— Чтобы запомнить, тоже следует память иметь, — не удержался я от комплимента.
Она продолжила рассказ, перебарывая этим свое смущение:
— Следующая посылка была отправлена младшему брату Елены Анатольевны — Максиму Нифонтову. Он майор ФСИН, служит в исправительно-трудовой колонии начальником отряда. Там с посылкой тоже вышла неувязка. Она должна была быть вручена в руки адресату. Видимо, отправитель знал, что Максим Анатольевич плохо живет с женой и последние полтора месяца вообще дома не показывается, ночует то у друзей, то прямо в зоне, в своем кабинете. Он даже написал заявление на предоставление ему комнаты в офицерском общежитии. Видимо, именно поэтому посылку ему отправили на рабочее место. Но так уж получилось, что майор Нифонтов ночью дежурил и был свободен на сутки, отдыхал. Сотрудник службы доставки пытался уговорить дежурного по НТК принять посылку. Тот даже пошутил, что в ней может быть бомба, и отказался принять ее. Сотрудник службы доставки был сильно расстроен тем, что придется еще раз ехать туда же на следующий день. Он вернулся с посылкой к микроавтобусу и грубо зашвырнул ее туда. Это видел офицер, проходящий мимо. Посылка при грубом броске детонировала. Машину разнесло в клочья, водителя и сотрудника тоже. Офицер, на глазах которого все и произошло, получил два осколка в конечности и один в шею. Он был заброшен взрывной волной далеко в кусты, которые ободрали его, но все же спасли, смягчив падение. Офицера потом нашли просто по случайности, поскольку сам он был без сознания.
— С такими мощными взрывами мне встречаться приходилось. Помню, однажды фугас, заложенный под дорогой, на моих глазах высоко подбросил БМП и перевернул. Машина приземлилась на башню. Рассказывал потом специалистам, они скептически хмыкали. Но я-то своим глазам верю.
— Я в вашей правдивости нисколько не сомневаюсь, Тим Сергеевич. Иначе не пригласила бы. Второй взрыв был особенно сильным. По данным экспертов, сработало взрывное устройство, эквивалентное четыремстам граммам тротила. В первом случае эксперты определили взрыв в двести граммов в тротиловом эквиваленте.
— Хорошая была, наверное, взрывчатка. В последнее время в самодельных устройствах все чаще встречаются низкоэнергетичные взрывчатые вещества типа пороха. Иногда даже черного. От них подобной взрывной волны не бывает. Хотя порох обычно используется для взрывов направленного действия, с большим количеством поражающих элементов, бьющих точно в цель, например в машину. А это наверняка был бризантный заряд.
— Да, — согласилась капитан Радимова. — Эксперты из химической лаборатории ФСБ определили, что во всех трех случаях взрывался состав С-4, то есть пластит. Он же был заложен и в четвертом взрывном устройстве. Но я буду говорить обо всем по порядку. Итак, в тот же день в другом городе был произведен еще один взрыв. Кафе «Венецианский дворик». Посылка пришла на имя Ольги Максимовны Садовщиковой, домой. Эта фамилия в замужестве. Девичья у нее…
— Нифонтова, — без натуги догадался я.
— Все-то военная разведка знает, — посетовала капитан Саня.
— Я уже не военная разведка, а, с вашей легкой руки, капитан частного сыска, которому по долгу службы тоже полагается кое-что знать и кое о чем догадываться.
— Тем не менее к хорошему легко привыкаешь, даже если это только профессиональные моменты. Привычка у вас такая, Тим Сергеевич, все знать.
Я с улыбкой развел руками, принимая шутку.
— Муж Ольги Максимовны был человеком, как она сама говорит, маниакально ревнивым. Он забрал у нее паспорт, чтобы самому получить посылку и проверить, кто и что прислал ей. Этот Юнус Садовщиков работал поваром в кафе «Венецианский дворик». Он сбегал за посылкой и вскрыл ее прямо на кухне, которая тут же взлетела на воздух. Хорошо, что было жарко и посетители сидели на летней террасе, по другую сторону тротуара. Но два человека все равно пострадали от осколков стекол. Да еще и ребенок!.. Мать не вовремя ехала с коляской мимо. Погибла бригада поваров и администратор кафе. Про четвертую посылку я уже говорила. Она была отправлена в адрес Юрия Нифонтова, брата Ольги. Это дети Максима Анатольевича от первого брака. От второго у него детей нет.
— Значит, кто-то попытался уничтожить представителей целого рода!..
— Не совсем. Есть еще одна представительница семейства Нифонтовых. Некая Аглая. Ее отец — Николай, старший брат Елены Анатольевны, пару лет назад умер. Аглаю Николаевну взорвать не пытались. Живет она в нашем городе.
— Я только собирался задать вопрос — почему следствие ведется в нашем городе. Взрывы-то были в других местах. А вы уже ответили. Мысли мои втайне читаете?
— Вообще-то, следствие ведут федеральные инстанции. Мы лишь помогаем им по мере сил. Не только наш уголовный розыск, но и отделы уголовного розыска в других городах, где произошли взрывы. На нас возложена особая задача. Дело в том, что во всех четырех случаях в качестве оболочки взрывного устройства использовался стандартный пластмассовый ящик для инструментов, который можно купить в любом хозяйственном магазине. Но почтовые коробки имеют свои определенные стандарты. Ящик для инструментов не подходит ни под одну из этих коробок. Поэтому преступнику или таковым пришлось набивать коробки уплотнителем, чтобы ящик не болтался и не детонировал раньше времени, до вскрытия. Везде, в каждом из четырех случаев, в качестве уплотнителя использовались газеты. Все они центральные. Их можно купить в любом городе России. Но в целой коробке нашелся экземпляр «Комсомольской правды» с внутренним вкладышем, издаваемым в нашей области. Преступник не подумал об этом и использовал газету не глядя. Так появилась привязка номер один. Есть и еще одна, номер два. Это Аглая Николаевна Скоморохова, в девичестве Нифонтова. Так появился и подозреваемый. Пока только один, хотя их вполне может быть двое. Это муж Аглаи Николаевны, подполковник спецназа ГРУ в отставке Виктор Федорович Скоморохов. Они живут в нашем городе. Не знакомы с таким человеком?
— У нас слишком большой город, чтобы я, недавно поселившийся в нем, знал здесь всех отставных офицеров спецназа. Только мне вот любопытно, какие есть основания подозревать отставного подполковника? Против него есть конкретные улики? Разумеется, кроме этой газеты. Потому что эта улика не серьезная. Кстати, а в других посылках какие газеты были?
Капитан Саня стала объяснять мне, прямо как учительница неумному ученику:
— Газеты, которые были в посылках, сгорели. Взрыв вызывает пожар, который обычно жадно пожирает бумагу. Газеты, понятное дело, сначала вытаскивали, чтобы ящик для инструментов освободить, и выкладывали рядом. Если поблизости от места взрыва находится горючий материал, то он, как правило, имеет способность воспламеняться. Вы должны это знать.
— Не должен, товарищ капитан, я такого понимать. Уж извините меня великодушно, но не могу. Даже по сгоревшей газете, если профессионально работать, можно определить, что это за издание. У нас, помню, во время одной операции на Северном Кавказе был такой прецедент. Дом во время нашей атаки сгорел вместе с убитыми бандитами. Он был обстрелян термобарическими гранатами и, по сути дела, уничтожен. Деньги, которые были завернуты в газету, тоже сгорели. Но эксперты определили, что газета турецкая. Даже по останкам! Сумму тоже назвали. Заметили даже, что часть денег была фальшивой. Все это по пеплу, который тоже поддается анализу, если работать профессионально!
— Хорошо, значит, следственная бригада, прикрепленная к вам, работала внимательно. Эксперты понимали, что можно использовать. У нас же во всех трех случаях, когда произошли взрывы, осмотры производились, судя по протоколам, весьма поверхностно. Я бы такой протокол просто вернула в оперативную бригаду. Но у них свои порядки. Нас в других областях, тем более в судебно-медицинской экспертизе иных регионов, к сожалению, не спрашивают.
— Ладно. Так какие улики кроме газеты есть против Скоморохова?
— Имеются не только мелкие и почти недоказуемые улики типа той самой газеты. Есть мощный мотив, который сразу отметили в следственном комитете и посчитали его достойным тщательной проверки. Квартира Елены Анатольевны. Угловая трехкомнатная полнометражная, расположенная на Тверской улице, рядом с памятником Юрию Долгорукому. Из окна кухни открывается вид на него, пусть и сбоку. Я даже не представляю, сколько такая квартира может стоить. Могу только сказать, что больше миллиона долларов. Семья Скомороховых не так давно покупала себе жилье по ипотеке и сейчас испытывает большие трудности с выплатой процентов банку.
— Это и есть мотив? — спросил я.
— А разве нет? Сотрудники следственного комитета считают это очень серьезным мотивом. Если бы все четыре взрыва удались, то единственным человеком, имеющим право на эту квартиру, осталась бы Аглая Николаевна Скоморохова. Муж и два неженатых сына Елены Анатольевны погибли девять лет назад в автомобильной катастрофе. Больше нет ни одного наследника. Правда, мотивом это называют москвичи. В столице за такие квартиры убивают. У нас похожих страстей, слава богу, пока не наблюдается. И еще вот что. Алиби отставного подполковника Скоморохова подтвердить никто не может. В день отправки посылки из Москвы он находился якобы на рыбалке. Один. Этот человек вполне мог вылететь в Москву по чужим документам, если имеет таковые, потом таким же образом вернуться и приехать домой якобы с рыбалки. Обеспечить алиби преступники стремятся в первую очередь. Правда, у них это не всегда получается. Улики часто доказывают, что свидетели, подтверждающие алиби, лгут. Приходится привлекать их к ответственности.
