– Нет-нет, Борис!.. Только не сегодня. Сегодня я никак не могу. Хочу, но не могу!.. Боюсь, что скоро Настя приедет. Давай отложим любовь до следующего раза.
Она подставилась для поцелуя так, что у него просто не оставалось выбора.
…Закрывая за важным гостем дверь, Елагина услышала, как открылась Настина комната, и из нее с шумом выскочил довольный Лобачев.
– Ты, Евгения, молодец!.. Все четко. Я его крупным планом снимал. Зря ты только в конце сфальшивила… Ну, очень тебе хотелось меня подразнить. И не получилось! Потому, что я понимаю тебя насквозь. Я вижу все твои женские хитрости. И это мне нравится… Вот уедем мы с тобой, обоснуемся где-нибудь на теплом море и будем жить тихой семейной жизнью.
– Скучно, Федор, станет. Не привыкли мы к тихой жизни… Нам ближе интриги, риск, шум, грязь.
– И что в этом хорошего, в грязи и шуме?.. Там будет хорошо. Привыкнем!.. К хорошему люди быстро привыкают.
* * *
Галаева получила то, что давно хотела, о чем мечтала.
Она понимала, что все это временное, случайное. Временная семья, временный муж, временная квартира, мебель, посуда.
Но она не хотела об этом думать. Она старательно готовила завтраки, обеды, мыла, стирала, создавала уют.
Сразу же Раиса Павловна поняла, что в спешке сборов она оставила в Химках очень много необходимых вещей… Тогда она просто не могла представить, что все сложится именно так. Что ей вдруг понадобится новое красивое белье, бокалы для шампанского, свечи для вечерних застолий, штопор, салфетки, утюг… Мясорубка, наконец!
Она непременно должна сделать пельмени для своего Аркадия.
Раиса была уверена, что и ему нравится их совместная жизнь.
И что лично она ему нравится. Как женщина!..
Не только в постели… Он наверняка имел много других и более интересных вариантов. Но он ни с кем не жил одним домом, как муж!.. Так, чтобы с утра – до вечера, и с вечера – до утра.
Галаева уже в первый день начала составлять список необходимых вещей…
Кое-что они купили в местном универмаге… Вернее, покупал всегда кто-нибудь один – они не решались оставить телефон без присмотра. Ребята из «Совы» звонили минимум два раза в день.
Вечером в воскресенье она все-таки уговорила Аркадия отпустить ее в Химки.
Всего на три, максимум на четыре часа… Они вместе уточнили список самого необходимого. Липкин даже пытался определить общий вес груза и решительно вычеркнул мясорубку.
Они вместе определили меры предосторожности, которые, как им казалось, делали эту поездку совершенно безопасной.
От метро «Речной вокзал» Галаева позвонила соседке, у которой были ее ключи, и попросила срочно посмотреть, не оставила ли она включенным утюг.
Через двадцать минут она позвонила уже из Химок и по тону соседки поняла, что все тихо-спокойно. По крайней мере, в квартире ее не ждет засада.
Около дома было тоже пусто.
Только у гаражей в тени старых деревьев какой-то парень возился со своей машиной.
Раиса Павловна почти бегом влетела в подъезд… Она заперлась на оба замка и крадучись осмотрела всю квартиру.
К тому беспорядку в ее комнате, который образовался в результате срочной эвакуации, никто не прикасался. Она могла сказать это точно!.. Когда они с Варварой уходили, она, бросив последний взгляд, зафиксировала в своей памяти всё!.. И эту кучу тряпок на кровати, и полуоткрытый ящик письменного стола, и пачки таблеток, которые она разбирала на стуле.
Зрительная память ее не подводила. Все было на своих местах.
Раиса несколько успокоилась, разложила на столе список и решила проводить сборы методично. Первым делом она нашла вычеркнутый из списка предмет под номером шесть – мясорубка.
Саша Караваев не очень удивился, когда увидел свою старую знакомую, выплывающую из подъезда с двумя огромными чемоданами… Примерно этого он от нее и ожидал: черное вечернее платье, черный парик и густо накрашенные черные брови.
Саша точно помнил, что час назад она вбегала в подъезд в кроссовках. Но к такому платью она могла надеть только туфли на высоком каблуке… Кажется, когда-то они назывались «лодочками».
Очень похоже!.. Галаева плыла на легкой волне, подчиняясь то одному, то другому чемодану.
Караваев резко захлопнул капот и сел за руль.
Если бы он мог сейчас дать ей денег на такси… Так нет! Она поедет на автобусе, потом – в душном метро. А ему надо будет оставить где-то машину…
Через полтора часа он спокойно довел ее до метро «Теплый Стан».
Уже на выходе, на верхней ступеньке широкой лестницы, она взмахнула чемоданами и готова была покатиться вниз, но пассажиропоток не допустил ее падения.
Караваев и сам рванулся поддержать ее, но вовремя осадил свой благородный порыв… Она знала его в лицо!
В результате этой передряги больше всех пострадал черный парик Раисы Павловны…
Он остался на голове, но заметно сдвинулся набок. Парик стал похож на берет морской пехоты, из-под которого торчали натуральные блондинистые кудри Галаевой.
Пока она на остановке пригородного автобуса приходила в себя, Караваев договорился с хозяином зеленого «Москвича»… Тот быстро понял необычное задании: спокойно следовать за автобусом, в который сядет «та женщина в черном берете».
Водитель оказался очень сообразительным и столь же болтливым:
– Жена, что ли?
– Вроде того…
– И в туфельках… Будто бы в театр собралась, а с чемоданами. Сбежала, что ли?
– Не совсем…
– А моя краля года два назад совсем было собралась… С хлыщом одним усатым познакомилась, и в гости к нему!.. Хорошо, у меня нос по ветру… Вот как ты сейчас!.. Я выследил ее и уже около его дома хвать в охапку – и в машину… Дома хотел экзекуцию устроить, а она ревет: тебя, мол, люблю… Разнообразия ей захотелось!.. Ну, я ей потом устроил «разнообразие». В лучшем виде!.. Точно! Не веришь?
– Верю, верю…
Конечная остановка автобуса находилась у пруда, в самой нижней точке поселка Воскресенское.
Последние двести метров Галаева преодолевала героически. Она сделала всего пять остановок, но зато каждый раз садилась на чемоданы и основательно отдыхала.
Последний раз, завершая свой подвиг, Раиса Павловна остановилась в десяти метрах от старой кирпичной пятиэтажки…
Нужные источники информации Саша нашел быстро… Они, в виде трех старушек, расположились около бывшей детской площадки.
– День добрый, уважаемые. Заблудился я… Где-то здесь квартиру мне предлагали снять. Забыл где. Вроде вот в этом подъезде.
– Опоздал, милок. Катерина уже пять дней назад ее сдала. Вторая квартира.
– И надолго?
– До конца лета. Парочка там живет.
Караваев не стал проявлять подозрительную заинтересованность.
Он отошел в сторону и задумчиво стал курить. Саша был уверен, что той затравки, которую он дал, хватит старушкам минимум на полчаса… Они начали говорить между собой.
– Парочка? Не парочка это, а ученые. Они книгу будут писать.
– Ты, Мария, какая была пятьдесят лет назад, такая и сейчас.
– Какая, интересно, такая?
– Доверчивая!.. Книги они будут писать? Как же!.. Тебя бы в ее возрасте с молодым парнем на месяц запереть. Очень бы ты книги писала.
– Да, возраст у нее самый сладкий. Сорок пять – ягодка опять… А полюбовник-то ее – артист!.. Внучка говорила. Он ее в театр к себе приглашал.
– Береги внучку!.. От этих артистов только и жди шалости.
– Да ей всего-то шестнадцать.
– Самое опасное время… Ты себя-то вспомни в шестнадцать.
– Может, он и не артист вовсе, а какой-нибудь электрик.
– Электрик?! Васька из десятой – это электрик. А этот – культурный человек, сразу видно.
– Так этот в театре электрик. Вот культуры там и поднабрался.
… Караваев узнал почти все, что хотел.
Перед уходом он, не приближаясь к старушкам, бросил неопределенную фразу:
– Живут же люди!.. Мне бы так – запереться с какой-нибудь ягодкой и каждый день книгу писать. Ни тебе родственников, ни друзей.
– Были у них друзья. Два раза были. На светлом автомобиле парочка приезжала… Без кутежей, на час всего приезжали. Сумки большие привозили.
* * *
Савенков жестом указал Марфину на висевшую над входной дверью короткую черную нить.
Если закрывать дверь, не зная об этой хитрости, нитка обязательно попадет внутрь.
Сейчас все нормально… На месте и печать «Совы».
Замок со скрежетом открылся… Игорь подошел к своему кабинету, слегка приоткрыл дверь, просунул в узкую щель голову и огляделся.
Тряпка, которую он оставил за полузакрытой дверью, оказалась у стены. Это была старая, элементарная проверка!..
Кто-то долго возился с входной дверью, а эту открыл машинально.
Савенков обернулся и увидел испуганного Марфина, осторожно выходящего из своего «вычислительного центра». Они одновременно, как в зеркале, поднесли пальцы к губам и затем руками указали на дверь.
