над одним вопросом, – признался он, когда Магда поинтересовалась, что с ним происходит. – Знаешь, я никак не могу поверить, чтобы у шестидесятилетнего мужчины столько лет продолжался роман с замужней женщиной, матерью шестерых детей. Я понимаю, если б она была молодая. Возьми, например, Карстена. Ему пятьдесят, но на женщину старше тридцати пяти он и смотреть не станет. Я видел Маргит Тартани. Ничего привлекательного в ней нет. И еще. Если Бек все эти годы так любил Маргит, почему он вдруг решил обвинить ее в вымогательстве? У него нет никаких доказательств, что она оказывала на него давление. Он даже не помнит, где в Амстердаме покупал бриллианты на десятки тысяч крон! Ты можешь мне объяснить, для чего он вообще признался в спекуляции валютой и незаконном провозе драгоценностей?
