— Вот такие алкаши и позорят Россию! — сказала та обидчиво, вернув сувенир Антону.
— Мадам, извините! Этот добрейший паренёк резвился в море и стукнулся «репой», ой, простите, головой о пирс! Где ваше сострадание?! Его вылечат. У него дома много друзей. Оставьте телефончик и, уверяю вас, не пожалеете, — заговорщически проговорил Сергей.
Дама гордо отвернулась.
Проходя паспортный контроль, Буркалыч с Сёмой были задержаны пограничниками.
— В состоянии алкогольного опьянения нельзя! — сказал работник аэропорта.
— Что вы, разве можно? — возмутился Буркалыч, протягивая пачку евро, завернутую в справку из госпиталя Монако о нарушениях опорно-двигательного аппарата.
— Только что сделали перевязку с дезинфекцией перед полетом, — обдав весь пост сильным запахом виски, объяснил Антон.
— Обратите внимание! У них визы сегодня заканчиваются, — на чистом французском обратился к пограничникам Сергей, стоя в некотором отдалении.
«Обнаглели эти русские, считают, что за деньги все можно купить», — ловко пряча банкноты в нагрудном потайном кармане, при этом, отключая замок турникета и пропуская необычных туристов, думал пограничник.
— Ну, что, лягушатник хренов, поехали! — процедил Буркалыч. — Друг мой, бедолага! — повернувшись к пограничникам, с теплотой в голосе добавил он.
А вдогонку им неслось: «Сёма! Франция помнит тебя!».
В самолёте странные пассажиры вели себя тихо. Только один из них всё время что-то лепетал по-французски.
В Шереметьево пассажиров приняли заботливые руки таможенников и пограничников.
— Хренозадов Семён Ермолаевич! — едва сдерживаясь от смеха, проговорил русский пограничник. — Как он с такой фамилией? — спросил мужчина, посмотрев на невменяемого Сёму.
— Через неё и страдает, — показав на перевязанную голову, ответил Буркалыч. — А по матери ещё хуже.
— Мы с вами, оказывается, счастливые люди!
В зале ожидания парочку встретили трое крепких ребят.
— Этого отвезите, вон, в Долгопрудный, благо здесь рядом. У воды бросьте, пусть думает, что море… — засмеявшись, распорядился Буркалыч и растворился за раздвижными дверями аэропорта.
«Счстье — это когда тебе… наливают»
Россия встретила Сёму ночной прохладой и грубостью сопровождающих. «Опять эти невежи…», — медленно проползла как змея неясная мысль, и в голове вновь воцарился хаос.
Он не помнил, сколько времени спал, но стало как-то зябко, и подушка казалась очень жесткой, как, собственно, и матрац. Сэм открыл глаза. Под ним была скамейка, а вместо подголовника нащупал рукой бутылку из-под водки. Первой, кого он увидел, была старая женщина, почему-то в заношенной зимней куртке и серой шерстяной бандане на голове, сидевшая у изголовья.
— Где я? — приподнявшись на руках, заплетающимся языком, по-французски спросил Сэм.
— Вот и проснулся, милый человек, вам бутылочка не нужна? — косясь на «подушку», вкрадчиво спросила женщина по-русски.
— А вы кто? — перейдя на английский, не успокаивался мужчина.
— Ну и славненько, — вместо ответа сказала женщина, забирая посуду: — Идите домой, под утро сядет роса, — заботливо посоветовала она и ушла.
Сэм сел и огляделся. Было темно, но в свете луны он увидел перед собой небольшой пруд, поросший осокой и кувшинками, стоящие за спиной березы мало были похожи на пальмы. Наконец, его взгляд выхватил урну, стоящую рядом с «постелью». Он вытряхнул содержимое, пытаясь по мусору определить, куда он попал, мозг отказывался объяснять происходящее, при каждой попытке отвечая тупой головной болью. Несколько оберток «Snickers», пустая пачка «Malboro» и какие-то рваные домашние тапочки. «Похоже, всё-таки в Европе», подумал Сэм. — «Но почему же так холодно? Еще эти комары, лягушки… Бррр».
Он оглядел себя с ног до головы и обомлел… «Всё забыл. Я клоун?» Поменять одежду от Giorgio Armani на это! Ощутив что-то в кармане, Сэм сунул туда руку и извлёк «passport», а прочитав его и увидев свою фотографию, поразился ещё больше. «Россия?…русские…виски…» — неслось в голове. — «Калькулятор… бином… матрёшка… Я — Семён?!»
И он опустился на скамейку. Нет, это чья-то злая шутка! «Я их… Кого?» — он не смог ответить. Сэм сидел и пытался ещё что-нибудь вспомнить, но ничего не получалось. Наконец, он увидел приближающиеся силуэты. Это были трое парней и одна девушка. Все были пьяны. «Ну, да, так принято у русских…»
— Э-э, дядя! Это наше место! Вали отсюда! — услышал Сэм незнакомую речь.
— Пардон!
— Какой «пардон», козёл! Сейчас фото тебе поправим! Дуй отсюда! Бомжей развелось! Интеллигентно посидеть негде!
Сэм не уходил.
— Дёма! Он меня раздражает! — сказал один из парней и толкнул так, что неприятель упал за скамейку.
Сэм встал, отряхнулся и громко выругался:
— Гот демент!
— Дёма, он тебя гадом назвал, — удивился один из парней. Второй, недолго думая, заехал бомжу в глаз, и тот плашмя упал на землю.
— Пнаехали сволочи, — потирая кулак после удара, удовлетворенно произнёс Дёма.
Сэм решил больше не вставать и потихоньку уполз в ближайшие кусты. Почувствовав себя в некоторой безопасности, крикнул обидчикам: — Рашин порко!
— Ах, тебе наша порка не нравится? — услышал он в ответ и увидел как пустая бутылка, ломая ветки, пролетела рядом с его головой. «Они, наверное, не понимают иностранных языков», — успокаивал себя Сэм, пробираясь через кусты подальше от пьяной компании.
Уже светало. Мужчина, чтобы согреться, стал прыгать и растирать тело руками. Как вдруг у своих голых ног явно ощутил чьи-то зубы, и грозное рычание пробежало мурашками по его коже. Там, внизу, глаза бультерьера медленно наливались кровью.
— Тузик, ко мне! — послышался женский голос.
— Леди! — стараясь не злить пса, позвал Сэм.
— Не бойтесь! Он у нас добрый, просто на ваши ноги так реагирует. Есть хочет, — сказала женщина, оттаскивая животное, которое норовило сомкнуть челюсти в районе голени.
Но к неудовольствию Сэма эту собаку сменила другая, по размеру напоминавшая отожравшегося волка. Псина понюхала замеревшего на месте мужчину и, подняв ногу, пометила его как уже освоенную территорию.
Сэм не знал, что на рассвете все владельцы собак России как заговорённые ведут своих питомцев на прогулку, чтобы другие граждане чуть позже крыли их не переводимым народным фольклором.
Бегом, преодолевая препятствия пересеченной местности парка, через кусты, а порой и ползком, стараясь миновать знакомства с различными Тузиками, Шариками и прочими, он, тем не менее, оставался объектом повышенного внимания друзей человека. Его находили и дружно облаивали, а наиболее смелые, приложившись несколько раз к его шортам, сделали их более демократичными.
Наконец, он вышел на какую-то улицу. «Слава Всевышнему, хоть какая-то цивилизация», — подумал Сэм с фингалом под глазом в разорванных шортах с грязными коленками в резиновых вьетнамках на босу ногу: «Теперь надо добраться до французского посольства». Снова ощупав карманы, он обнаружил купюру незнакомой валюты, очень схожую с российскими рублями достоинством «пять тысяч бабок» и поднял руку, пытаясь остановить проезжавшие мимо автомобили.
Машины пролетали мимо, никак не реагируя на его жесты. Спустя полчаса, к его радости, небольшой автомобиль марки что-то типа «Окей» затормозил. Открыв переднюю дверь, и небрежно бросив купюру водителю, он плюхнулся на переднее сидение со словами: «Французское посольство, месье». Взглянув на купюру, водитель — розовощекий мужик, крепкого телосложения — почему-то зло улыбнулся и врезал Сэму в левый здоровый глаз так, что тот без задержки вылетел из машины и упал на газон, в голове опять поплыли какие-то видения из прошлой жизни.
Спустя некоторое время, ощутив, что в его рот заливают какой-то суррогат, и он вынужден его глотать, Сэм открыл глаза. Двое небритых мужчин в потрепанной несуразной одежде склонились над ним. Один из большой бутылки что-то вливал ему в горло, а другой неспешно ощупывал карманы, при этом они о чём-то говорили.
— Слышь, Вась, а Сёма-то отошёл, я всегда говорил о животворящем действии «Агдама», — философски рассуждал вливающий.
— Что бы он, бедолага, без нас делал, — соглашался второй, листая паспорт «спасаемого» и читая вслух написанное.
Сэм ощутил прилив спокойствия и умиротворения, а, сделав уже не через силу еще несколько глотков, вдруг поймал себя на мысли, что понимает, о чем говорят его новые знакомые. «А может, я действительно Сёма из России?», — пронеслась мысль, и он снова закрыл глаза. Следующий миг, который выхватило его сознание, была подворотня, где он в кругу каких-то людей что-то пил, закусывая чёрным хлебом, макая его в огуречный рассол. Все дружно пели, и он тоже пытался подпевать, как вдруг остановился какой-то обшарпанный микроавтобус с синей полосой, из которого выскочили трое мужчин в серой военной форме и бесцеремонно начали грузить всех присутствующих внутрь. Некоторые пытались возражать, но доводы резиновой палкой по спине были весьма убедительны, поэтому Сэм принял это как должное.
