Олег рванул с места. Пятак едва успел прихватить его за рукав:
— Туда не ходи. Там тоже ее люди дежурят. Это Казиев хочет тебя живым получить, а Мака нам шепнула — кончайте сразу, чтоб не мучился. Так что погоди. На тот свет еще успеешь.
Голенев обхватил голову руками и заплакал.
* * *
Островок, на который Тодди Сорси привез Иру и молодых людей, назывался Sheep`s Head, что переводится как «голова барана» и вполне отвечал этому названию. Десять квадратных километров суши складывались из великолепных лугов, расположенных кольцом вокруг берега, небольшой рощи на отрогах пологой горы и двух скал, сильно смахивающих на завитки бараньих рогов, по центру. Рыбацкая деревня состояла из шести каменных коттеджей с хозяйственными пристройками, сработанными из того же камня, и паутины сетей, развешанных вдоль берега. Каждая семья имела на острове собственный причал и одну или две небольших рыбацких шхуны. Быстроходный катер, на котором Тодди доставил молодых людей, имелся только у него. Да и дом рыбака отличался от соседей своим внушительным размером. Гости тут же сообразили, что их хозяин первый парень на деревне, и не ошиблись. Тодди, помимо катера, владел тремя шхунами, две из которых были оснащены новейшими приспособлениями для лова селедки. Сельдь являлась основным видом здешнего промысла, о чем свидетельствовали не только бочки, аккуратно сложенные во двориках рыбаков, но и пропитавший весь берег ее запах.
Для русских гостей Тодди отвел две комнаты с отдельным выходом. Одну огромную для мальчиков и маленькую, но очень уютную, для Иры. Молодая женщина сразу оценила свое новое жилище. Ее окно упиралось в море. Море она видела лежа на высокой деревянной кровати, им же любовалась, сидя за маленьким женским письменным столиком. В ее комнате находился и единственный книжный шкаф со всей библиотекой хозяина. Набор книг говорил о старомодном и добротном вкусе семьи Сорси. Помимо Диккенса, Скотта и Теккерея, Ира обнаружила на полках и Джеффри Чосера, которого давно хотела прочитать в подлиннике. Теперь у нее появилась такая возможность. На четвертом курсе она писала работу, где сравнивала великого английского литератора Чосера с великим фламандским художником Рубенсом, и получила отлично. До нее таких сравнений никто не делал, хотя сходство судеб обоих гениев просматривалось невооруженным глазом. Усевшись за стол, она тут же открыла книгу «Кентерберийских рассказов» и углубилась в чтение. Но скоро поняла, что читать классика в переводе куда легче. Чосер писал на языке средневековья, а этот язык от современного английского сильно отличался.
— Я не помешаю? — Ира оглянулась. На пороге стояла девушка и смотрела на нее огромными голубыми глазами. Столь красивого живого существа Ира никогда не видела.
— Конечно, заходите! — Улыбнулась Ира и поднялась ей навстречу. Девушка словно явилась в ее комнату из британской сказки о двух сестрах. Одну из них злая мачеха заколдовала, наделив головой барана, а добрые гномы с феями вернули ей прекрасный образ. На «бараньем» острове такое вполне могло случиться. Правда, героиню сказки звали Энн, а Ира услышала другое имя.
— Меня зовут Кристиной. — Смущенно представилась прелестная посетительница и, немного помолчав, добавила: — Кристина Сорси. Я дочь Тодди.
— А я Ира Ситенкова. Проходите, пожалуйста. — Ира усадила Кристину в единственное кресло, а сама устроилась на постели: — Я очень рада.
— Я тоже. У нас на острове нет молодых девушек, и я ужасно обрадовалась вашему приезду. У меня все подруги на большой земле, а они приезжают так редко.
— И мне здесь без подруги может стать скучновато. Будем дружить.
— Хотите, я покажу вам остров. Это он с виду такой маленький. А на самом деле тут ужасно красиво. У нас даже свой водопад есть, и речка. А в речке форель водится.
— Буду рада. Может, мы и мальчишек пригласим? Им же тоже интересно.
Кристина густо покраснела и сделалась еще красивее:
— Я не против, но сама им сказать постесняюсь.
— Вот и замечательно. Сейчас им и сообщу. — Улыбнулась Ира. Она предположила, что дочке рыбака очень хочется познакомиться с парнями и она пришла сделать ее посредницей. Но оказалась не права. Кристина ее остановила:
— Не сейчас.
— Хорошо, потом. — Согласилась Ира: — Но стесняться их не надо. Они все славные и вполне воспитанные ребята.
— Я это поняла. Мы вместе катались на лодке. Они хорошие гребцы… — Похвалила Кристина.
«Интересно, когда она все это успела? Мы на острове всего один день», — подумала Ира, но вслух сказала другое:
— Да, они спортсмены. Даже в прошлом году выиграли кубок университета.
— Я знаю. Я была на соревнованиях. И папа был. Он ужасно хотел посмотреть на русского президента. Он тогда приезжал к нам с лекцией.
— Вот как? Вам повезло. А я в это время жила в Москве.
— И это я тоже знаю. Папа очень уважает вашего мужа и всю вашу семью. Он мне всегда о вас рассказывает. Я тоже учусь в университете. Но сейчас каникулы, и я помогаю папе. Он же у меня один.
— А где ваша мама?
— Она утонула. Был сильный шторм…
— Простите, но это очень грустно…
— Нет, в семье мамы все тонут. Ее мама, моя бабушка, утонула. Мамина бабушка тоже. Папе соседи говорили, не женись на Элизабет, она утонет. И мама утонула.
— Когда это случилось?
— Мне тогда было три года. А сейчас мне восемнадцать. Это было ужасно давно…
— И твой отец с тех пор живет один?
— Да, он решил второй раз не жениться.
— Удивительный мужчина. Он же еще не старый?
— Папа раз в неделю ездит в город. У него там есть женщина.
— Почему он на ней не женится? Одному мужчине трудно на хозяйстве.
— Он не может на ней жениться. Она шлюха.
— Что вы говорите?! — Возмутилась Ира.
— А что такого? — Не поняла ее возмущения голубоглазая красавица: — Эта женщина работает по телефонному вызову. Папе она нравится. Он всегда ей и звонит. И так много лет. Они уже почти друзья.
В комнату опять постучали.
— Входите, — разрешила Ира и увидела Юлика Постникова.
— Прости, Ира, я ищу Кристину. Мы собрались с ней на пляж, а она исчезла. Мне сказали, что она у тебя.
— Юлик, ты очень нетерпеливый, — строго выговаривала Кристина молодому человеку: — Видишь, я разговариваю. Подожди на улице. Я скоро выйду. — И он тут же исчез. Ира удивленно поглядела на белокурую красавицу.
— Да, мы с ним дружим, — поняв удивление гостьи, серьезно ответила на ее немой вопрос молодая хозяйка.
— Давно? — Ира постаралась не обнаруживать интереса. Ее саму удивила внезапная ревность, возникшая к их отношениям. Как мужчина Юлик ее никогда не интересовал, но его поклонение льстило ее женскому самолюбию, хотя она даже себе в этом не признавалась. И вот он вместо того, чтобы страдать и мучиться от ее равнодушия, нашел себе подругу, да еще такую красавицу. Ира сама вдруг покраснела. Ей стало стыдно за свои чувства. Она обняла Кристину: — Если он тебе нравится, а ты ему, дай Бог! Юлик очень талантливый парень. Тебе с ним будет хорошо.
— Он не умеет разделывать селедку — улыбнулась дочка рыбака.
— Зато он может предотвратить банкротство фирмы с многомиллионным оборотом. А селедку кто-нибудь другой пусть разделает. — И они обе расхохотались.
— Ладно, я пойду, а то он будет ужасно расстраиваться.
— Конечно, иди.
— А завтра утром я покажу тебе остров. — Ира кивнула. Они даже не заметили, как стали подругами.
Отставной подполковник ФСБ Николай Артемьевич Тихонев дождался звонка своего приятеля, хирурга Васильева из Онкологического центра и выяснил, что приезд начинающего политика в клинику работниками центра был замечен. Медики живо обсуждали трагедию матери госпожи Соловьевой, которая попала к ним на той стадии болезни, когда медицина уже бессильна. Да и привез женщину в институт, по сути, чужой незнакомый человек. Женя Рунич оставил персоналу свои координаты, и Васильев продиктовал Тихоневу домашний и рабочий телефоны журналиста. Саму же Пузанову, маму кандидата в депутаты Государственной Думы, дочка на следующее утро забрала в малоизвестную частную клинику, где-то в Ленинградской области.
Сделав вывод, что информация, полученная от Сергея Скворцова о поджоге редакции газеты «Бульварное кольцо», подтверждает таким образом участие в нем Соловьевой, Тихонев сообщил об этом своим прежним сослуживцам.
Ничего этого Женя Рунич, естественно, не знал. Но он знал другое — его шеф и редактор Вениамин Строчкарев убит, а редакция подожжена. Евгений не был наивным малым и быстро сообразил, что эти два мрачных события могут быть связаны с его материалом. Также ему было известно, что Вениамин Строчкарев вознамерился шантажировать Маку Игоревну Соловьеву с намерением получить с нее сто тысяч долларов. Не догадался он лишь о том, что шеф решил все деньги забрать себе и фамилию Жени при переговорах с людьми Соловьевой не упоминал, чем сохранил журналисту жизнь… Жадность шефа, таким образом, обернулась для его работника благом. Не подозревая об этом, Рунич запретил жене Соне подходить к телефону и отпирать дверь квартиры, закрылся в кабинете и приканчивал вторую бутылку виски. Женя не был пьяницей, он пил от страха. Когда виски закончились, он обшарил квартиру в поисках спиртного, но ничего не обнаружил. Соня ждала ребенка и алкоголь не употребляла, а сам Рунич кроме виски ничего другого не пил и до сего момента считал две бутылки изрядным запасом. Протрезветь и остаться наедине со своими страхами он был не в состоянии и решился на поход в магазин. В соседнем с их многоэтажной башней корпусе год назад открылся небольшой гастроном с крупной вывеской «двадцать четыре часа». Продукты в нем были гораздо хуже и дороже, чем в соседнем универсаме, что находился в конце улицы. Поэтому в «Двадцать четыре часа» ходили лишь ночные любители Бахуса и лентяи.
