Полотняк умел смотреть так, что стрелка душевного компаса поворачивалась на полюс правды. К тому же с ним можно было говорить начистоту.
– Да, я подменил воду, – признался Антон Борисович. – Но я Эльвиру не убивал! И в аквариуме тоже не топил!..
– Зачем тогда воду слил?
– А чтобы вопросов ко мне не было. Нет воды, нет вопросов.
– Логично. Человек ты умный, практичный, ты мог сделать такой ход… Верю я тебе, Антон, верю. И не бери в голову, нормально все. А кто убил твою жену, мы разберемся…
– Зачем разбираться? Ясно же, кто это сделал. Теплицын ее убил. Я собственными глазами видел, как она с ним уезжала. А как возвратилась, не видел… Да он же сам в том признался!
– Признался. Но от показаний уже отказался… Я назначил нового следователя по этому делу, будем разбираться. А виновен он или нет, установит суд.
– То есть, как ты нового следователя назначил? А старый?
– Старый отказался.
Антон Борисович знал следователя, о котором шел разговор. Очень хорошо знал, и с положительной для себя стороны. Альберт Денисович был полностью согласен с ним в том, что Эльвира пострадала от рук Ильи Теплицына, поэтому расследование вел с особым пристрастием. А Полотняк взял да заменил его. Плохой знак. Неужели он действительно думает, что Антон Борисович и впрямь убил свою молодую и любимую жену?
Этап с новой партией арестантов прибыл в половине восьмого вечера, но Андрею это время не показалось поздним. Во-первых, он заступил на сутки дежурным помощником начальника следственного изолятора. А во-вторых, свидание с Викой на сегодня не назначено – по той простой причине, что вчера вечером он с ней и не свиделся. Не пришла она к кинотеатру. Больше часа он ее ждал, а она так и не появилась. Видно, передумала. А номер ее сотового телефона он узнать не удосужился.
– Давай, пошел! Быстрей, быстрей!
Начальник караула, как обычно, нагнетал страсти. Но сегодня это происходило без обычных для данного случая руко– и дубиноприкладств. Во-первых, этап маленький, всего-то шесть человек, а во-вторых, капитан Репняк знал, что Андрей не очень жалует ничем не оправданную грубость и тем более жестокость. Репняк считал себя крутым парнем, но с Андреем считался, и это не то чтобы его радовало, но вселяло некую удовлетворенность и добавляло уверенности в себе.
Первым из автозака выскочил низкорослый мужичок с приплюснутым сбоку лицом и непомерно большими ушами. Не оглядываясь по сторонам, придерживая рукой котомку, вприпрыжку пересек двор, скрылся в дверях «вокзала». Вслед за ним из глубин «воронка» вынырнул такой же невысокий, но непомерно широкий в плечах мужчина лет сорока. Огромные залысины на крепкой вытянутой и расширяющейся книзу голове, мощный лоб, выпирающие и низко нависающие над глазами надбровные дуги, широкий искривленно-приплюснутый нос, сильная, как у неандертальца, челюсть и массивный подбородок. Он низко опускал голову, но Андрей все же сумел разглядеть на его лице признаки, выдающие в нем кавказца. Руки огромные, длиною чуть не по колено, внешние стороны ладоней густо поросли волосами, или, лучше сказать, шерстью.
Андрей заинтересовался этим человекообразным типом, хотел было запросить у начальника конвоя его личное дело, но тут на глаза попалось знакомое лицо. Он даже поначалу не поверил своим глазам. Из автозака осторожно, как будто в испуге перед высотой, спрыгивал гаишный лейтенант Парасюк, тот самый мерзавец, который признал его виновным в аварии. Некогда откормленные и розовые щеки приобрели землистый цвет, отощали, впали. От прежней его уверенности не осталась и следа. Животный страх в глазах и паническая растерянность. Пробегая мимо Андрея, он даже не глянул на него. Казалось, он вообще ничего не видит перед собой, никого не замечает.
Андрей глянул на Репняка и кивком головы показал на гаишника.
– Жень, зема твой, такой же хохол. Парасюк фамилия. Знаешь такого?
– Тамбовский волк ему земляк. Знать такого не знаю.
– В ГИБДД служил. Видать, за взятку замели.
– Гаишник, что ли?.. Петух – не птица, гаишник – не мент… Можно, я его, гада, оштрафую?
– Оштрафуешь? За что?
– А за парковку в неположенном месте. На штрафстоянку его поставлю. Пусть до утра в стакане помаринуется, ему полезно будет.
– Оштрафуем, Женя, обязательно оштрафуем…
На «сборку» этап отправлять не стали, сразу отправили на досмотр. Воспользовавшись своим служебным положением, Андрей зашел в помещение, где новички выстроились за смотровым столом. Подошел к Парасюку, отвел его в сторонку, ткнул затылком в стену.
– Здравия желаю, товарищ лейтенант, – с издевкой в каждом слове произнес он.
Тот глянул на него, узнал и едва не свалился в обморок.
– Здравия желаю… – еле слышно пробормотал он.
– А чего ты такой напуганный? – удивленно спросил Андрей. – Кажется, кто-то говорил, что он не из пугливых.
– Кто говорил?
– Ты говорил… Доигрался все-таки.
– Это все неправда. Меня подставили…
– Правда. Правда в том, что ты здесь оказался… Кстати, я штраф забыл заплатить. Двести рублей.
– А-а, это не ко мне…
– Ну как не к тебе. Ты же штраф назначил.
– Возьми… Возьмите себе…
– Шутишь? Ты в этой жизни уже никто. Ты в этой жизни кусок дерьма. И не тебе указывать, кому и что брать…
– Я прошу меня извинить. Честное слово, не ведал, что творил!
Казалось, Парасюк вот-вот рухнет перед Андреем на колени и заголосит, умоляя о пощаде.
– Да нет, ведал ты все. Не был ты человеком на воле, и здесь тебе нет места среди людей…
– Товарищ капитан, вы закончили? – обращаясь к Андрею, спросил прапорщик, главный по досмотру. – А то его принять надо…
– Принимай.
Андрей подошел к прапорщику и шепнул ему пару слов на ухо.
* * *
Вика появилась утром, с началом рабочего дня. Андрей застал ее у дверей в кабинет собственного начальника. Сдержанно-красивая, в меру эффектная и чертовски соблазнительная. Но как будто чужая…
Вика увидела его и вздрогнула, не то чтобы испуганно, но ей точно было неловко.
– Георгий Савельевич у начальника, будет нескоро. А вы что, к нему?
– К нему.
– А по какому поводу?
– Мне нужно с ним поговорить, – замялась Вика.
– О чем, если не секрет?
– А если секрет?
– Тогда ждите.
Андрей с видимым равнодушием пожал плечами, повернулся к ней спиной и скрылся в своем кабинете. Убрал в шкаф раскладушку, открыл форточку, чтобы проветрить помещение, поставил чайник. Как чувствовал, что кипяток надо разлить по двум стаканам. Как чувствовал, что Вика заглянет к нему. Так и случилось.
– А долго твой начальник будет отсутствовать? – смущенно спросила она.
– Долго. У них с начальником какие-то дела, они в город ехать собираются, только после обеда будут. Если вообще будут… А почему вы со мной на «ты», уважаемая Виктория Михайловна? – с горчинкой во взгляде усмехнулся Андрей. – Мы же с вами состоим в служебных отношениях…
– Да, конечно. Мы состоим с вами в служебных отношениях, – Вика немного подумала и добавила, как ему показалось, не без сожаления: – И ничего более…
– Было бы более, я бы не ждал битый час кое-кого возле кинотеатра.
– Извини, я не могла прийти, – не опуская глаз, повинилась она.
– Да ладно, чего уж там. Погода хорошая была, весна, так сказать, все цветет и пахнет. И без вас, Виктория Михайловна, было неплохо… Да, кстати, я тут подумал, что вы чайку попить заглянете.
– Спасибо, но я как-нибудь обойдусь, – с едва уловимой язвительностью в голосе, но все так же смущенно сказала она. – Не буду навязываться, а то кое-кому и без меня неплохо…
Она собралась было уйти, но Андрей ее удержал. Порывисто, но мягко взял ее под руку, усадил на стул за столом.
– Зачем тебе мой начальник? – на «ты» спросил он.
– Мне нужно встретиться с подследственным. Мне нужна информация о нем.
– Его ведет Каракулев?
– Нет, его ведешь ты, Андрей… Пока ты…
– Что значит – пока?
– А то и значит, что мне поручено вести дело об убийстве Эльвиры Окуловой.
– Тебе? – опешил Андрей. – Ты будешь вести это дело? Тебе нужен Теплицын?
– Совершенно верно.
– Ты бы могла поговорить о нем со мной.
– Теплицын – твой родственник, ты пытаешься выгородить его, увести от ответственности. А мне нужна объективная о нем информация…
– А обо мне? Обо мне тебе тоже нужна объективная информация? Позавчера я ждал тебя возле кинотеатра. Почему ты не пришла? Потому что тебя назначили на это дело?
– Именно поэтому, – кивнула Вика.
Она уже не казалось смущенной и растерянной. С того момента, как она заговорила о порученном ей деле, с каждым произнесенным словом ее голос звучал все уверенней и звонче.
– Могла бы мне об этом сказать. Я бы все понял.
– Я не хотела с тобой об этом говорить, – покачала она головой. – Не хотела, чтобы ты знал…
– Ты девушка умная, но желание твое, извини, глупое. Тюрьма – это подводная лодка, здесь такой же замкнутый мир. А куда, как говорится, денешься с подводной лодки… Рано или поздно я бы все узнал…
