Между тем мужчина подошел к столу и что-то взял. Мастихин! — узнал Матвей. — Выходит Татьяна сама украла у него оружие, которым ее убили! Вот мужчина поставил сумку на пол, открыл замок и взял из нее вставленный в резиновый шланг кусок толстой арматуры. Скорее это был кусок лома.
В этот момент двери сзади открылись, и в коридор вышла Таня. Ее лицо исказила гримаса страха. Матвей напрягся. Мужчина развернулся к ней всем телом. Она успокоилась. Понятно, сначала просто не узнала его со спины. Татьяна затянула на халате узел. Мужчина медленно подошел к ней. Она что-то испуганно спросила. Он ответил. Неожиданно, на полуслове, размахнулся и ударил ее дубинкой в лоб. Татьяна как подкошенная упала на пол. Некоторое время мужчина прислушивался, потом спрятал в пакет орудие убийства, взял мастихин и наклонился над Таней.
— Нет! — выдохнул Матвей.
— К вам полковник Васильев, — донесся голос из селектора.
Лада слегка коснулась изящным пальчиком сенсорной кнопки:
— Пусть войдет.
Двери бесшумно открылись, и в кабинет ввалился широкоплечий рослый офицер.
— Разрешите?
— Раз вас впустила секретарь, значит, я уже разрешила! — едва сдерживая раздражение, сказала Лада. Она не любила подобные визиты. Вернее сказать, не могла терпеть. Раз порог переступал военный, это могло означать одно: он несет очередную проблему. Самое страшное было то, что никто не приходил по пустякам. Имитируя работу, Лада зачастую даже не вникала в суть вопросов огромного организма под названием «вооруженные силы», которому ее департамент должен был обеспечивать жизнедеятельность. Она люто ненавидела ограниченных офицеров, уверенная в том, что весь цвет страны обживает чиновничьи кабинеты и скупает за океаном недвижимость. Все остальные это челядь, которая должна довольствоваться тем, что остается с барского стола, и от этой серой и полуголодной массы надо дистанцироваться, иначе можно заразиться нищетой. Она это знала не понаслышке. Еще учась на втором курсе университета, стала свидетелем забавной истории. Была у них на курсе умница, отличница и красавица Капустина Катя. Какие парни пытались ухаживать за ней! Лада завидовала по ночам Кате, представляла, как девушка ломает ногу, мечтала о том, чтобы какой-то маньяк изувечил ей лицо. Однако, отдав предпочтение Глызину Иннокентию, пареньку из провинции, у которого была больная мать и сестренка, Катя на радость завистникам поставила на жизни крест. Сначала молодой муж перевелся на заочный факультет, чтобы как-то тянуть молодую семью, а потом и вовсе забросил учебу. Как результат попал в армию, в Чечню, получил инвалидность, и теперь живет Катя с одноногим мужем и двумя детьми на жалкую пенсию да свою зарплату дознавателя в РОВД.
Между тем полковник остановился у стола для совещания.
— Говорите. — Анисимова окинула посетителя взглядом, силясь вспомнить имя и отчество. Неделю назад ей на стол положили привезенные Васильевым документы, подготовленные для предварительного изучения. Но хоть убей, она понятия не имела, в чем, собственно, смысл изложенного в нем материала.
— В ответ на ваше требование, изыскать возможность уменьшения суммы на комплектующие и работы, до сорока процентов, мною была представлена вам справка по ценообразованию на ремонт двигателей для самолетов дальней авиации, — осторожно напомнил он.
— Чтобы быть точнее, на сорок! — вспомнила, наконец, Лада проблему. — А понятие «до сорока» можно трактовать и как двадцать и десять…
— Помилуйте! — побагровел полковник.
«Кому нужны твои самолеты?» — едва не вырвалось у нее, однако Анисимова быстро взяла себя в руки.
— Вы сколько получали три года назад?
— Почему вы спросили?
— Отвечайте! — Она коснулась ладошкой стола, не осмелившись по нему ударить.
— Немного. — Васильев передернул плечами, словно за шиворот ему попал кусочек льда. — Затрудняюсь ответить.
— Короткая у вас память, — брезгливо сморщилась Лада. — Но я напомню, в семь раз меньше, чем сейчас. И летали раз в пятилетку, и то тремя экипажами на одном самолете. Так?
Полковник смотрел перед собой и молчал.
— За счет чего вам сейчас подняли денежный паек?
— Довольствие, — поправил он ее.
— Что? — не сразу поняла, о чем речь Лада.
— Денежное довольствие военнослужащего, — громко сказал Васильев.
— Что вы себе позволяете? — неожиданно вышла из себя Лада. — Я вас спрашиваю? Вам служить надоело?!
— А разве в вашей компетенции задавать мне подобные вопросы? — В глазах военного появилось смятение и растерянность.
— Я директор департамента, — медленно проговорила Лада. — А кто вы?
— Я полковник Васильев, представитель заказчика.
— Вы были летчиком?
— Отстранен от полетов в связи с ранением…
— И нашли себе тепленькое местечко…
— Да как вы смеете? — задыхаясь от негодования, одними губами спросил Васильев.
Ох как хотелось Ладе, чтобы он покрылся пятнами и стал хвататься за сердце, а ночью умер от злости на руках своей толстой жены и кучи детишек… Нет, надо резко прекратить перебранку и выставить его за дверь. Пусть теперь его разъедает желчь от бессилия. У него сейчас, кроме желания убить ее, ничего нет. А это очень хорошо. Как упоительно наслаждаться неограниченной властью над челядью…
— Государство не дойная корова, — с назиданием сказала Анисимова. — Вам следует умерить аппетиты. Стоимость ремонта не будет выше той, которая определена мной.
— Откуда вы знаете, во сколько должен обходиться ремонт авиационного двигателя? — едва сдерживая ярость, почти простонал полковник. — Это уникальные агрегаты. Их обслуживают специалисты высокого класса, которым тоже надо платить…
— Хорошо, сколько они получают? — перебила она его.
— Кто? — растерялся Васильев.
— Монтеры, — Лада щелкнула пальцами. — Или как их еще называют?
— Но двигатель — это целая совокупность узлов, деталей и механизмов, и над ним работают специалисты самых разных направлений…
— В среднем. Или не знаете? — Она слегка подалась вперед, словно пытаясь уличить Васильева во лжи.
— Не в моей компетенции знать, я выступаю со стороны Министерства обороны, — уточнил он.
— И все-таки. — Анисимова слегка склонила голову набок и выпрямила спину, заранее зная, что так выглядит строже.
— Двадцать две, двадцать четыре тысячи, — пожал плечами Васильев и, спохватившись, добавил: — Рублей.
Его тонкий намек на то, что она может быть не в курсе, чем платят в России зарплаты, Лада проглотила.
— Вот! — самодовольно улыбнулась молодая женщина. — А какой у нас минимальный размер оплаты труда?
— Четыре тысячи шестьсот рублей, — не понимая, к чему она клонит, пробормотал летчик. — Или около того…
— Почти в шесть раз больше! — торжественным голосом объявила Лада. — Сделайте, чтобы было в два. Пусть получают десять. Вот вам еще часть средств.
— Да вы в своем уме? — возмутился полковник. — А дети, а коммунальные услуги…
— Напомните, где находится предприятие?
— В Самаре, завод имени Кузнецова, — тусклым голосом сообщил полковник.
— Видите! — протянула Лада. — В Самаре. Это же не Москва!
— А чем отличается столица от провинции? — удивился Васильев.
— Там расходы меньше, — как само собой разумеющееся ответила молодая женщина.
— С чего вы взяли? — не унимался полковник. — Цены на продукты в полтора раза выше, чем здесь.
— Послушайте, вы зачем пришли? — Лада уставилась посетителю в глаза. — Утвердить план или рассказать, сколько стоит в супермаркете картошка?
— Утвердить план, — кивнул полковник.
— Я его не утверждаю. — Она показала рукой на дверь. — Идите…
Не успела за полковником закрыться дверь, как вошла Вика:
— Привет. Это к тебе военный приходил?
— Как догадалась? — съязвила Лада.
— Чего ты с ними делаешь? — Она присела за стол для совещаний. — Вылетел красный как рак. Я думала, застану тебя здесь мертвой.
— Не дождетесь.
— Чего он хотел?
— Раздули бюджет, — отмахнулась Лада. — На ремонт двигателя для самолета денег просит, как на новый.
— Все хотят жить красиво. — Вика украсила свое лицо слащавой улыбкой.
— Не в этом дело, — покачала головой Лада. — Ладно бы себе он что-то тянул, так у него рабочий получает в четыре раза больше, чем минимальная зарплата. Я понимаю в два раза, а то… — Она фыркнула. — Совсем уже.
— Я надеюсь, ремонт нужен не тому самолету, на котором мы в Париж летаем? — осторожно спросила Вика.
— Сплюнь, — усмехнулась Лада. — Стратегическая авиация.
— Это которые летают вокруг Земли с атомной бомбой? — округлила глазки Вика. — Зачем они вообще нужны? Вдруг оторвется?
