Ашот Арутюнян задумался еще более серьезно. В его мозгу созрели прямо-таки наполеоновские планы.
Самое удивительное, что он эти планы почти сумел осуществить. Разговорившись с несколькими молодыми айсорами, он умудрился увлечь их красивой сказкой о возрождении былого могущества великого ассирийского народа. В заброшенном подвале оборудовал святилище, вспомнил прежние навыки циркового иллюзиониста, для верности на каждом «богослужении» обкуривал своих молодых приверженцев наркотической травкой...
Ашот сам удивлялся легковерию и энтузиазму молодых ассирийцев и тому, как быстро пополнялись их ряды. Впрочем, это было не так уж и удивительно: вокруг одна за другой возникали группы поклонников бредовых идей и выдуманных вероучений, и на фоне фашиствующих молодчиков в тяжелых сапогах и кожаных куртках с нашивками в виде стилизованной свастики или таких же безумных парней, вырядившихся в волчьи шкуры и пытающихся возродить никогда не существовавший культ Велеса и Перуна, поклонение древним ассирийским богам выглядело вполне убедительно. Молодые люди нуждались в объединяющей идеологии, дающей им уверенность в собственной значительности и нужное(tm), заменив выродившийся и давно забытый комсомол, да и гипнотический взгляд «великого жреца» в сочетании со сладковато пахнущей травкой делал свое дело.
Огромной удачей для Ашота оказалась встреча с двумя глухонемыми наркоманами, братьями-близнецами. Он перевел их с самодельного опиума, на котором они медленно умирали, на сильнодействующий синтетический наркотик и полностью подчинил их своей воле, превратив в послушных и нерассуждающих зомби. Под действием гипнотического внушения, усиленного очередной дозой, глухонемые, одетые в развевающиеся белые балахоны поверх бронежилетов, послушно играли роль златолицых, выполняя любые, самые дикие приказы хозяина. Равнодушие к опасности, нечеловеческая жестокость и странный автоматизм движений этих живых роботов так пугал и обескураживал всех, кто с ними сталкивался, что златолицые, практически не встречая сопротивления, расчистили Ашоту путь к вожделенной сделке с Киргизом.
В промежутках между «сценическими выступлениями» Ашот держал их взаперти, как диких зверей.
С помощью своих ручных чудовищ, наркотиков и мистического страха новоявленному жрецу удалось не только сплотить и усилить ассирийскую группировку, но и обезглавить в буквальном смысле несколько крупных мафиозных кланов. Его конечной целью было захватить огромную партию наркотиков, на которую уже нашелся крупный покупатель, но Киргиз оказался Ашоту не по зубам, операция сорвалась, а потом уже все пошло вразнос.
Вышли из-под контроля глухонемые ассистенты, и уцелевшая после сражения с Киргизом ассирийская молодежь взбунтовалась против своего великого жреца...
«Ничего, — думал Ашот, улепетывая по сырым и темным подземным коридорам, — ничего, пусть не удалось захватить киргизскую дурь, но эта статуэтка тоже стоит огромных денег, а покупателя на нее найти — еще легче, чем на наркотики...»
И Ашот любовно прижал к груди статуэтку львиноголовой Ламашту.
* * *
Маркиз снова надавил на кнопку звонка.
Наконец за дверью послышалось шлепанье босых ног по линолеуму, и страдальческий женский голос осведомился:
— Кого черт принес?
— Это Катя? — вежливо спросил Маркиз. — Мне бы с Нелли поговорить!
— Нелька, это к тебе! — крикнули за дверью, и защелкали отворяемые запоры.
На пороге стояла сонная рыхловатая блондинка, с опухшим по утреннему состоянию лицом, в остатках вчерашнего макияжа и в длинной белой футболке вместо одежды. Переступая по полу босыми полными ногами, блондинка с интересом окинула Маркиза взглядом, снова крикнула через плечо:
— Нелька, зараза, сама своим гостям открывай! — и пошлепала в глубь квартиры, лениво покачивая аппетитными бедрами.
Маркиз постоял еще с минуту в коридоре, и наконец из-за полуприкрытой двери высунулись всклокоченная каштановая шевелюра и один карий глаз.
— Это кто ж это? — осведомилась Нелли. — А, это ты! — Она окончательно проснулась и резко поскучнела. — Притащился все-таки! Я-то надеялась — адрес забудешь!
— Разве тебя можно забыть? — галантно проворковал Леня.
— Завянь, — огрызнулась девица, — от тебя одни неприятности! Еще в такую рань притащился!
— Уже первый час! — ответил Маркиз назидательно. — Кто рано встает, тому Бог подает!
— Первый час! — передразнила Нелли. — А мы знаешь, когда ложимся? Работа у нас ночная. Короче, чего тебе надо?
— Так и будешь меня держать на пороге?
— Ладно, заходи! — Нелли пошире открыла дверь, и Маркиз вошел в ее комнату.
Почти половину этой небольшой комнатки занимала тахта, огромная, как армейский полигон. Кроме тахты имели место платяной шкаф, тумбочка с телевизором и низкий комод, на котором в ряд сидела многочисленная компания меховых собак, медведей, слонов, кошек и прочих мягких игрушек уже совершенно загадочных пород.
Хозяйка комнаты, как и ее подруга, заспанная и растрепанная, накинула поверх короткой ночной рубашки шелковый халат, пару раз с остервенением прошлась расческой по каштановым волосам и, уставившись на Маркиза, обратилась к нему коротко и выразительно:
— Ну?
— Кофе бы, что ли, предложила! — протянул Леня, оглядываясь.
— Перебьешься! — Нелли явно не грешила гостеприимством. — Говори, чего надо!
— Солнышко, ну что ты такая неласковая? Ты ведь говорила мне, что Гена тебе не нравится?
— Козел и садюга! — Нелли была лаконична и решительна.
— Хочешь ему свинью подложить?
— С этой сволочью играть опасно, можно доиграться. Он с виду такой приличный и воспитанный, прямо как банкир какой-нибудь, а в глаза посмотришь.., сразу ясно: такой убьет — глазом не моргнет!
— Вот именно, — Маркиз деланно зевнул и потянулся, — убьет... Если узнает, что ты мне свой адрес дала и про него рассказала — точно убьет. Не за болтливость даже, а просто из гигиенических соображений — чтобы концы обрезать.
— Ну ты и сволочь! — испуганно вскрикнула девица. — Неужели стукнешь ему?
— Если договоримся — никто ничего не узнает, да еще и подлянку ему устроишь.
А это ведь приятно, разве нет?
— Ну ты и паразит, — удивленно протянула Нелли, — не лучше Генки!
— Жизнь такая, — Маркиз виновато улыбнулся, — все мы не ангелы. Ты тоже, девочка моя, не сестра милосердия. Не согласилась бы мою подругу изображать — не влипла бы во все эти неприятности.
— Ага! — проворчала Нелли. — У Генки, у него попробуй откажись... Короче, говори, чего тебе от меня надо, да проваливай скорее, пока сам на Генку не напоролся.
— Ну, это навряд ли, — Леня усмехнулся, — сама же только что говорила, что работа у вас ночная и в такой ранний час гостей не бывает! Ладно, слушай, что нужно сделать! Гена, когда к тебе приходит, сотовый телефон куда кладет?
— Когда как, — Нелли пожала плечами, — когда на тумбочку, когда на пол возле тахты, чтобы недалеко тянуться, если зазвонит...
— Вот дождешься, когда он выйдет ненадолго — в ванную там или еще куда, — и к нему в сотовый, под крышечку, которой батарейки закрыты, запихнешь вот это, — он осторожно протянул девушке крошечную металлическую крупинку, — она там прилипнет. Потом крышку закроешь, и все дела.
— А если он меня застукает?
— Не застукает, — Маркиз посмотрел на Нелли выразительно, — ты девушка ловкая.
В случае чего скажешь — взяла мобильник, хотела бабушке позвонить.
— Сам ты бабушка! — огрызнулась Нелли.
— Это ты зря, — Маркиз усмехнулся, — еще дедушкой обозвать — я бы стерпел, а вот бабушкой — это уж слишком! Это голословное обвинение. Если хочешь, могу тебе представить убедительные доказательства, что я не бабушка.
Нелли окинула Маркиза заинтересованным взглядом и неторопливо направилась к тахте.
* * *
Лиза Белохвостикова очень дорожила своей работой.
Имея от природы не слишком выдающиеся способности, слабенькую память и более чем заурядную внешность, она кое-как закончила Институт культуры и просидела несколько лет в маленьком литературном агентстве, куда ее пристроила по знакомству двоюродная сестра. Лизина работа заключалась в том, что она звонила в несколько московских издательств и сообщала, что автор Семиносов написал новую детективную повесть, а писательница Троеухова — новый любовный роман.
Московский издатель выслушивал радостную новость и предлагал купить повесть за пятьсот рублей, а роман — за семьсот.
Лиза робко благодарила и звонила авторам, чтобы обрадовать их столь щедрым предложением. Авторы почему-то не радовались.
Лиза не умела выбивать деньги из издателей, не умела работать с авторами, ни разу не нашла ни одного нового имени и не заключила хоть сколько-нибудь выгодного договора. Кроме всего прочего, она умудрялась забывать о половине необходимых звонков и пропускать самый важный пункт контракта.
