— Их ведь, кажется, было четверо? — перебил его Фристад.
— У нас есть свидетель, который это утверждает, но давай пока придерживаться того, что нам доподлинно известно. Троица арестована после наводки Мерете Саннмо. Все трое выходят сухими из воды благодаря показаниям Элизабет Фаремо. Ее показания оспаривает Франк Фрёлик, который готов поклясться, что около часа ночи она находилась в его двуспальной кровати. Однако, поскольку она ушла домой, когда он спал, теоретически она могла говорить правду. Дождалась, пока Фрёлик заснет, вернулась домой и села играть в покер с братом и двумя его дружками.
— Однако вызывать свидетелем Фрёлика не следует ни при каких обстоятельствах, — с нажимом сказал Фристад.
— Вопрос в том, удастся ли нам этого избежать, — возразил Гунарстранна. — Биргитте Бергум будет драться за своего подзащитного, не жалея сил. У нее хватит боеприпасов для настоящего фейерверка. Достаточно упомянуть отстраненного от дела сотрудника полиции, который попадает в щекотливое положение, потому что крутит роман с сестрой известного рецидивиста, а также таинственно пропавшее произведение искусства. Представляю, как обрадуются представители желтой прессы!
Фристад снял очки, подышал на линзы и принялся методично протирать их салфеткой.
— Продолжай, Гунарстранна! — сказал он.
— Сразу после заседания суда Элизабет Фаремо спешит домой и собирает вещи. Затем звонит своей любовнице, Рейдун Вестли.
— Бедный старина Фрёлик! — вздохнул Фристад. — Вот так переплет!
— Я могу продолжать? — вежливо осведомился Гунарстранна.
— Конечно. — Фристад снова надел очки.
— Элизабет Фаремо прячется в загородном домике, принадлежащем Рейдун Вестли. Тем временем между старыми дружками намечается разлад. Труп Юнни Фаремо находят в Гломме. Появляется версия: Фаремо догадался, что их взяли по наводке. После того как сестра подтвердила их алиби, Фаремо начинает искать стукача и, возможно, догадывается, кто их выдал. Он угрожает бывшей подружке Мерете Саннмо. Мерете уходит от него к Балло. Тот убивает Фаремо, отчасти и для того, чтобы крепче привязать к себе Мерете. Возможно, Элизабет догадывается обо всем заранее и потому бежит. Желая обезопасить себя от бывших дружков брата, а также чтобы иметь страховку на будущее, она забирает с собой ключи от банковской ячейки. Двое оставшихся, Ройнстад и Балло, начинают их искать…
— Мне вот что непонятно, — вмешался Фристад. — Почему те двое не удосужились спросить у Фрёлика, где находится Элизабет Фаремо?
— Фрёлик ведь тоже искал ее. Он спрашивал о ней у соседа и Юнни Фаремо. И потом, Фрёлик — полицейский. Нет, они нашли более подходящую жертву: Рейдун Вестли. Избили ее, вырвали у нее нужные сведения. По крайней мере один из них едет в Вестре-Слидре вместе с Мерете Саннмо. По пути, в Фагернесе, они останавливаются пообедать — Мерете видели в Фагернесе с мужчиной. Потом отправляются к хютте…
— Здесь у нас что-то не складывается, — перебил его Фристад. — В одном из твоих отчетов я прочел, что сигнал о пожаре в хютте поступил еще до того, как Рейдун Вестли отвезли в больницу.
— Неизвестно, когда именно ее избили. К сожалению, она потом держала язык за зубами. Поэтому мы точно не знаем, когда на нее напали. С другой стороны, не представляю, как Балло или Ройнстад нашли хютте, не выяснив его местоположение у Рейдун Вестли.
— Значит, они хотели одного: найти ключ от банковской ячейки, в которой хранилась картина и деньги? — снова перебил его Фристад.
— Да. Они знали, что Элизабет Фаремо завладела одним или двумя ключами. Но она их перехитрила и оставила один ключ в надежном месте, а именно в квартире Фрёлика.
— А где второй ключ?
— Пока непонятно. Итак, Саннмо с одним или двумя спутниками приехала в Вестре-Слидре, но ключа у Элизабет Фаремо не оказалось. Они ссорятся, поджигают хютте, и Элизабет сгорает заживо.
— Где же может быть второй ключ?
— Нам известно только, что им открыло ячейку некое лицо, выдавшее себя за Ильяза Зупака. Лицо спустилось в банковский депозитарий в тот самый день, когда троицу отпустили за недостаточностью улик. Скорее всего, псевдо-Зупак вскрыл ячейку, забрал картину и исчез.
— Значит, это мог быть Балло, как подозревает Ройнстад?
— Конечно. Трудность в том, что у Балло есть право доступа к ячейке. Зачем ему было выдавать себя за Зупака?
Они ненадолго задумались.
— Почему тот человек унес только картину?
Гунарстранна развел руками:
— Либо объяснение вполне банально — он собирался забрать деньги позже, либо он оставил деньги для того, чтобы мы сейчас задавались этим самым вопросом, при том условии, разумеется, что история с картиной просочится наружу. На первый взгляд поразительно, что вор не прикоснулся к полумиллиону крон. Если картина так и не объявится, парень, который утверждает, что в банковской ячейке была картина, не сумеет ни доказать, что она там была, ни объяснить, как она туда попала. На самом деле, не тронув деньги, неизвестный поступил очень умно — если, конечно, предположить, что Йим Ройнстад говорит правду.
— Мне почему-то кажется, что он говорит правду. Так кто же украл картину?
— Понятия не имею. Но предполагаю, что тот же человек участвовал во взломе контейнера. Его же видели с другими тремя в тот день, когда убили Арнфинна Хату.
— Но ведь это не может быть Ильяз Зупак?
— Он не выходил из тюрьмы с тех пор, как его туда посадили, примерно пять лет назад.
— Ладно. — Фристад тяжело вздохнул. — Давайте считать, что на месте преступления побывал некто неизвестный. А не мог тот же человек убить Юнни Фаремо?
— Очень даже мог. Но почему ты так думаешь?
— Сам не знаю, — ответил Фристад. — Гораздо любопытнее то, что случилось с ключами. Допустим, Элизабет и Юнни Фаремо взяли себе по ключу. Элизабет прячет свой в квартире Фрёлика. Таинственный четвертый ссорится с Юнни Фаремо, отбирает у него ключ, после чего Юнни тонет в реке. Четвертый едет в банк в Ашиме, выдает себя за Ильяза Зупака и выносит картину. Правда, перед остальными он в своих действиях не отчитывается. Этим остальным известно, что Юнни умер, но куда подевался его ключ? Они решают заняться вторым ключом. Ройнстад и Балло знают, что ключ у Элизабет, и знают, что она состояла в связи с преподавательницей университета. Поэтому они едут к Рейдун Вестли и выясняют у нее, где скрывается Элизабет Фаремо. И так далее, и тому подобное.
— Все возможно, — ответил Гунарстранна. — Нам известно, что ключей было два. Один из них последнее время лежал на кухне у Фрёлика. Вторым ключом воспользовался некто, выдавший себя за Ильяза Зупака. Мы знаем, что сразу после смерти Юнни Фаремо Балло сговорился с Мерете Саннмо. Я видел их в городе собственными глазами и беседовал с ними. Кстати, Балло так до сих пор и не нашелся, и где он, мы не знаем. Чутье подсказывает мне, что Фаремо убили в ходе ссоры из-за Мерете Саннмо. Он догадался, что их выдала она.
— В самом деле, очень похоже, что Балло и Мерете Саннмо сговорились. Очень может быть, что они вместе похитили картину и скрылись в туманной дали.
— Но зачем Балло выдавать себя за Зупака, если он имел полное право спуститься в депозитарий под собственным именем?
— Чтобы сбить нас со следа. Пропавшую картину по всему миру ищет полиция. Наверное, он хотел украсть картину под видом другого человека. И самое главное, он оставил на месте полмиллиона крон, чтобы мы не верили ничьим рассказам о похищенной картине. Таким образом, картина надежно защищена от нашего внимания — если только нам не удастся наткнуться на нее случайно.
— Может быть, ты и прав. Но ведь у нас есть свидетель, который утверждает, что на месте убийства Арнфинна Хаги было четверо.
— Значит, личность четвертого мы еще не установили. Как по-твоему, кто он?
— Понятия не имею, — ответил Гунарстранна.
— А не может так быть… прости меня, пожалуйста, и все-таки постарайся подключить свою фантазию… не может ли оказаться тем четвертым Франк Фрёлик?
В кабинете стало тихо. Солнце светило сквозь щели жалюзи; Гунарстранна не спеша закурил. Фристад ни словом не возразил.
Гунарстранна и Фристад сидели в кабинете. Туда же, ничего не объяснив, вызвали Фрёлика. Фрёлик сразу заметил нечто небывалое: Гунарстранна курил, а Фристад и не думал жаловаться. Фрёлик переводил взгляд с одного на другого.
— Мы хотели бы обсудить с тобой некоторые факты, относящиеся к нашему делу, — коротко проговорил Фристад.
— Вот как?
— Мои слова кажутся тебе странными?
— Не странными, просто вы оба ведете себя как-то… необычно.
— Что ж… — Фристад опустил голову и, не отвечая Фрёлику, спросил: — Как по-твоему, что самое главное на данной стадии расследования?
