Вид возвратившегося Стаса полностью удовлетворил Гуркина:
– Вот теперь тебя люблю я, вот теперь тебя хвалю я, наконец-то ты, Силаев, на себя, брат, стал похож… Давай-ка по рюмашке и к столу. Праздник у нас сегодня.
– Какой?
– День рождения.
– Чей?
– А ты, Стас, давно в свой паспорт заглядывал? Сегодня 4 октября. Твой день рождения. Как у Есенина, кстати… А стукнуло тебе сегодня двадцать восемь… А сколько Максиму было?
– Тридцать два.
– Так вот, еще один повод выпить. Ты почти на пять лет помолодел. Ровно через два года по второму разу будешь тридцатник отмечать… Пойдем к столу. Я всю неделю ждал твоего возвращения.
Гуркин действительно ждал Стаса. Ждал и смог удивить. Открыв заслонку русской печи он вытащил на стол поднос с гусем, вокруг которого румянилась картошка и с десяток сморщенных ароматных антоновских яблок.
После пятой рюмки шутливый разговор начал становится задушевным.
– Мы с тобой, Стас, здесь в развалюхе живем, но мы люди. Ты согласен? А есть другие. Не люди они, а выродки. Но они наверху и себя почти богами считают… Вот этого нельзя терпеть. Ты согласен?
– Согласен я. Нам давно поговорить пора. Я же вижу, Ильич, что ты эти полтора месяца ничего меня не спрашивал о нем… о Максиме.
– Да, берег я тебя. Не хотел до времени рану бередить. А теперь пора… Наливай, Стас! Выпьем за месть. Те, кто подставил Максима Жукова не должны торжествовать. Делали они свое грязное дело осознано и жестоко. И наша месть будет жестокой, но честной и красивой.
– А кому мстить, Ильич? Если бы я знал.
– Верный вопрос… Но у нас с тобой две головы. И они не только для того, чтоб шапки на них носить. У нас целая зима впереди. Помозгуем и вычислим этих выродков… Мне правда легче было. Я мстил, точно зная кому и за что… Ты мою историю не забыл?
Такое Стас забыть не мог. Дело не только в ярком сюжете, дело в том, как Гуркин рассказывал о своей жизни, в блеске глаз, в интонациях, в которых была и любовь, и яростная ненависть, и сладкое торжество мести.
Илья Гуркин к сорока годам имел все: крепкую семью, просторную квартиру в центре Москвы и модную профессию программиста. В своем «почтовом ящике» он занимал самую высокую неруководящую должность. Он был ведущим специалистом и имел прозвище «компьютерный гений».
С началом перестройки все развалилось. Но не для всех. Гуркин с друзьями начал развивать банковское дело. Потом они перескочили на нефтяной бизнес. И везде Илья Ильич был ведущим специалистом и соответственно «гением», сначала банковским, а потом нефтяным.
И вдруг в какой-то момент, когда доходы стали зашкаливать за сотню миллионов баксов, все развалилось, но так аккуратно, что все денежки Гуркин и все его фирмы и фирмочки перешли к трем его друзьям. Он бросился к ним. Ему посочувствовали, но предупредили: «Не дергайся. Твой поезд ушел. Будешь качать права – пожалеешь». Он не послушался…
Для оплаты адвокатов пришлось продать квартиру и все, что в ней было, но дела упорно разваливались, не доходя до суда.
Гуркин понял, что судебные тяжбы не приведут к успеху и стал применять другие способы борьбы.
Он должен был понять, что те, кто его предал, не остановятся ни перед чем. Но он не чувствовал этой опасности.
Однажды вечером он притормозил свою машину возле станции метро. Через минуту возвращаясь с пачкой сигарет он сначала увидел столб огня, а потом взрывной волной его впечатало в один из киосков… В машине оставалась жена Гуркина и двое детей.
Что произошло дальше Стас не совсем понял. Спрашивать Ильича после таких воспоминаний было неудобно, а сам он завершил рассказ несколькими сумбурными фразами: «Я мстил им три года… Из квартиры взял компьютер и две тысячи баксов. Хватило как раз до первых успехов… В разных городах углы снимал. Неделями на воздух не выходил… Прошлым летом я вернул свои деньги, потом разорил вчистую тех троих выродков. Мне бы остановиться, но не смог. Вошел во вкус. Я слишком много знал и умел. Начал крушить самых жирных акул… Этим летом понял, что доигрался. Обложили меня, обложили… Стаса Силаева… ну того, первого я недавно к своим делам привлек и о нем они ничего не знают… Нам бы с тобой до весны продержаться… Ты представляешь, что в кейс миллион долларов влазит, а в средний чемоданчик до десяти лимонов…»
Вот такое странное завершение истории жизни Гуркина. Стас хорошо все запомнил, но до сих пор многого не понял. Как Ильич «крушил акул»? И каких? Почему здесь на шлюзе надо дожить до весны? И при чем здесь чемодан с десятью лимонами?
– Так ты, Стас, помнишь историю моей жизни?
– Это то, что ты на рыбалке рассказал? Конечно помню… Я только до конца не понял, как и кому ты мстил.
– Я еще недомстил. Самое главное впереди… Обо мне потом. Давай-ка твоих врагов выявлять. С завтрашнего дня будешь рассказывать мне о Максиме. Все, от первого крика до нашей встречи. Все: у кого игрушку в песочнице отобрал, у кого невесту отбил, у кого контракт выгодный отнял…
Гуркин был человек слова и дела. Со следующего дня они работали лишь до обеда. Потом садились за стол и Стас говорил, говорил, говорил… Ильич умел слушать, как это делают исповедники, хорошие врачи и адвокаты. Не было никакого желания что-то скрывать или приукрашивать. Тем более, что речь шла о Максиме Жукове, о человеке, который никогда уже не появится на этой земле…
Через неделю Стас закончил жизнеописание. Тридцать два года уместились в семь вечеров. Было немножко обидно за несчастного Максима Жукова. Кроме последнего дня все в его судьбе было очень гладко. Сильно он никого не обижал. И вообще: не был, не участвовал, не привлекался… Последнее, правда, не совсем верно. Привлекался! Но всего-то на пятнадцать суток и не за дело, а по дурацкой ошибке, по странному стечению обстоятельств. И было это очень давно, одиннадцать лет назад. И было это в ту самую ночь, когда он счастливый возвращался от Кати. Конечно счастливый! Произошло то, о чем он мечтал последние месяцы. И теперь он точно знал, что и Катя об этом мечтала… Он шел по ночной Москве и думал о предстоящей свадьбе. Не витал в облаках, а думал конкретно: у кого и сколько занять денег, где отмечать, покупать ли костюм или сойдет старенький твидовый пиджачок. Вопросов было много, но был один, самый главный – когда. Как бы сделать эту свадьбу не через два месяца, и не через один, а через неделю. Или еще лучше – через три дня… Он шел по полуночным переулкам и вдруг из подворотни на него рванулась толпа. Ну не толпа, а человек шесть или семь. Максима схватили и сразу же началась драка. Все били двоих. Не сильно, но основательно. Их катали по грязной дороге, пинали ногами, рвали одежду. При этом все громко орали. Выкрики были злобные, хулиганские и большей частью непечатные.
Через минуту начали зажигаться окна в соседнем доме, через две минуты разбуженные и возмущенные граждане звонили в милицию, а еще через десять минут послышался вой сирены. И моментально со сцены исчезли статисты. Всех как ветром сдуло. Остались только главные герои: двое побитых и Максим… Он бы тоже убежал, но не смог. Пострадавшие цепко держали его.
Потом они, эти пострадавшие дали показания, что Максим Жуков с дружками напал на них «из хулиганских побуждений»… Обыватели, глазевшие из ближайших окон, с удовольствием подтвердили эту версию.
Одним словом – получил пятнадцать суток и радуйся, что легко отделался…
Все это было давно и воспринималось как неприятный эпизод жизни Максима Жукова. Даже трагический эпизод, поскольку он разлучил его с любимой девушкой. Но прямой связи с последними событиями не наблюдалось. Во всяком случае ее не видел Стас Силаев. А старик Гуркин видел! Он во многих областях был «гением», а сейчас старался выглядеть гением сыска:
– Итак, Стас, тебя в твоей жизни подставляли дважды… Не тебя, понятное дело, а того, который Максим Жуков… Ты улавливаешь связь? Как только Максим в интимном месте встречается с некой Екатериной, то через час появляется милиция и вяжет этого самого Максима. Уловил связь времен?
– Нет… Это простое совпадение.
– Ох, и наивный же ты Станислав. Я и сам такой был, но поумнел. Не бывает таких совпадений. Не верю!
– Да я и сам все вижу. Только не хочется про Катю думать…
– Так она тут, возможно, и не при делах. А вот ее муж для нас первый подозреваемый. Напомни его фамилию.
– Щепкин Витя… капитан милиции.
– Капитан? Это, Стас, он тогда был капитаном, а сейчас наверняка полковник… Он тогда Катю твою хотел и решил тебя убрать. Мешал ты ему. Все сходится! Тогда он тебе пятнадцать суток дал, а сейчас расщедрился на пятнадцать лет… Это все, Стас, версия. И не самая хорошая.
– Почему же? Все очень логично. Катя сказала, что собралась с ним разводиться. Вот он от злости, от ревности и ее, и меня… Обоих одним ударом.
– Все так, но это плохая версия.
– Почему?
– Законы жанра нарушаются. В любом детективе самый подозреваемый оказывается в конце невиновным… Надо нам других искать. Вот, например, твой заместитель. Фирма твоя кому досталась?
