— Звони.
— Кому? — нахмурившись, задала я, с моей точки зрения, очень своевременный вопрос и получила по зубам.
— Звони, сучка, — начал злиться парень.
— Я ж не отказываюсь, — заныла я. — Вы скажите, кому звонить-то.
— Своему хахалю, — ответил второй парень, пристраивая свой широкий зад на подоконнике. Вопрос поставил меня в тупик. Я перевела взгляд с одного сурового лица на другое и уточнила:
— Антону?
— Ты долго будешь дурой прикидываться? — зарычал парень, лучше бы он продолжал грызть спичку, может, его это успокаивает. — Звони Гришке.
Вот тут я уверилась, что по-настоящему влипла, облизнула губы и поинтересовалась:
— Что я должна ему сказать?
— Скажешь, чтоб сюда приехал, сейчас. И вот что, в твоих интересах, чтоб он не мудрил и явился один. Если нам что-то не понравится, а нам многое не нравится в этой жизни, смерть у тебя будет такой хреновой, что я уже заранее лью слезы.
— Давайте-ка уточним, — вздохнула я. — Я правильно поняла задание: Гришка должен приехать один и о своем путешествии помалкивать. Так?
— Так, — кивнул тип на подоконнике.
— В противном случае мне мало не покажется.
— Что верно, то верно.
— А как только он приедет, вы меня отпустите?
— Отпустим, — не очень убедительно кивнул любитель спичек.
— А Гришка?
— Не твое дело.
— Если вы решили его укокошить, я вам с удовольствием помогу, — затараторила я. — Только отпустите меня. Вы обещаете?
— Обещаем, — хмыкнул тип на подоконнике.
— Ага, тогда все отлично, — кивнула я. — Ребята, у меня еще вопрос: вы знаете, кто он такой? Сдается мне, вы не местные. Прежде чем укокошить этого придурка, не худо бы вам знать, с кем придется иметь дело. Я могу вас с удовольствием просветить.
— Заткнись, — начал злиться любитель спичек. Вот уж воистину иногда лучше жевать, чем говорить. — Звони.
— Я же как лучше хотела. Чувствую, вы о нем ничего не знаете, а я его знаю ох как хорошо, а так как вы прозрачно намекнули, что моя жизнь целиком и полностью зависит от того, явится он или нет, я хотела бы выполнить задание со всем усердием. Лучше нам спокойно все обсудить, чтоб не возникло накладок. Знаете, Гришка способен поднять в воздух ВВС России. Конечно, укокошить меня вы успеете, но вам-то от этого какая радость?
Не меняя позы, парень пнул меня ногой, я взвыла, а он сказал:
— Звони. — Стало ясно, звонить все-таки придется.
— Ребята, а вы, случайно, не из Казани? — вздохнула я. Парень попытался пнуть меня еще разок, но я смогла увернуться. Второй, услышав вопрос, нахмурился и недовольно покосился на дружка. — Я так сразу и поняла, что вы из Казани, — зачастила я. — Казань далеко, а Гришка рядом. Давайте я о нем все-таки немножко расскажу. Если что-то не заладится, совесть моя будет чиста: я сделала для вас все, что могла.
— Слушай меня, — едва сдерживая бешенство, рявкнул парень, вынул из кармана нож и приблизил к моему лицу. — Хочешь остаться без глаза? Дело двух минут. Звони.
— Я ж не отказываюсь, — испугалась я. О том, чтобы удрать, и речи быть не могло, один придурок загородил окно, другой дверь, а тягаться с ними силой дело зряшное, и я набрала номер.
— Да. — Голос звучал недовольно, не иначе как отвлекла от важных дел.
— Эй, — позвала я. — Какие-то психи хотят, чтоб ты приехал. Мастерская по изготовлению памятников в Лаврушенском. Сейчас. Один. Они придурки и явно не местные. — На этот раз, занятая тем, чтоб донести до Гришки необходимую информацию, избежать удара я не смогла, как будто все громы небесные обрушились на мою голову, я слабо пискнула и отключилась.
Сколько времени я пролежала в отключке, судить не берусь, но, должно быть, никак не меньше часа, потому что события к этому моменту развивались полным ходом. Я приподняла голову и застонала, ее разламывало от невыносимой боли в затылке, хотя стукнули меня вроде бы по виску. Я поморщилась, поморгала и тут сообразила, что нахожусь в комнате одна, но радость моя была преждевременной — из-за перегородки слышались возня, шлепки, как будто кто-то готовил отбивные, и вроде бы даже голоса. Понять, что говорили, я не могла, потому что пока еще туго соображала, однако нашла в себе силы подняться и шмыгнула к окну. Парни, конечно, не совсем придурки: окно было заколочено. Прислушиваясь к возне за перегородкой, я немного посидела, тряся головой, и пыталась прийти в себя. Довольно скоро мне это удалось. Теперь слова я разобрала, на боль перестала обращать внимание и готова была узнать, что там происходит. С этой целью я поднялась и сделала несколько шагов.
Картина, представшая моим глазам, в любое другое время вызвала бы у меня бурный восторг. Гришка сидел привязанный к стулу и плевался собственными зубами, двое моих недавних знакомых усиленно молотили его. Но сейчас мне это не понравилось. Я по-прежнему не понимала, что происходит, одного этого вполне достаточно, чтобы испортить любое зрелище. То есть я понимала, что этот псих в самом деле явился один, а парни страшно на него сердиты. Я могла с ходу назвать по именам десяток людей, которые отдали бы несколько лет жизни, чтобы увидеть, как Гришка будет загибаться под чьими-то ударами, но не смогла назвать ни одного, кто на такое отважился бы, не в мечтах, разумеется, а в действительности. Но ведь нашлись же… и что-то подсказывало мне, что знакомство с этими типами не приведет ни к чему хорошему. Парни либо вовсе не соображают, что делают, либо у них в родне сплошные камикадзе. Чего у них точно не было, так это ума. У меня накопились вполне конкретные замечания по ведению дела.
Прежде всего колотить Гришку бесполезно и даже вредно: если они всерьез хотели от него избавиться, так надо было сразу его пристрелить, и дело с концом, и уж ни в коем случае не связывать руки за спиной, а держать их все время на виду. Он совершенный неандерталец: малочувствителен к боли, зато инстинкты развиты гораздо лучше, чем у любого другого человека. А какой у нас основной инстинкт? Правильно, жажда жизни. Правда, в его случае я бы назвала сразу два основных инстинкта…
Очень занятый общением с ребятами, Гришка все-таки изыскал возможность заметить меня и заявил:
— Привет, дорогая.
Парни к этому моменту изрядно выдохлись и решили сделать перерыв. Тоже никуда не годится, с Гришкой расслабляться нельзя.
— Привет, — вяло ответила я. Он усмехнулся разбитыми губами и продолжил:
— Ты выглядишь немного заспанной.
— Вздремнула чуток, — вздохнула я и добавила:
— Ума у тебя нет вовсе.
— Ты ведь этого хотела, да, детка? Где ты нашла таких придурков? — За придурков он, конечно тут же схлопотал, а я поморщилась. — Ну вот, — отдышавшись, заявил Гришка. — Надеюсь, теперь ты довольна. Должен все-таки заметить, ты нарушаешь правила. Разве нет? Ты меня огорчаешь.
— Кому бы говорить, — хмыкнула я.
— Ты просто чудо, — заявил Гришка. — Я обожаю тебя. Скажи честно, ты ведь скучала? На самом деле ты жить без меня не можешь. Правда, детка?
— Почему бы вам его не пристрелить? — обратилась я к парням, которые прислушивались к нашему диалогу с заметным интересом.
— Тебя забыли спросить, — нахмурился любитель спичек, рукава его рубашки были закатаны выше локтей, но, несмотря на этакую подготовку к ратному подвигу, Гришку он колотил в основном ногами.
— Ты мне ребра сломал, паскуда, — заметил Гришка без всякой злости, а парень пошел пятнами, нервы у него никуда не годились, это я еще раньше заметила.
— Ты, умник! — рявкнул он. — Завязывай зубы скалить (зубов у Гришки к этому моменту осталось немного, так что скалить их он при всем желании не мог). Нам заплатили за то, чтоб ты подох не скоро, слышишь, урод, чтоб ты помучился. Мы тебя до смерти забьем. Понял, гад? С перерывами на обед.
— Спасибо, детка, — продолжил паясничать Гришка. — Помучиться я всегда рад и этим доставить тебе удовольствие.
— До чего ж ты тупой, — вздохнула я. — Я здесь совершенно ни при чем.
— Топай отсюда! — рявкнул на меня второй парень.
— Вы меня отпускаете? — удивилась я. Парень сгреб меня за шиворот с намерением определить за перегородку. Это Гришке очень не понравилось, а мне тем более, и я попросила жалобно:
— Можно мне здесь постоять? У нас старые счеты, хотелось бы поприсутствовать.
Он убрал руку, не дойдя до перегородки несколько шагов, я расценила это как приглашение остаться. Тут Гришка вновь принялся ораторствовать.
— Так кто ж вас нанял, ребята? — спросил он. — Я все равно сдохну, отчего бы вам не сказать?
Мой провожатый развернулся к нему, и теперь оба парня стояли в метре от стула, на котором восседал Гришка, спиной ко мне. У одного придурка из-за пояса джинсов торчал пистолет. «Они точно ненормальные», — мысленно вздохнула я и покосилась на дверь, после чего едва устояла на ногах от неожиданности: дверь была прикрыта неплотно и уж точно не заперта. Интересно, они хоть додумались запереть вторую дверь, выходящую на улицу? Стараясь не привлекать к себе внимания (этому очень способствовал Гришка, который продолжал ораторствовать), я еще немного переместилась вправо и оказалась как раз на уровне двери, а парень с пушкой прямо перед моим носом. На мгновение зажмурившись, я пожелала себе удачи и… Дальше было так: я толкнула парня, он налетел на Гришку, и тот вместе с ним и, разумеется, со стулом полетели на пол. Я тоже не удержалась на ногах, второй парень кинулся ко мне, но я успела малость прийти в себя и ударила его ногой, он выронил пушку, а она взяла да и упала прямо мне на живот. Сначала я взвыла, а потом схватила ее и пару раз выстрелила наугад. Парни совершенно обалдели, и я, если честно, тоже, потому что стреляла вроде бы в потолок, а угодила, как и в случае с Пашей Пропеллером, одному из парней в ногу. Не иначе как мною открыт новый способ стрельбы по мишеням. Раненый заорал благим матом, а второй, все еще обретаясь на полу, вконец ополоумел, забыв про свое оружие, попытался схватить меня за горло, ну не дурак ли? Гришка крутанулся на полу вместе со стулом и сумел-таки схватить его пистолет. Я же предчувствовала, парни сделали большую глупость, не укокошив его сразу. Раненый выл, мы втроем резвились на полу, точно дети в популярной игре «куча-мала». Отпихиваясь ногами, я отползла к двери, теперь оба парня оказались безоружными, я им не завидовала, хорошо зная Гришку, но досматривать, чем тут все кончится, не собиралась. Выкатилась в коридор, захлопнула дверь и уж только после этого вскочила на ноги. Дверь на улицу была заперта на ключ, но рядом оказалось окошко. Я вспорхнула на подоконник и ударила ногой, посыпались стекла, а я, рискуя порезаться, оказалась-таки на улице. В доме грохнул выстрел, и Гришка заорал:
