Сюда мало кто забредал. Здесь не было торговых и питейных заведений. Основная масса выставочных посетителей удовлетворяла свои интересы на центральных площадках.
В середине пруда одиноко торчал безработный фонтан «Золотой колос»… Пустовала и находившаяся за ним лодочная станция.
Олег посмотрел на Настю и почувствовал, что она готовится сказать что-то очень важное.
Он не ошибся!.. Но услышал совсем не то, что ожидал:
– Олег, а когда ты спросишь меня о Елагиной?
– …О ком?
– Говори честно, ты из милиции?
– Нет!
– Значит, ты от тех людей, кто интересуется Елагиной?
– Да.
– Это хорошие люди?
– Хорошие, справедливые… Ты помнишь Вадима Рогова, с Петровки. Он недавно с тобой разговаривал?
– Помню.
– Это мой хороший знакомый.
– Понятно… Я все ждала, а когда ты начнешь спрашивать… Я тебя еще утром заметила. Ты больше часа под окнами стоял. Потом ты пошел за мной.
– Но ведь ты… Ты же не оборачивалась.
– Я тебя три раза видела… Сразу, когда проспект переходила… Затем около метро. Там машина на тротуаре стояла, я рядом с ней остановилась – тебя в зеркальце было видно… И потом у кафе – там боковые стены из зеркального стекла… Сначала мне было очень интересно, как ты будешь знакомиться. Ты ведь эту Марину раньше не знал?
– Нет, не знал… Настя, я понимаю, что ты можешь сейчас обо мне думать. Но я последние пять… Нет, последние семь часов я ни разу не вспомнил о Елагиной. Ни о ней, ни об этом дурацком деле.
– Вот это плохо!.. Ты находишься на работе и совершенно о ней не думаешь… А это очень важно для тебя?
– Важно! И для меня, и для тебя, и для Елагиной… Но это потом будет важно. Сейчас главное то, что я в твоих глазах выгляжу последней сволочью… А я, правда, с тобой обо всем забыл. Можешь мне не верить.
– Сейчас не верить не могу. У тебя очень ясные глаза. С такими – не врут.
– И с такими врут!.. Со всякими врут. Я точно знаю.
– И с такими, как у меня? Ты, Олег, подумай: семь часов я с тобой общаюсь, а сама знаю, что ты со мной по делу познакомился. Знаю и молчу!.. Понимаешь, как это трудно?.. Оба мы с тобой вруны порядочные…
Некоторое время они сидели молча.
Периодически до них доносились бравурные звуки оркестра. Это в «Зеленом театре» шла цирковая программа.
Олег не выдержал первым:
– Давай забудем об этой Елагиной. Она – просто повод для нашего знакомства. Я обещаю, что ни разу о ней не спрошу.
– А если я что-нибудь важное о ней узнаю, когда она с дачи приедет?
– Она сейчас на даче?
– Да, и не одна.
– А с кем?
– Все ясно, уважаемый Олег!.. Начались расспросы, допросы… Вот они ваши обещания!
* * *
Елагина любит слушать сумрачную дачную тишину… В городе совершенно другой набор звуков, и они назойливей, звонче, гуще.
А уж у нее на Проспекте Мира даже глубокой ночью не бывает тишины.
Здесь же все звуки естественные и приглушенные, не нарушающие тишину… Еле слышны деревенские петухи, птицы, лягушки; скрип калитки на соседнем участке, запоздалый лязг пустых ведер у далекого колодца…
Они расположились на открытой веранде второго этажа.
Снаружи их не было видно – Лобачев проверил это еще днем. Сразу за высоким забором начинался густой лес, который полностью скрывал эту часть дома.
Елагина налила кофе и приготовилась в третий раз репетировать завтрашнюю операцию:
– Евгения, я понимаю, что пора другими вещами заниматься… Давай очень коротко, основные моменты. – Федор отхлебнул кофе, откинулся в кресле и закрыл глаза. – Завтра в три часа ты отправляешь сюда свою Анастасию… Она поедет?
– Она девочка послушная, кроткая.
– Я прихожу на Проспект Мира в четыре часа и за полчаса устанавливаю технику… Далее я запираюсь в комнате Анастасии… Корноухов не будет туда рваться?
– Пусть рвется!.. Скажу, что Настя уехала и заперла дверь.
– Правильно!.. Корноухов прибудет в пять. Он не опаздывает?
– Пока не случалось… Ты несколько раз опаздывал, а он нет.
– Итак, он приходит в пять и… Он не побежит сразу в спальню?
– Пусть бежит. Я-то останусь в гостиной около твоих телекамер и микрофонов.
– Правильно!.. Два часа на деловую беседу, и в семь он уходит.
– Вот здесь, Федор, самое в твоих планах уязвимое место. Не захочет он уходить сразу. У него свои планы на этот вечер. Я же его не только страхом держу, не только кнутом, но и пряником.
– Перебьется Корноухов! Мне, понимаешь, надкусанные пряники не очень нравятся.
Елагина с удовольствием наблюдала за нервозностью терявшего над собой контроль Лобачева.
Это было начало элементарной сцены ревности. И это было приятно. Это значит, что она его волнует. Не ее деньги, связи, возможности, а она как женщина, как баба, которую он не хочет и не может с кем-то делить… Она знала себя. Теперь она будет постоянно его дразнить, вызывая ревность… Главное – не перегнуть палку!
Корноухова придется в семь часов выпроводить… Конечно, можно и прямо в гостиной устроить показательное выступление… Но тут такая буря может начаться!
Нет, удовольствие от ревности надо получать маленькими порциями. Рюмка коньяка каждый день – это маленькое удовольствие, но не очевидно, что литр сразу – это очень большое удовольствие.
* * *
Все дни после кошмара на даче Елагиной Корноухова не покидало ощущение, что это был сон или шутка. Розыгрыш!.. И скоро все само собой образуется, все встанет на свои места.
Просьбы Елагиной он выполнял машинально, считая их частью, элементом этого сна… Машинально передал ей на один день все микрофонные записи «Януса», машинально предложил подготовить документы об освобождении Панина, машинально использовал по назначению одну из полученных таблеток.
Он не мог не думать о смерти Слесаря, но мысли всегда приходили правильные: он торжествовал и злорадствовал.
Этот тип даже имени своего не назвал… Наверное, это был еще тот мерзавец. За ним, возможно, десятки или сотни смертей… А он, Корноухов, просто совершил быстрый и точный акт правосудия.
На этот понедельник у него была запланирована важная встреча, но пришлось все отменить. Елагина ждала его в пять часов.
Он бы мог ей возразить, передвинуть их свидание на вечер, отменить его, опоздать… Он все бы это мог сделать, если бы мысль об этом пришла ему в голову.
С первых же мгновений встречи он оттаял, успокоился. Елагина быстро нашла нужные для него слова и интонации.
– Ты потерпи, Боренька!.. Немного еще. Максимум два месяца. И все твои тревоги исчезнут. Будешь жить спокойно и богато… Кстати, я тебе маленький подарочек приготовила. Смотри, какой бумажник – настоящая крокодиловая кожа. Потом откроешь… Жене что-нибудь купи, порадуй. Но не шикуй!.. Здесь твоя годовая зарплата. Или трехгодовая. Я даже не знаю, сколько тебе за твои труды платят…
Они долго болтали, обсуждая важные, но общие вопросы.
Корноухов понимал, что на каком-то этапе последуют просьбы. Не задания, а именно просьбы. Просьбы, обязательные к исполнению.
И они последовали… Их было всего две.
Корноухов должен был замкнуть на себя всю информацию по елагинской фирме…
Реклама была задействована по максимально возможному варианту. Сотни пунктов по всей стране продавали жаждущим ее «ценные бумажки», курс которых ежедневно рос. И этот рост был в точном соответствии с прогнозами, которые выдавали в прессу ее карманные обозреватели, институты, центры.
Елагина понимала, что в таком напряжении ее фирма может продержаться ближайший месяц, полтора, два… Два – это максимум.
Ее уже не пугали еретические статьи или высказывания авторитетных экономистов. Их уже никто не будет слушать. Ажиотаж!
Остановить ее и развалить за несколько дней всю структуру могут лишь несколько человек на самом верху власти. И сделают они это после получения солидной информации из МВД или с Лубянки.
Корноухов должен был уловить этот момент. Хорошо бы получить возможность оттянуть его. Но главное – не пропустить. Главное – дать возможность Елагиной вовремя исчезнуть.
Лучше – на день раньше, чем на час позже… При этом ей не хотелось бы уезжать на неделю или на две раньше часа икс. Это было понятно и логично.
Второе задание было менее любопытным и менее понятным Корноухову.
Необходимо было в четверг передать Елагиной три-четыре подборки документов по завершенным делам… Нужны были достаточно крупные фигуры – банкиры, строители, торговцы.
Понятно, что Елагина собирается пощипать их или их родственников… Конечно, с его помощью.
Но зачем ей, с ее фирмой, размениваться на такие опасные мелочи?.. Впрочем, Корноухов не был настроен выяснять это.
Он все выполнит!. Выполнит машинально, как и все предыдущее…
Борис Петрович уже собирался уходить, но Елагина задержала его в центре комнаты… Она приблизилась к нему вплотную и заговорила томным голосом:
