Мы находились в комнате уже несколько минут, а хозяин и не думал просыпаться. Антона это, видимо, обеспокоило, и он принялся тормошить его. Мужчина открыл глаза и очумело уставился на нас. Было ясно, что спросонья он совершенно не понимает, что происходит. Только минут через десять он окончательно пришел в себя. Милиция к этому моменту не появилась, и я понемногу успокоилась, выходит, сигнализации я опасалась зря.
— Что случилось? — спросил Сажин, с недоумением глядя на моего спутника.
— Мне позвонили по телефону от вашего имени.
— Я никому не давал твой номер, — нахмурился Василий Андреевич. — Почему ты не перезвонил?
— Я звонил.
— Я принял лекарство. Бессонница замучила… В доме никого, домработница отпросилась до семи утра. Как ты вошел? Ах да… Старушенция опять забыла про сигнализацию. Как думаешь, кто тебе звонил? Кто вообще мог знать о том, что мы встречались? — Тут Сажин неодобрительно посмотрел в мою сторону, а я извлекла пистолет и сказала:
— Вот что, дядя, нам позвонили от твоего имени, мы поехали и угодили в ловушку. Начнешь валять дурака, бессонница тебя мучить перестанет.
— Кто это? — поморщился Сажин. — Та самая девица?
— Та самая, — кивнул Антон. Больше всего я опасалась, что он испортит мне всю игру, но Антон повел себя мудро, сел на постель и сказал лениво:
— Если есть что сказать, скажите. Я не люблю, когда в меня стреляют.
— Да ты спятил, — возмутился Сажин. — При чем здесь я? О нашем разговоре я молчал, и можешь мне поверить: молчать в моих интересах. Я весь вечер думал о твоем предложении и решил, что мне оно не подходит. Прошлое не вернуть, я хочу спокойно прожить те дни, что мне еще остались…
— И по этой причине вы сдали нас Щербатову? — подсказал Антон.
— Ты с ума сошел, — возмутился Сажин. Кстати, его возмущение выглядело вполне искренним.
— Тогда как вы объясните…
— Я не собираюсь ничего объяснять, — отрезал Василий Андреевич и на мгновение стал похож на человека, которым, наверное, был раньше.
— Спокойнее, — нараспев сказала я в надежде, что страсти поутихнут. — Давайте не будем утомлять друг друга взаимными обвинениями. Ситуация такова: кто-то узнал о вашей встрече и донес Щербатову. В наших общих интересах выяснить, кто это может быть.
— Я уже сказал…
— Я слышала, — смиренно кивнула я. — Может, вы не откажетесь ответить на пару вопросов? К примеру, вы не знаете, кому может принадлежать допотопный «БМВ» с казанскими номерами? (То, что номера казанские, я узнала по дороге сюда, заглянула в атлас автомобильных дорог.)
— Нет, — поспешно ответил Сажин и даже поморщился.
— Ясненько. А «Гранд-Чероки» с номером 490 вам тоже не знаком?
Мой вопрос вызвал у хозяина смущение, Сажин перевел взгляд с меня на Антона и наконец ответил:
— «Чероки» есть у моего зятя, номер действительно 490, только он-то здесь при чем?
Я едва не села на пол от такой неожиданности: спрашивая про машины, я не надеялась узнать что-то путное, а разговор завела, чтобы малость расшевелить клиента. И вдруг на тебе.
— Зять? — переспросил Антон.
— Ольга вышла замуж, — счел возможным пояснить Сажин. — Это моя дочь от первого брака. Мы мало общались, с ее матерью было трудно поладить, но после смерти Игоря и Стаса…
— Ваш зять Александр Юматов? — перебила я его.
— Да, — кивнул Василий Андреевич.
— Фирма «Алые паруса»?
— Разумеется. Ну и что тут такого?
— Ваш чертов зять едва не засадил нас в каталажку. Вообще на тот свет людей отправляет пачками, — высказала я наболевшее.
— Что за чушь? — возмутился Сажин. — Саша… как бы это выразиться, он несколько недалекий и, я вас уверяю, ни во что противозаконное впутываться не станет. К тому же сейчас он в Германии.
— Эту байку мы уже слышали, — нахмурилась я.
— Это не байка. Они с Ольгой в Дрездене, я звонил сегодня вечером в гостиницу и разговаривал с ними.
— А откуда он вообще взялся? — возмущенно спросила я.
— Я не понимаю, — разозлился Сажин. — Если вы имеете в виду, где он познакомился с Ольгой, могу ответить. Некоторое время назад моей дочери по телефону постоянно звонил какой-то псих, говорил всякие гнусности. Я решил нанять охрану, обратился в фирму «Престиж».
— И Ольга нашла там свое счастье? — подсказала я.
— Я вижу, у вас весьма ироничный склад ума. Да, она нашла там свое счастье. Я помог парню с организацией фирмы.
— Которую тут же прибрал к рукам Щербатый, — вновь не удержалась я.
— Да будет вам известно, — наставительно изрек Сажин, — в этом городе Щербатов прибрал к рукам все. А теперь, если вы не возражаете, я продолжу свой сон.
— Василий Андреевич, — подал голос мой компаньон. — Я нисколько не сомневаюсь в ваших словах, но «Чероки» я видел собственными глазами. Скажите, кто мог его взять?
— Машина на стоянке… — начал Сажин и вдруг нахмурился. Вот тогда мне бы надо было взяться за него всерьез, потому что в голове дядьки наверняка возникла интересная мысль, но роль следователя перешла к Антону, они еще минут десять болтали без всякого толку и ушли довольно далеко от интересовавшего меня предмета. Плохо то, что я ушла вместе с ними и дельная мысль меня покинула.
Я заскучала и стала откровенно томиться. Сажин несколько раз выразительно зевнул, и Антон в конце концов пожелал ему спокойной ночи.
Мы покинули комнату, а я с тоской подумала: трупы вокруг меня множатся, а я в своих изысканиях по-прежнему нахожусь в точке отсчета. Должно быть, по этой причине я и заявила довольно зло, когда мы вышагивали по коридору:
— Не верю я этому дядьке. Зятек в Германии, а на его тачке кто-то разъезжает.
— Тачку могли угнать.
— А как тебе такое: сажинский зятек работал в фирме «Престиж». Если мне не изменяет память, там работал Витька Усольцев.
— Точно, а также Петр и еще человек сорок, в том числе и я. Кстати, небезызвестный Карась тоже начинал там свою трудовую биографию, пока Щербатов не углядел в нем самородка и не приблизил к себе.
— То есть Карась и наш зятек хорошо друг друга знали?
— Необязательно, но в принципе возможно, если работали в одно время. Лично я Юматова не помню. Впрочем, я работал в фирме всего год.
— С Петром ты там познакомился?
— Нет. Я его туда устроил, а сам ушел. Черт, — неожиданно разозлился он. — Чувствую, в этом что-то есть. — Мы уже некоторое время стояли в темном коридоре. По-моему, выглядело это довольно глупо, но, услышав последнее замечание Антона, я примолкла, боясь, что он не договорит. Он вновь повторил:
— В этом что-то есть. — И я подала голос:
— Что?
— Понятия не имею. Но чую нутром.
В его нутро я не очень верила и пожала плечами.
— Ты знаешь, где его кабинет? — спросила я, когда мы вновь зашагали по коридору.
— Допустим.
— Нехудо бы там пошарить. Сдается мне, дядька не так прост.
— О простоте и речи нет, — усмехнулся Антон. — Следовательно, в кабинете мы ничего не найдем.
— Ты не можешь знать наверняка, — возразила я.
— Ну хорошо, — поморщился Антон, поворачивая назад. — Будет здорово, если ты намекнешь, что надеешься найти.
— Сама не знаю, — честно ответила я, хотя меня бы очень устроила бумажка с адресом, по которому я смогла бы обнаружить Таболина.
Мы вошли в кабинет, огляделись. Я обратила внимание на огромный письменный стол на гнутых ножках под зеленым сукном, с бронзовой чернильницей и пресс-папье, которыми явно никогда не пользовались. Кроме стола, неизгладимое впечатление производила картина чудовищных размеров в золоченой раме, она изображала батальную сцену. Кони, люди смешались в кучу, как и положено на таких полотнах, но что за историческое событие оно запечатлело, осталось для меня загадкой. Антон с тяжким вздохом взглянул на чужое богатство и спросил не очень уверенно:
— Ну?
Ответить я не успела, в следующую секунду я просто похолодела от ужаса: ушей моих достиг чей-то отчаянный крик, длинное «а-а-а» неожиданно перешло в хрип. Антон кинулся вон из кабинета, а я понеслась за ним, хотя было это крайне неосмотрительно. В доме только мы и хозяин, следовательно, кричал он. Может, его раздражало, что мы так долго не покидали его дом, и таким образом он решил выразить свой протест? Не очень-то я в это верила, оттого, хоть и бежала за Антоном, костерила себя на чем свет стоит. Если дядька вздумал голосить, то уж явно неспроста, и вот так глупо подставлять свою голову….
Антон ворвался в спальню и замер, от неожиданности я налетела на него, охнула и осторожно выглянула из-за его плеча. В спальне горел свет, хотя, когда мы ее покидали, он был потушен, но не это обстоятельство произвело на Антона такое впечатление. Хозяин по-прежнему находился в постели, не кричал и не хрипел, только странно дергал левой рукой, чуть приподняв ее над грудью. И тут я заметила рукоятку ножа, отчетливо выделяющуюся на фоне пижамы, и этот самый нож, вне всякого сомнения, торчал из горла хозяина дома. Антон, придя в себя, кинулся к постели.
