Он совсем запамятовал. Но теперь неудобно было сразу расставаться. Мужской престиж требовал, чтобы женщине было доставлено какое-нибудь удовольствие. Если не постель, то хотя бы ресторан.
— Я предлагаю отметить эту дату, — быстро заговорил он. — Есть небольшой, но весьма приятный ресторанчик, куда мы с тобой поедем. Ладно?
Глаза ее засияли.
«Интересно, когда вернется Грязнов? — подумал Турецкий. — Наверное, через час можно будет позвонить». А вслух сказал:
— Отлично! Мне потом придется вернуться на службу. Такой день…
Она живо обернулась к нему:
— Слышала, в «Шереметьеве» разбился лайнер. Или во «Внукове»? Словом, где-то под Москвой.
— Вот в том-то и дело, — машинально ответил Турецкий.
Ресторанчик, возле которого он остановил машину, был примечателен вдвойне. Во-первых, по наблюдениям Турецкого, здесь не бывал никто из знакомых. А во-вторых, что более существенно, здесь произошла памятная история с Мариной Викуловой, а значит, была завязка и на самого Василия Георгиевича.
Допросы обслуги ничего не дали. «Обслуга… обслуга… — подумал Турецкий. — Была прислуга, стала обслуга. А что изменилось? Все возвращается на круги своя».
Нина заметно занервничала, когда они вошли в полутемный зал.
— Зачем мы сюда приехали? — спросила она. — Если бы я знала, что сюда, я бы тебя отговорила.
Турецкий закурил и немного удивился:
— Почему? Здесь очень мило.
— Ты здесь не первый раз? — спросила она.
— Конечно… — ответил Турецкий.
Нина фыркнула.
— Хочешь поглядеть, как местные гладиаторши раздвигают ноги? — проговорила она с досадой. — Я умею это делать не хуже.
— Но пока же на сцене никого нет, — отозвался Турецкий рассеянно. — Чего ты нервничаешь?
Он огляделся как бы невзначай и понял, что замечен обслугой. Его присутствие на допросах не прошло бесследно. У них мгновенно взяли заказ и быстро обслужили.
— Ты обладаешь магнетизмом, — усмехнулась Нина.
— Конечно, — согласился Турецкий, не вдаваясь в объяснения.
Он еще раз подумал, что допросы обслуги по делу Марины ничего не дали, потому что у следствия не нашлось ни одной зацепки. А надеяться на добросовестность торговой мафии было, по меньшей мере, наивно. «Зацепку эту следует искать. И немедленно, — размышлял он. — Сейчас же!»
Нина подняла бокал.
— За этот день! — произнесла она, и глаза ее заблестели.
Они чокнулись и выпили. Но Нина тут же спохватилась:
— Ты же за рулем!
Турецкий кивнул.
— Давай, тосты буду поднимать я, а ты только чокайся.
Турецкий снова наполнил бокалы.
— Ко мне милиция не будет придираться за сто граммов, — сказал он. — Если я, конечно, не нарушу правила. А у меня есть привычка их не нарушать.
На сцену вышли полуголые гладиаторши.
— Ну вот, ты дождался, — сказала Нина с досадой. — Что, интересно, у них есть такое, чего у меня нет?
— Я на них не смотрю, — сказал Александр Борисович. Он с нежностью взял руку молодой женщины, поднес к губам и стал внимательно разглядывать каждый пальчик. В это время гладиаторши на сцене тузили друг друга, и слышны были хлесткие удары.
— Расскажи мне историю этого перстенька, — попросил Турецкий.
— О! Это от мамы, — живо отозвалась Нина. — Тут настоящий бриллиант.
— Вижу! — отозвался Турецкий. — Мне это не надо доказывать.
Нина поправила перстенек на пальце: золотая веточка с крупным, по обычным понятиям, бриллиантом.
— Первый раз я его надела, когда мне было шесть лет, — сказала она. — Потом я выпрашивала его у мамы на каждый день рождения, на все праздники. А когда закончила институт, мама подарила его насовсем.
Турецкий поцеловал пальчик на узкой ладони.
— Вот он, оказывается, какой загадочный перстенек, — произнес он. — Должен тебе сказать, что сейчас он весьма дорого стоит. Я бы не советовал его носить, когда идешь от своего метро через рощу.
— А я его прячу в сумку, если приходится поздно возвращаться. Между прочим, моя подруга приехала из Сирии. Она вышла замуж за сирийца. Всю жизнь мечтала выйти за иностранца, но лучше сирийца не нашлось. Англичане и французы как-то проносились мимо. Так вот она говорит, что у них в Сирии такой перстенек стоит чуть дороже килограмма мяса. Представляешь? Наверное, поэтому они там в большинстве вегетарианцы.
— Тогда тост за Россию, — предложил Турецкий.
Они чокнулись и пригубили вино. Чтобы развлечь подружку, Турецкий ловко вызвал ее на воспоминания о детстве и о матери. Нина разговорилась.
Голые гладиаторши, выполнив свои трюки, ушли со сцены. Зазвучала тихая музыка. Нина и Александр Борисович переглянулись.
— Может быть, потанцуем? — спросил он.
— С удовольствием, — отозвалась она. — Только не быстро.
Они дождались, когда оркестр заиграл танго, и вышли в круг вместе с другими парами.
Нина прижалась к нему всем телом с такой истосковавшейся откровенностью, что Александр Борисович порадовался полумраку, царившему в зале. Когда они вернулись к столику, Нина сказала веселым голосом:
— Если ты еще когда-нибудь пригласишь меня в ресторан, я все равно попрошу в какой-то другой.
— Чем тебе тут плохо? — недоуменно поднял брови Турецкий.
— Не люблю, и все! — просто сказала Нина. — Раньше я тут бывала. Но месяц назад стала свидетелем жуткой сцены. Какой-то мерзкий тип со своими подручными потащил молоденькую девчонку к выходу. Такое впечатление, что ее собирались насиловать. Кавалера избили до бесчувствия. И думаешь, кто-нибудь вступился? Я по мобильнику вызвала милицию. Та примчалась и, как всегда, никого не нашла.
У Турецкого от напряжения заломило шейные позвонки. Он медленно повернул голову и спросил невинным тоном:
— Ты сама это все видела?
— Я же говорю! Мы зашли с подружкой. Была середина дня.
— А этого главаря-заводилу не помнишь?
— Я его отлично видела. Седые волосы ежиком. Нос с горбинкой. Они сперва сидели совсем недалеко. Вон за тем столиком.
Турецкий знаком подозвал официанта:
— Рассчитайте. Быстро!
Официант услужливо склонился, полистал записную книжку и назвал сумму. Турецкий расплатился.
— Мы уходим? Так быстро? — разочарованно произнесла Нина.
— Но есть же другие рестораны, моя любовь! — улыбнулся Турецкий.
Вальяжной походкой, взяв под руку свою очаровательную даму, он вышел из ресторана. Церемонно открыл дверцу машины и помог Нине устроиться. Не торопясь, обошел свою «Волгу», уселся за руль. Улыбнувшись, тронул машину с места. И только промчавшись пару километров и не заметив за собой слежки, вновь сделался жесток и прост.
— Слушай меня внимательно, Ниночка! — произнес он. — Сейчас мы поедем на Петровку, тридцать восемь. Тебе дадут тысячу фотографий, и ты, не торопясь, попробуй найти того типа, который затеял в ресторане историю с девчонкой. Весь уголовный розыск ищет его уже много дней. Но у нас не было ни единой зацепки. Обслуга и музыканты со страху молчат. Хотя, конечно, знают, о ком идет речь. Но до сих пор никого не раскололи. Если ты нам поможешь, весь уголовный розыск и вся прокуратура станут перед тобой на колени. И я буду первым.
Нина мельком взглянула на водителя.
— Мне достаточно тебя, — шутливо-озабоченно произнесла она.
Они приехали на Петровку, 38, прошли в оперативный отдел. Александр Борисович объяснил задачу дежурному офицеру. Тот принес кипу фотоальбомов. Турецкий, сняв пиджак и засучив рукава, принялся вместе с Ниной рассматривать карточки разных типов, в большинстве своем знакомых, известных своим богатым уголовным прошлым.
Они работали вместе примерно час. Потом о приезде Турецкого стало известно, и его попросил подняться в кабинет вернувшийся из Министерства внутренних дел Грязнов. Александр Борисович поручил опекать свою даму дежурному офицеру, а сам поднялся к Вячеславу Ивановичу.
— Ну что, Слава?
По ответному быстрому взгляду Грязнова понял, что оправдались надежды на благоприятный исход.
— Получил взбучку. Если не сказать грубее. Но пока оставлен в должности. До особого распоряжения. С Игнатовым разбираются. Но формулировка о неполном служебном соответствии над ним висит. А чего вернулся ты?
— Во-первых, за тебя волновался.
— А еще? Главное?
— Боюсь сказать. Но кажется, нашел свидетельницу в деле Марины Викуловой.
— Ну ты по женской части всегда был мастак.
— Не сглазь!
— Ладно.
— Я думаю, история с Мариной и убийство Викулова — одна цепочка.
— Мы думаем много. А нужны доказательства.
— Слушаюсь, товарищ генерал. Будем работать.
— Копай! Копай!
Грязнов заказал кофе. Они выпили по чашке, выкурили с десяток сигарет. Вячеслав Иванович подробнее поведал о разговоре с министром внутренних дел.
