Джорджа Верри они тоже нашли на выставке. Он стоял в дальнем конце зала и увлеченно беседовал по-английски с каким-то мелким дипломатом.
— Наверное, зря мы это делаем, — прошептала Наталья. — Неужели человек, который убил троих, может спокойно ходить на выставки и презентации?
— Напротив, ведь это его привычный образ жизни, — возразил Пятаков, если он перестанет это делать, все сразу удивятся и спросят, а почему вы, Петя, не были на выставке такого-то? Все были, а вас не было. Не случилось ли чего? Может, вы заболели? Нет, он не заболел, просто вдруг стал каким-то странным, никуда не ходит. И пойдут сплетни да разговоры. Нормальному человеку бояться нечего — подумаешь, стал по-другому себя вести! А убийца не может себе позволить сейчас изменить образ жизни, вот и шляется всюду, хоть ему и не хочется. Впрочем, возможно, я и не прав. И вообще, я боюсь, поэтому и болтаю много лишнего.
— Ладно, делаем последнее усилие и сматываемся, а дальше будь что будет!
Задача осложнялась тем, что Пятаков был едва знаком с Джорджем Верри и вовсе не знал его собеседника, поэтому ни с того ни с сего пристать к ним с разговорами об убитой старухе было по меньшей мере странно. Наталью осенило, она наклонилась к уху Пятакова и шепотом произнесла несколько слов. Тот подивился женской изворотливости, но принял ее план. Они увидели неподалеку неизбежного Шанхайского и приступили к выполнению задачи. Подойдя к Шанхайскому, Володя схватил его за руку и потащил ближе к Джорджу Верри якобы смотреть картину, висевшую рядом. Крепко держа удивленного и недовольного Шанхайского, чтобы не удрал, Володя понес какую-то ахинею о слабенькой картине с вялым намеком на ранний импрессионизм. Шанхайский дернулся было, но Наталья вцепилась в другую его руку и спросила громким шепотом:
— Вы не видели, сколько стаканчиков шампанского он выпил? — Она кивнула на Володю.
— Понятия не имею, — сказал Шанхайский.
— Шанхайский, ты меня уважаешь? — спросил вдруг Володя.
Шанхайский сразу успокоился — ясное дело, человек выпил и не в себе.
— А я ей говорю, — бормотал Володя достаточно громко, — спокойно, Вера С-сергеевна, ничего вы не видели, сидите тихо и не рыпайтесь. Но старуха, доложу я вам, та еще бестия была — на пенсию не проживешь, это мы с вами знаем, народ с-страдает! — с пафосом воскликнул Володя. — И она говорит — Вова, говорит, это она мне, потому что она меня с детства знает, она моей тещи подруга, Вова, говорит, не все так просто. Я, говорит, все записала и вообще все записываю, что в галерее творится. На память уже не надеется. — Володя широко взмахнул рукой и заметил, что Джордж Верри бросил своего дипломата и внимательно слушает его.
— Володечка, пойдем домой! — взмолилась Наталья голосом несчастной жены.
— Подожди, не мешай, — отмахнулся он, — вечно вы мешаете. Та была посторонняя женщина, а помогала.
— Да чем она тебе помогала? — Шанхайский решил не перечить пьяному человеку и поддерживать разговор.
— Она у меня была в галерею специально зас-с-данная, — с трудом проговорил Володя. — Не веришь — вот! — Он вытащил из кармана какую-то бумажку и помахал ею перед Шанхайским. — Аделаида, упокой Господи, та еще была жадина, все знают. Хотела на нас, художниках, наживаться. Самих к клиенту ни за что не подпустит. А бабуля там, пока убирает, все слышит, вот приходил один, купил картину, теперь хочет мне большой заказ дать — вот оно! Жалко бабку, а теперь и вещи ее из квартиры все выкинут через день!
Но тут Наталья, как бы потеряв терпение, схватила Пятакова за рукав и потащила к выходу.
Выскочив на улицу, она посмотрела на него смеющимися глазами:
— У тебя просто талант играть пьяного!
***
Человек, называвший себя Николаем Степановичем, поднес к глазам бинокль. На дальней стороне оврага появился черный автомобиль. Наведя бинокль на резкость, он разглядел «мерседес». Дверца открылась, и из машины вышел человек. Николай Степанович достал из кармана сотовый телефон и набрал номер. Человек у «мерседеса» поднес к уху трубку, и Николай Степанович услышал его голос:
— Фан слушает.
— Господин Фан, дальше вы пойдете пешком. Идите вперед по ходу вашей машины еще двести метров, там я снова с вами свяжусь. За вами никто не должен следовать.
Черная фигура двинулась вдоль оврага. Через несколько минут ее скрыли кусты.
Николай Степанович снова набрал номер.
— Я слушаю.
— Пройдите сквозь кусты к краю оврага, там вы найдете тропинку. Спуститесь по ней до мостика, перейдите на другую сторону ручья, потом по тропе поднимитесь на левый берег и снова ждите звонка.
Черная фигурка показалась из-за кустов и спустилась по краю оврага к незамерзающему ручью. Николай Степанович наблюдал в бинокль за дальним берегом. Никто не выходил из «мерседеса», никто не следовал за Фаном: китаец выполнял свое обещание. Удобная позиция, выбранная Николаем Степановичем, позволяла ему просматривать все подходы, мост через ручей был единственным, так что никто не мог подобраться незамеченным. Фан поднялся на левый берег оврага, Николай Степанович снова позвонил ему и дал последнюю инструкцию. Через десять минут китаец появился из перелеска и подошел к машине Николая Степановича.
— Простите, что я заставил вас так долго идти пешком, но я должен был обеспечить собственную безопасность.
— Оставьте эти церемонии. Мне все понятно, я сам просил вас о встрече и не боюсь физических усилий.
— Хорошо. Я слушаю вас, господин Фан.
— Некоторое время назад была убита моя жена.
— Я знаю. — Николай Степанович скривился как от зубной боли — он боялся, что Фан заговорит об этом несчастном случае, и не знал, чего тот может потребовать.
— Я обратился к китайской группировке…
— «Врата Шаолиня»? — уточнил Николай Степанович.
— Да, именно. Я просил их найти и наказать виновного в ее смерти. Я обещал им за это перейти под их покровительство.
Николай Степанович слушал, затаив дыхание.
— Они ограничились тем, что убили непосредственного исполнителя, даже не потрудившись доказать, что это была именно его работа. А мне нужен был заказчик.
— Да. Я понимаю, — произнес Николай Степанович с некоторым облегчением.
Его головы Фан, по-видимому, не хотел. Как будто прочитав его мысли, китаец сказал:
— Я знаю, что операцию проводила ваша организация, но для вас это была только работа, выполнение воли клиента, поэтому я не предъявляю к вам претензий. Но у меня есть условие: я хочу, чтобы заказчик был найден и понес наказание. Именно заказчик. Я знаю, что это неэтично — заказчиков не выдают, но я очень советую вам принять мое предложение, — в голосе Фана послышалась угроза. — Если вы выполните мою просьбу, я обещаю не преследовать вас. Вы будете в полной безопасности, по крайней мере, с моей стороны вам ничего не будет угрожать.
Видя, что собеседник колеблется, китаец продолжал жестким, холодным тоном:
— Вы думаете, что достаточно подстраховались, что вы такой хитрый и вас невозможно выследить? Вы сидите здесь с биноклем и наблюдаете за единственным мостом, по которому сюда можно перебраться — и то только пешком, и если кто-то по мосту перейдет на ваш берег, вы тут же дадите газ и выедете на дорогу, так что никто не успеет сесть вам на хвост. Но у меня в кармане радиомаяк, мои люди точно знают мои, а значит, и ваши координаты и могут в любой момент перекрыть дороги по эту сторону оврага. Вы прекрасно понимаете, что против сильной организации и больших денег не поможет никакая хитрость.
Глаза китайца снова стали спокойно-вежливыми, и он закончил:
— Так что я очень рекомендую вам принять мое предложение.
Николай Степанович почувствовал, как ледяной холод забрался к нему под одежду, хотя в машине было достаточно тепло. Он почувствовал, что холод проник прямо в душу.
Вряд ли китаец поверит, если он скажет, что убийство его жены произошло по ошибке, что собирались убить совершенно другую женщину. Виноват киллер, да и он сам тоже, потому что организация передачи информации была слишком сложной, получилась путаница. Он сказал севшим от волнения голосом:
— Господин Фан, я и не думал отказываться от вашего предложения. Я сделаю то, что вы просите. Хотя это будет трудно. Я имею в виду, что непросто будет вычислить заказчика. Ведь в моей организации все делалось для того, чтобы заказчик чувствовал себя в полной безопасности, чтобы сохранилась его анонимность.
— Ничего, — с улыбкой ответил китаец, — вы ведь очень хитрый человек, мы с вами в этом убедились. А на тот случай, если вы намерены поднять вопрос о гонораре, я хочу сказать вам, что эту работу вы сделаете бесплатно. То есть за свой счет.
Вы уже получили деньги за убийство моей жены, так что будем считать, что заказчик сам оплатит свою смерть. Это будет для вас маленьким уроком. Вы понимаете, что деньги для меня не играют роли, но тут уж дело принципа.
