— Я же все-таки преподаватель, я научить их чему-то хочу. Меня иногда, не поверишь, тошнит от дур этих без мозгов!
— Понимаю, — согласился Строганов. — Мы вот что сделаем, ты мне дай дела их личные почитать, выбери человек шесть подходящих. А потом я приеду, и мы устроим как бы собеседование, чтобы все как по-настоящему. Навешай им лапши на уши, чтобы все официально было, а то начнутся расспросы, за что взяли да почему? А я уж выберу, кто понравится, может, и эту возьму, как ее — Лена?
* * *
Георгий Валентинович собрал их пятерых в кабинете.
— Вот что, мои дорогие девочки. Завтра приедет к нам в гости мой приятель, заместитель управляющего банком. Ему нужны кадры, так что предстаньте перед ним во всей красе. Все, что от меня зависело, я сделал, а теперь вы уж сами постарайтесь, в грязь лицом не ударьте.
Девчонки засуетились, ах как интересно, только Лена была спокойна — ей ничего не светило.
Вика Королева, которая считалась первой красоткой на курсе, хотя, по мнению Лены, если бы не косметика и безумно дорогие шмотки, от Викиной внешности ничего бы не осталось, нахально сказала, что эта работа считай что у нее в кармане.
На вопрос девчонок, почему это она так уверена, она загадочно улыбнулась и ответила, что у нее свои источники информации. Как будто для кого-то было секретом, что у нее с Георгием Валентиновичем были свои особые отношения. Она сама трепалась, как он возил ее на дачу и как там какие-то бабы, не то соседи, не то знакомые, громко говорили, так чтобы все слышали, что они в первый раз видят у Георгия любовницу-брюнетку.
Дальше Вика переходила на шепот и хихиканье.
Лена в таких разговорах участия не принимала, ей было неинтересно.
Банкир приехал, он был ужасно интересный, как заметила Вика, и тут Лена не могла с ней не согласиться. От него исходило чувство уверенности и силы, он был спокоен, вежлив и приветлив. Он поговорил с каждой из них. Лене он задал вопросы про учебу, Лена стеснялась, отвечала тихо.
— Не надо меня бояться, я не кусаюсь! — рассмеялся он.
Лена посмотрела на него и увидела, как он хорош. Он был высокий, крупный, вальяжный, волосы, чуть тронутые сединой, лежали свободной волной. Они поговорили еще немного, он спросил ее, где она живет, будет ли ей удобно ездить. Она посмотрела на него удивленно.
— Да-да, я думаю, вы нам подойдете. Вам сколько еще учиться?
— Месяца два, — ответила Лена чуть не шепотом, она не могла поверить своему счастью.
— Значит, вот вам номер моего мобильника, звоните лично мне, как только будете готовы. Но я советую вам не тянуть.
— Конечно!
— До свидания, Лена.
Немного обалдевшая, Лена вышла из кабинета.
Строганов уехал, девчонки все узнали от Георгия Валентиновича, он сказал, что банкир выбрал Лену за отличную учебу и знания. Фыркнув на Лену, они удалились, потом толстая добродушная Света Новикова вернулась и поздравила ее.
— Вообще-то, если за учебу, то все правильно, не зря же ты корпела!
— Георгий Валентинович! — Вика проскочила к кабинет. — Как же так?
— Вот так, киска, — он успокаивающе похлопал ее по попке, — говорил же я тебе, что знания никогда не помешают, а ты сопротивлялась, не хотела загружать свою хорошенькую головку, вот банкир и взял умницу Леночку.
— Мымра! Целый год ходит в одной юбке!
— Вот она станет работать в банке и оденется как следует, — поддразнивал он Вику, — а ты не завидуй. У тебя папа с мамой есть, а ей помочь некому.
Лена до самого последнего времени не верила, что ей досталась такая работа, пока после получения диплома не позвонила Строганову с замирающим сердцем, и он не пригласил ее прийти.
* * *
Лене очень нравилось в банке. Ее окружали независимые, свободные, решительные люди. Казалось, у них не было мелких бытовых проблем, так портящих других людей, прежних Лениных знакомых. Ей нравилась ее работа, хотя пока она была только исполнителем — старательным и аккуратным, но она чувствовала важность, ценность своего труда, ее волновало ощущение мощи протекающих через ее компьютер огромных финансовых потоков, запах больших денег, как бы аккумулирующих человеческий труд, время, судьбы.
Только много позже она почувствовала скрытую жизнь банка, царящие в нем интриги, игры интересов и влияний, страсти и амбиции, скрывающиеся за уверенными лицами и широкими улыбками этих, на первый взгляд, свободных, сильных, решительных людей. Много позже она узнала, в чем крылась причина радушного отношения к ней окружающих: ее привел в банк Строганов, о ней ничего не знали, считали его человеком и гадали — почему он ее привел — то ли за ней кто-то стоит, у нее есть мощные связи, нужные Строганову, то ли Строганову нужен свой, надежный человек в отделе ценных бумаг, потому что он копает под начальника отдела, то ли просто постельные дела, — короче, считали ее темной лошадкой, от которой всего можно ожидать, и поэтому старались на всякий случай не портить с ней отношения.
Сам Строганов какое-то время как будто не проявлял к ней интереса, в отдел не заходил и случайно с ней в коридорах банка не сталкивался. Лену это немного задевало, ей казалось естественным, чтобы он заглянул как-нибудь к своей «крестнице», поинтересовался, хорошо ли ей на новом месте; но сама она, разумеется, инициативы не проявляла. Один-два раза заметив его издали, она не могла не сказать себе, как он красив и уместен в банке — казалось, та финансовая мощь, что циркулировала в этих стенах, наполняла его силой, энергией, уверенностью, и, наоборот, его энергия перетекала в финансовые артерии банка. Он и банк составляли единое целое, единый живой организм, казалось, он говорит, как персонаж известного рекламного ролика — «это мой банк!».
И это ощущение исходящей от Строганова силы и уверенности странно волновало Лену.
Однажды, возвращаясь с работы, она решила немного пройтись. Отойдя от банка на два-три квартала, она услышала рядом с собой вкрадчивый шорох шин тормозящей машины. Оглянувшись, она увидела черный БМВ. Дверца распахнулась, и мягкий бархатный баритон Строганова произнес:
— Садитесь, Леночка, я вас подвезу.
Позже она с удивлением думала: почему она ему починилась? И что было бы, если бы она тогда вежливо отказалась? Изменилась бы ее жизнь, или судьба всегда находит способ настоять на своем? Скорее всего, она уже тогда была заражена его обаянием, обаянием силы и власти. Во всяком случае она не раздумывала, не колебалась, она села в черную машину, тем самым предопределив свою судьбу — а может быть, не только свою.
Он расспрашивал ее о работе, о том, как отнеслись к ней сотрудники, о том, хватает ли ей полученных в институте знаний, а она ему отвечала, но то, что происходило в это время между ними, было за словами и над словами: ее завораживал сам его глубокий бархатный голос, уверенные мужественные интонации. Она чувствовала, как тело ее сладко слабеет.
Он привез ее в известное кафе на Измайловском проспекте. Поздними вечерами и ночью это кафе с самым знаменитым в городе стриптиз-шоу всегда наполнялось людьми, но сейчас было еще рано, зал почти пуст. Он что-то заказал, она ела, не чувствуя вкуса того, что ела и пила: она только слушала музыку его голоса. Он взял ее за руку, поцеловал тонкие пальцы, и ее словно пронзило высоковольтным разрядом.
Почувствовав ее состояние, он расплатился и вышел с ней из зала. В машине он позвонил какому-то другу — он назвал его Юрием, скоро она узнала, кто этот друг, — и попросил разрешения воспользоваться его квартирой.
Они подъехали к дому на набережной Карповки. В холле сидел охранник — Строганов поздоровался с ним, и охранник протянул ему ключ.
«Юрий Николаевич просил вам передать», — сказал он вполголоса, но не позволяя себе каких-нибудь улыбочек или заговорщицкого тона, но тем не менее Лена почувствовала себя невероятно неловко, ей показалось, что охранник, демонстративно ее не замечая, только подчеркивает свое презрение, а сам готов раздеть ее взглядом, но она отбросила эти мысли. В состоянии все того же сладкого гипноза она поднялась со Строгановым на третий этаж, вошла в большую, прекрасно отделанную квартиру — опять-таки только позже она разглядела эту квартиру, а тогда, в первый раз, она ничего вокруг себя не замечала.
Он полностью взял на себя инициативу, быстро и уверенно раздел ее — его руки, казалось, сами сделали это, прошли многократно хоженую, хорошо знакомую дорогу, в то время как его голос продолжал обволакивать, опутывать, гипнотизировать ее…
Он овладел ею уверенно, но нежно. Ей не было в тот раз особенно хорошо, но это даже показалось ей не важным: важно было чувство его власти, чувство подчиненности его рукам, его телу, его желаниям. Она была как мягкий воск в его сильных руках, и это опьянило ее больше физического наслаждения. Она могла позволить себе стать слабой, и это было прекрасно.
