— На кого ты работаешь? — Мальчик мыслит стереотипно.
— Я? Ты меня разочаровываешь, но я отвечу, просто из вежливости. Я работаю на одну особу, Керстин Бартон. Не слыхал? Это я.
Он смотрит на меня как на сумасшедшую. Конечно же, он знает меня под другим именем. Знает точно.
— Ты что, за идиота меня принимаешь? Ты — Ясинская, у тебя дом моды «Эрика».
— Или ты веришь мне на слово, или нет. Решай. Но я — не Ясинская.
— Хорошо, допустим, я поверил. Но вопрос остается: что тебе надо? К чему этот спектакль? Неужели ты думаешь, что я поверю, что ты самостоятельно перебила охрану, я ничего не слышал и...
— Кто тебе сказал, что я их убила? Я же не монстр. Они опомнятся через час-полтора. А может, и нет, зависит от того, как мы с тобой поймем друг друга. Если нет — значит, нет.
Мне начинает надоедать этот дурацкий разговор.
— Хорошо, — он заметно побледнел. Наконец до него дошло. — Говори, что ты от меня хочешь?
— Я задам тебе несколько вопросов. Если будешь откровенным, может, все и неплохо закончится. Если нет — не обессудь.
— А как ты узнаешь, что я говорю правду? — Вот чудак, спрашивает такое.
— Если ты солжешь, я вернусь.
Он не дурак, в его бизнесе дураки умирают гораздо раньше. И он понимает, что я достану его так же, как и сейчас, только тогда разговор будет совсем неприятным.
— Ладно, спрашивай. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Знаю ли я, какая ты персона, что с тобой так нельзя и что ты со мной сделаешь, когда?.. Да, я догадываюсь, но ты спешишь с выводами, так что не будем терять время на такие разговоры. Ты подумаешь об этом потом. Первый вопрос: это твои парни взяли под «крышу» «Эрику» с самого начала?
— И да и нет.
— Подробности.
Он начинает меня утомлять. Хорошо еще, что от него ничем не воняет. И в комнате чисто.
— Мы попробовали это сделать, но меня посетил человек из спецслужб. Сказал, что... не стоит, в общем. Нет, я не знаю, что за тип. Он показал мне удостоверение на имя какого-то... Вишенского.
— Вишневецкого?
— Может быть. Я уже не помню. Но связываться с ребятами оттуда... Я подумал и решил, что всех денег все равно не заработать. Если бы кому-то из своих, то хрен бы я уступил, а так... А почему ты спрашиваешь? Это же твой кусок?
— Я тебе уже сказала: я не та, кто ты думаешь. Ну, ладно. Тогда как ты объяснишь, что шестеро этих парней получали в «Эрике» зарплату? Вот список Все они уже мертвы. Кто о них позаботился? Случайно не ты?
Он внимательно изучает список Наверное, со стороны мы кажемся просто коллегами по бизнесу. Впрочем, так оно и есть.
— Я помню этих парней. Но я впервые слышу, что они получали там кусок. Жаль, что ни у кого из них я не могу спросить. Стоило бы.
О, мне он нравится. Я уверена, что он тоже умеет спрашивать.
— Я, представь, тоже. Теперь следующее: у тебя здесь легальный бизнес, через него отмываются деньги. Ты заправляешь местным синдикатом, который, насколько я знаю, создали три года назад, объединив все банды. Тебе достался этот кусок. Согласно вашему «уставу», только сход таких же персон, как ты, может лишить тебя полномочий. Вопрос: все ли согласны с таким положением дел?
— Нет, конечно. Я вижу, ты хорошо поработала, так что нет смысла темнить. Конечно же, не все согласны, но им пришлось подчиниться. Например, азербайджанцы... Они мусульмане и никакие доводы о взаимной выгоде не заставили бы их объединиться с нами. Но им пришлось. Вспомни, три года назад были уничтожены несколько их «семей». Те, что остались, разошлись по разным группировкам. А к чему ты клонишь?
— Значит, без твоего благословения на твоей территории ничего не делается?
— Ничего значительного.
Он должен сидеть на своем месте, он умный человек, хотя, без сомнения, негодяй редкостный. Но одно другому не мешает.
— Я все сейчас объясню. Теперь посмотри на фото: это твои люди?
Он разглядывает снимки. Лицо его ничего не выражает, но я знаю: он удивлен и потрясен. Он тоже не любит извращенцев.
— Ты знаешь, когда ты вломилась сюда, я решил, что найду тебя потом — и вся твоя крутизна тебя не спасет. Но теперь я благодарен тебе. Сколько ты хочешь за эти снимки?
— Нисколько. Я дарю их тебе, мне они ни к чему. Я пришла спросить о другом. Почему твои люди пытаются меня убить? Вот уже три... нет, четыре раза у меня только одна забота: убирать мусор. Так что, Способ, вопрос: кто тебе за это платит?
Его ответ проступил на его круглом холеном лице. Нет, он ничего не знал. Жаль.
— Я думал, меня уже ничто не удивит. Но тебе это сегодня удалось. Кто ты такая? Ты работаешь на Интерпол?
— Тут не ты задаешь вопросы.
— Но ты уже знаешь ответ. Мой ответ. А я могу помочь тебе узнать.
Он думает, что я не смогу сама.
— Можешь — так помоги. Хочешь денег?
— Не денег.
— А, вон что... Я пересплю с тобой, если это для тебя так важно, если только ответ будет у меня в ближайшее время.
Он хохочет. Я сказала что-то смешное?
— Я даже не знаю, что унизительнее для мужчины: твои удивительные навыки или твои слова. Ты бросишь мне свое тело, как собаке кость. Да? А потом ты меня убьешь, едва только тебе что-то покажется подозрительным. И это при том, что я, мягко говоря, не какой-то там... Ну, ты понимаешь? Но мне не надо платить, я не проститутка.
О, ранимая душа! Под маской бандита и убийцы таится нежный романтик. Неправдоподобно.
— Хватит ломать комедию!
Его глаза опять холодно блеснули. Он понимает, что игра не удалась.
— А ты не дура, Керстин Бартон. Но помогать тебе я не буду. И знаешь, почему? Я тебе скажу. Потому что ты — шпионка. Я понял. Я многое могу сделать. Я далеко не святой, — парень, это очень мягко сказано! — Но помогать шпионке — нет. Можешь сразу меня убить. Теперь я понимаю, почему у нас не было шансов. Вас же там учат этим штучкам.
— Ты дурак. Я никакая не шпионка.
Господи, какой дурацкий разговор, а время идет!
— Тогда как ты это объяснишь?
Никак, даже не собираюсь.
— Так ты поможешь мне? Если нет, я и сама найду то, что мне надо. Кто это такой? На этой фотографии? Тип с длинным носом? Это, по крайней мере, ты можешь мне сказать?
— Это я тебе скажу, даже с удовольствием. Этот ублюдок — Омар, был когда-то в бригаде Рагима. Сейчас занимается девочками. Странно, как это никто до сих пор не заметил его склонностей...
— Я позабочусь о нем, не переживай. Скажи, ты имел отношение к делам, которые проворачивал Богулевский? Кто помог Юлии получить кредит?
— Ты имеешь в виду историю с девушками? Нет, я не имел к этому отношения. Тогда еще происходили разборки, каждый тянул одеяло на себя. Я что-то слышал, по сам не был в деле. Под «крышу» загнать не удалось, так я и не интересовался. Но ходили слухи, что к этому были причастны спецслужбы. Ну, они были в доле. Кто-то там имел интерес и в «Эрике, и в «Галатее», но кто конкретно, вряд ли наши знали.
Конечно, все сходится. Операцию готовили давно и тщательно. Двойника для Керстин подобрали еще в две тысячи третьем году, это понятно. Вот почему Юлию вытащили на свет. Дали кредит, позволили работать, оберегали, а когда ее компаньон увяз в неприятных делах и это стало известно, убрали и его, и всех, кто имел к этому касательство. Но это может сделать только человек, облеченный огромной властью. Настолько огромной, что мог незаметно провернуть такое дело. Чистая работа. Но зачем? Кто такая Керстин? Я выясню. Я найду того, у кого есть ответы.
— Слушай, красотка, может, расскажешь мне?
— Этого еще не хватало! Я же еще не сошла с ума!
— Нет, правда! Ведь нам нечего делить. Я мог бы тебе помочь. Почему бы и нет? Мне стало любопытно.
— От любопытства кошка сдохла, знаешь? История опасная и абсолютно невероятная, чтобы выставлять ее на суд общественности. Поэтому не спрашивай. Что решил?
— Ты же понимаешь, что так дела не делаются? Но у меня давно уже отрос зуб на черномазых. Они какие-то придурковатые. И понятия у них дикие. Им самое место там, откуда они повылезали. А если уж приехали сюда, то... А они привезли сюда свои правила и начали учить нас жить. Мне будет приятно немного прижать их, а эти фотографии — просто блеск! Они же кричат на всех углах, что только они — настоящие мужики. Ну вот. Весело будет.
— Мне нужен Омар. Нужен сейчас.
— Сейчас не выйдет. Вечером. Ну, чего ты? Я даю тебе свое слово, гадом буду! Хочешь поесть? Я планирую кое-что подготовить. Не я один ждал случая прижать азиков. А куда ты подевала моих ребят?
— Да никуда. Все на месте, спят. Я им сделала прививку. Лежат себе, ничего с ними не случилось.
Я вижу, что он почти верит мне. Ждать до вечера нестерпимо, но ничего не поделаешь.
— Невероятно. Слушай, а ты не могла бы... Ну, научить меня кое-чему? И моих людей? Я хорошо заплачу.
— Ты смешной. У тебя есть мороженое? Кстати, почему ты «Способ»? Странная кличка.
Я должна немного подумать, пусть говорит со мной, а не думает сам.
