— Не жалеть никого! — орал Мулла. — Добивать всех!
Этот призыв был сродни приказу боевого командира, запрещающего брать пленных.
Мулла увидел, как Кирсан тремя точными ударами расправился с Рыжим, как Художник с размаху воткнул заточку в висок Кроту, но через секунду и сам упал, сраженный в печень финкой.
— Загонять их в угол! — орал Мулла, размахивая своим смертоносным оружием. Он успел получить еще два легких ранения — одно в бок, другое в ногу, но, разгоряченный сражением, боли не ощущал. Мулла чувствовал, что перевес на его стороне — два десятка зэков озверело добивали кодлу Хрыча. Пощады никто не просил — это было так же бесполезно, как ждать милости от чертей, поджаривающих грешников на костре.
Наконец в живых остался последний зэк из кодлы Хрыча — высокий и тощий вор с погонялом Жаба. Он действительно был похож на жабу — пучеглазый, с огромными бородавками на лице. Жаба, с животным любопытством вытаращив глаза, уставился на приближающуюся смерть, принявшую облик ухмыляющегося Стасика. Стасик, перекидывая финку из одной руки в другую, сделал пару обманных движений, а потом почти без замаха воткнул ее Жабе под ребра. Когда тот опрокинулся на нары, Стасик заглянул в его мертвые глаза и зло произнес:
— С одного удара сделал! Издох, падла!
В этот раз кодла Муллы не досчиталась еще семерых. Всех покойников аккуратно сложили в угол барака, решив не делить их на своих и чужих. И если час назад воров разъединяла лютая ненависть, то сейчас их объединила умиротворяющая смерть.
— Если завтра покойников не уберут, здесь такой духан стоять будет, что живым места не останется, — посетовал Стасик. — Я помню, как-то в детстве провел целую ночь в одной комнате с дедом-покойником, так к утру едва не помер со страха. А сейчас здесь лежит три десятка жмуриков — и ничего! А сам ты, Мулла, что думаешь обо всем этом?
— А чего тут думать? Ничего не думаю! — Зайдулла осторожно дотронулся до повязки на окровавленном плече. — Хорошо, что живой остался. Видно, на том свете матушка за меня крепко молится.
— Ты хорошо знаешь Беспалого, Мулла. Долго он будет держать нас в этом морге?
— Тиша из тех людей, которые способны вообще забыть и о живых, и о покойниках. Так давайте не будем засирать раньше времени друг другу мозги.
Мулла не любил северные широты с их дурацким летним солнцестоянием, когда нет никакой возможности спрятаться от света и даже барак не дарит спасительной тени. Поэтому все лето он пребывал в какой-то тягучей дреме, напоминавшей зимнюю спячку животных, и ожидал полярных ночей так же страстно, как молодой любовник ждет на условленном месте свою возлюбленную. Хотя полярные ночи, если вдуматься, были не менее отвратительны, чем долгий летний день.
Мулла был уверен, что уже давно перевалило за полночь, а солнце все еще висело над кровлей барака тусклым желтым диском. Покойники, уложенные аккуратным рядком, казались путниками, решившими отдохнуть. Создавалось впечатление, что они еще малость подремлют и бодренько поднимутся на ноги, чтобы вновь отправиться в дорогу.
Глава 13 ГДЕ МОЙ КОРЕШ МУЛЛА?
Ближе к утру громко заскрипела дверь барака, и на пороге появился полковник Беспалый собственной персоной в сопровождении автоматчиков. Мулла догадался: барин явился для того, чтобы самому посмотреть на результат сражения.
— Господи, что я вижу! — искренне ужаснулся начальник колонии и почти по-бабьи всплеснул руками. — Как же вы живете в этом аду?! А покойники? Ей-богу, это не самое лучшее соседство для живых людей. Одно время мне приходилось прятаться на кладбище, скажу вам как на духу, что для меня это было не самое счастливое время… А где мой кореш Мулла? Неужели мне придется разыскивать его среди жмуриков? — горестно вздохнул Беспалый, выпятив нижнюю губу. — Боже мой, я ведь и не простился с ним по-человечески! Дорогие бродяги, если бы вы знали, сколько нам пришлось хлебнуть с ним на пару лиха!
— Рано ты меня решил похоронить, Тимоша! — поднялся с нар Мулла.
— Во тебе раз! Мулла! Ты даже не представляешь, как я рад видеть тебя живым! — воскликнул Беспалый. — Поверишь ли — я молился за тебя.
— Я всегда знал, Тимоша, что ты хороший артист. Только эта твоя сцена из дешевого спектакля. Я на нее не купился. Почему бы тебе сразу не расстрелять нас за воротами твоего учреждения, а потом свалить всех в кучу, да и похоронить по-босяцки?
— Мулла, ты, наверное, думаешь, что у меня совсем нет сердца?! — нахмурился полковник. — Да я себе пулю в лоб пущу, если мне отдадут подобный приказ!
Автоматчики, стоявшие рядом с Беспалым, уныло взирали на трупы. За полтора года службы они успели повидать костлявую не раз, но несколько десятков покойничков за последнюю неделю — явный перебор! Каждый из них ожидал дембель, как юный влюбленный желает брачную ночь, в своих сердцах они проклинали судьбинушку, закинувшую их в эти гиблые, стылые края.
— Не замечал за тобой такой сентиментальности! — насмешливо откликнулся на слова Беспалого Мулла.
— А язык у тебя злой, Мулла, — укорил Беспалый былого друга. — Чего полкана спускаешь? Не удивлюсь, если в зоне отыщутся желающие прощупать пером твои кишки. Такие, как ты, не всегда доживают до внуков. И все-таки, Мулла, несмотря на твой ядовитый язык, ты все тот же беспризорник, с которым я когда-то гулеванил в ранней юности.
Странный и во многом непонятный разговор начальника колонии с Муллой заставил зэков позабыть об убиенных, о собственных ранах и о предстоящей участи.
— Ты зачем пришел сюда, Тимоша? Хотел поглядеть на мое мертвое тело? Так тебе придется еще малость подождать.
— Не хорохорься, Мулла, — печально произнес полковник Беспалый. — Знаешь такую присказку, если хочешь посмешить бога, так поделись своими планами. К чему я это… Ты вожак в этом бараке, но за это время на зоне уже выбрали нового смотрящего, а он не потерпит рядом с собой соперника. И поэтому тебе придется умереть…
— Ты пришел для того, чтобы сказать мне об этом?
— Мне бы не хотелось нарушать правила той игры, которую я придумал, но в память о нашем прошлом я могу подарить тебе жизнь. Сейчас ты пойдешь в мою каморку и отсидишься там, пока одна кодла не перережет другую.
— Ты помнишь, какие наколки у меня на коленях? — неожиданно спросил Мулла.
Беспалый отлично помнил их. Огромные звезды, обведенные кругом, в центре круга — полумесяц и надгробная стела. Они имели двоякое значение: «Смерть неверным» и «Лучше смерть, чем позор».
— Помню.
— Это и есть мой ответ. Мне нечего больше добавить.
— Хочешь сказать, Мулла, что ты какой-то особенный? Каждый из нас хочет жить. Не строй из себя героя, не надо. Я знаю случаи, когда люди ломались даже из-за стопки водки. И предавали друг друга даже из-за места у костра. Знаешь ли, каждому хочется быть в тепле.
— Ты здорово изменился, Тимоша! — печально покачал головой Мулла. — Такое впечатление, будто я беседую с совершенно незнакомым мне человеком. Ведь нас и вправду связывало очень многое. Неужели ты подумал, что я способен бросить своих людей и пойти отсиживаться в твоей каморке в то самое время, когда падлы начнут их резать?
Беспалый примирительно улыбнулся:
— Успокойся, я просто проверял тебя. Конечно, ты не мог поступить по-другому. Я догадывался, что ты пожелаешь умереть вместе со всеми. Может, у тебя есть какая-нибудь просьба, последняя? Я постараюсь сделать все, что в моих силах.
Тимофей смотрел на Муллу с сожалением, как на приговоренного к смерти.
— У меня к тебе две просьбы. Надеюсь, не откажешь?
— Говори, — кивнул Беспалый.
— Прикажи похоронить этих бродяг, — Мулла показал на убитых.
— Само собой, конечно, мы их похороним как надо. Какая же будет твоя вторая просьба?
— Скажи, кто сейчас в зоне пахан?
— Вот оно что! — понимающе заметил Беспалый. — Ты еще не потерял надежды выжить в мясорубке! Вчера на зону прибыл новый этап, и на лагерном сходняке зэки выбрали паханом Гришуню Маленького. Не думаю, что этот парень тебе по зубам. Ты ведь не забыл нашего Гришуню Маленького?
* * *
Свое прозвище Гришуня получил за очень короткие ноги. Однако никто не осмеливался называть его малышом. Обращаться с ним следовало почтительно — Гришуня был на редкость злопамятен, не прощал даже случайно оброненного обидного слова, и частенько его недоброжелателей находили в глухих местах с перерезанной глоткой. Природа сполна компенсировала ему малый рост, наградив могучими руками. Мало кто мог похвастаться такой же силой, какой обладал коротышка Гришуня. Именно это обстоятельство в сочетании с железной волей позволяло ему держать в повиновении всю его шайку — десятка три отъявленных головорезов. Несмотря на физическое уродство, Гришуня пользовался благосклонностью женского пола — его частенько видели в самых дорогих ресторанах Москвы с первыми красавицами столицы, а число его незаконнорожденных отпрысков давно уже перевалило за второй десяток. Такое чадолюбие только добавляло Гришуне авторитета и пробуждало к нему любопытство прекрасного пола. Они липли к нему со всей страстью, на которую была способна их бабья натура, словно хотели разгадать какую-то его тайну. Гришуня Маленький любил пофрантить, пытаясь, видимо, таким образом несколько скрыть недостатки своей внешности. Он любил дорогие вещи так же страстно, как и красивых женщин, и одевался всегда очень дорого и броско. Когда он был на воле, то больше походил на преуспевающего денежного туза, чем на матерого уркача.
