Упрямый он и гордый, поэтому его нельзя сломать. И с Красносибирском у него все получится. Разгонит он полярную ночь, взойдет над городом воровской рассвет. А Матвей отправится на свалку истории…
Машина шла из аэропорта в сторону Москвы. Вернулся Пицунд из-за границы. Есть люди, которые помогут ему справиться с Матвеем и его кодлами, завтра он встретится с уважаемыми ворами, решит, как, с какого конца начать новый поход на Красносибирск… Это дело принципа. Пицунд не из тех людей, которые могут смириться с поражением.
– Матвей в Москве был, обратно в Красносибирск вернулся, – деловито изрек Цилик. – Где он там, пока не ясно, но в Москве его точно нет… И Крока нет…
– Да слышал, – поморщился Пицунд.
– Говорят, Матвей с ним решил. «Восточный альянс» теперь под «крышей» Матвея.
– Сын за отца, нормальное дело… Может, с этого «Альянса» и начнем? Через отца выйдем на сына?
– Ну, не знаю… – замялся Цилик.
– Что не так?
– Там серьезное прикрытие, как бы не нарваться.
– Эй, я не понял! – вдруг возмущенно воскликнул Пицунд. – Мы что, пешком идем?
Его «Мерседес» обогнал какой-то грузовичок с фургоном. Какая наглость!
Гиви прибавил газу, но было уже поздно. Створки фургона открылись, и Пицунд увидел направленную на машину трубу.
Это был гранатомет. Пицунд понял это за мгновение до взрыва, который поднял его на воздух вместе с машиной.
Нельзя убивать законных воров без высочайшего на то позволения. Нельзя, но если очень нужно, то можно. Наверняка так думал Пицунд, заказывая Воркутая. Что ж, Матвей ответил ему тем же.
Нет больше Пицунда, но Матвей здесь как бы и ни при чем. Пицунда «заказал» Гена Крок, он сам об этом перед своей смертью сказал. И пацаны это подтвердят… Не было у Матвея никакого желания обострять отношения с ворами, значит, хитрость уместна.
Хорошая новость из Москвы поступила, можно сказать, день прожит не зря. Да и не прожит он еще. В самом разгаре день, и проживет его Матвей под одной крышей с Ритой. В Красносибирске они, в доме, в котором вместе с ними поселилось и счастье. Сейчас он отпустит Маркела и вместе с Ритой отправится в баньку. Там уже все готово…
– Да, Юля сегодня звонила, – как бы невзначай сказал Маркел. И, немного подумав, добавил: – И вчера… И позавчера…
– Что ты ей сказал?
– А что ей говорить? Она сама все знает.
– Что знает?
– Ну, догадывается… Что баба у тебя новая, догадывается.
– Рита не баба.
– Ты бы сам ей это и объяснил! – закатив глаза, вздохнул Маркел.
Матвей кивнул. Да, с Юлей надо бы объясниться.
Он тут же позвонил ей.
– Ты куда пропал? – возмущенно спросила она.
– По делам ездил.
– А позвонить? А сказать, что с тобой все хорошо?
– Со мной все очень хорошо…
– Ты с бабой!
– Я с девушкой, которую любил всю жизнь. И с ней я буду всегда. Извини!
Матвей не стал выслушивать ее истеричные взвизгивания и отключился. Не в том он сейчас настроении, чтобы с ней говорить. Да и зачем попусту тратить слова, если все уже решено? Да, он признает свою вину перед Юлей, но заглаживать ее не будет. Хотя бы потому, что в этом нет смысла…
Так хорошо начинался день, и вдруг на тебе!
– Руки в гору!
В затылок уперся ствол пистолета.
Матвей не видел человека, который взял его в оборот, но узнал его голос. Капитан Булавин. Вернее, уже майор.
– Давай без глупостей, командир!
Матвей не хотел, чтобы его застрелили на глазах у Риты, но рук не поднял.
– Я сказал, руки!
За спиной у Матвея грохотнуло ружье. И тут же громыхнул голос Ульяна:
– Я тебе сейчас башку снесу, придурок!
Булавина оторвали от Матвея, швырнули на землю, так же поступили и с опером, который был с ним. Ульян привел с собой четырех бойцов – менты поняли, что дело дрянь, и сдались.
– Сейчас здесь спецназ будет, – беспомощно пригрозил Булавин.
– Ты мушку с пистолета спилил? – усмехнулся Матвей.
Фактически он находился во дворе своего дома, всего лишь за ограду вышел – на реку посмотреть, на ледоход. И Риту он с собой взял. Настроение отличное было, и тут вдруг менты как снег на голову. А шансы на успех у них были, только вот охрана все обломала.
– Зря глумишься, Молотов! Наша еще возьмет!
– Да ну!
– Твоя карта будет бита!
– Ты меня забавляешь, майор.
– Матвей! – Рита взяла его за руку, прижалась грудью к плечу.
Он стал успокаиваться и даже с уважением посмотрел на Булавина. Никто в городе не хотел связываться с Матвеем, боялись его менты, и только Булавин не испугался. Старые счеты у него, все такое, но тем не менее… И опер с ним, совсем еще пацан. У этого и личных счетов нет, но все равно пошел матерого волка вязать. И сколько их еще таких смелых?
Бардак в стране, можно сказать, паралич власти, но долго ли так будет продолжаться? Менты уже сейчас голову поднимают, РУОПы всякие создают, спецназовцы с ними работают, законы издаются, по которым бандитов и прочую братию можно принимать на тридцать суток без всяких предъяв… Если так дальше пойдет, скоро у Матвея земля под ногами гореть будет. А там его и «закроют». На тринадцать лет. Возможно, к этому времени он уже не сможет влиять на «хозяина». Или власти у него уже такой, как сейчас, не будет, или менты правильными вдруг станут…
– Я всегда буду с тобой, – прошептала Рита. – Что бы ни случилось.
И еще Матвею нужна была воровская корона. Он уже ясно осознавал, что без этого власть над городом не удержать. Да и вором он уже давно назвался… А корона будет «липовая», если он не выстрадает ее через неволю…
– Слышь, майор, ты меня не брал. Я сам сдался.
Матвей решился. Ему всего двадцать шесть лет, жизнь, можно сказать, только начинается. И тридцать шесть лет – еще не осень… Жаль, на условно-досрочное освобождение претендовать нельзя, если, конечно, он хочет идти под воровским ходом. А он твердо на это настроен.
Но есть и другой вариант. Можно поднять его старое дело, пересмотреть его. Времена сейчас другие, и судебная практика не столь жестока. В советское время существовало такое понятие, как убийство в состоянии аффекта, и статья соответствующая имелась, но практически никому не удавалось закосить под сильное душевное волнение. А сейчас – пожалуйста… Действительно, почему бы не смягчить себе наказание?
Крепкие объятия у Риты, можно даже сказать, судорожные.
– Не пущу!
Но Матвею пора уходить. И без того трое суток пропадал с Ритой в комнате для длительных свиданий. Она его законная жена, и он имел полное право встретиться с ней. Правда, рано ему еще с ней видеться, срок не подошел, но кого это волнует? «Хозяин» сказал, и все путем.
Через пару недель Рита приедет снова. Все уже решено – как с ней, так и с начальством.
Не разрешил ей Матвей устраиваться на работу в зону. Ни к чему такие жертвы. Это сейчас у него все на мази – «хозяин» в «кумовьях», Мистер в «кентах». А вдруг черные дни настанут? Тогда Рита первой и пострадает. Метить будут в него, а выстрелят – в нее. Ее могут убить только для того, чтобы сделать больно ему…
– Пора мне, – улыбнулся Матвей. – Начальство заругает. И на свидание больше не пустит.
– Две недели быстро пролетят?
– Не знаю. Но я буду дни считать.
– Ладно, иди…
Он уже взялся за ручку двери, когда Рита остановила его:
– Хотела тебе сказать… Может, не надо… Может, в следующий раз…
Матвей повернулся к ней, улыбнулся. Он знал, о чем пойдет речь. Странно, что Рита откладывала этот разговор на потом.
– Ко мне Юля приходила… – осторожно и даже с опаской сказала она.
– И что здесь страшного? – усмехнулся Матвей.
– Она мне во всем призналась…
– Она боится, что я ее накажу, да?
– Ну, боится, – кивнула Рита.
– Поэтому решила подружиться с тобой?
– Ты знаешь?
– Догадался.
Это ведь Юля сдала его. Сдурела баба от ревности, берега потеряла. Когда опомнилась, было уже поздно… Но наказывать ее Матвей не стал. Решил повременить, посмотреть, как она себя поведет.
Следили за Юлей, поэтому Матвей знал о ее визите к Рите. Красносибирск далеко, но у него все под контролем. И связь работает как часики.
– Ты ее накажешь?
– Накажу. Если она еще хоть раз у тебя появится.
Юля та еще лиса, повадится – не отвяжешься. Так Рите мозги запудрит, что она сама от Матвея сбежит. Или через Риту к нему подластится… Однозначно, от Юли нужно держаться подальше.
– Ну, я дружить с ней не собираюсь! – повеселела Рита.
– Так ей и скажи…
Он поцеловал ее на прощание и ушел.
А на выходе из блока для долгосрочных свиданий Матвея ждал конвоир. Да какой! Он ущипнул себя за щеку, глядя на Оксану.
– Ну, чего уставился? Я это, я! – Она смотрела на него с гневом брошенной женщины.
