– Будем работать, – с улыбкой кивнула Добронравова. – И обязательно найдем твоего Кешу.
– Убивать его не надо, – вяло махнул я рукой.
Все правильно делал Кеша, если мстил мне за Анжелу. Я виноват в ее смерти, и я должен понести наказание. Пусть убьет меня, пусть отправит на тот свет к ней… Нет, не так уж он и плох, если мстит за свою сестру…
– А ты что, собирался его убить?
– Собирался. И убью, – обращаясь к самому себе, сказал я. – Скопова убью.
– Скопова?
– Да, Скопова… Анжела не сама вскрылась. Это Скопов кого-то к ней подослал…
Я вздохнул с каким-то отчаянным облегчением. Ну вот, и смысл жизни появился. За Кешей я больше гоняться не буду: его смертью Анжелу не спасти. А Скопову я отомщу. Убью его и подставлюсь под ответный выстрел. Впрочем, у меня и шансов не будет уйти. И хорошо, что не будет…
– Кого он к ней подослал? Она в одиночной камере сидела, – покачала головой Добронравова.
– А надзирательница не могла вены вскрыть? Почему надзирательница так поздно хватилась, а?
– Коридор перед камерой был под видеонаблюдением, никто к Тумановой в камеру не заходил, – не сдавалась Добронравова.
– А чем она вскрылась?
– Заколкой. Заколкой для волос…
– Почему заколка у нее оказалась? Почему? Кто это допустил? – заорал я. – Это Скопов! Это все Скопов?! Ненавижу! Ненавижу падлу!!!
Это была истерика. Самая настоящая истерика. Но я не стеснялся ее. Мне все равно, что подумают обо мне люди. Мне совершенно все равно.
Я орал как сумасшедший, когда набежавшие менты стали заламывать мне руки. Я с безумной радостью ждал, когда они начнут меня избивать. Пусть бьют! Пусть поскорее убьют!!!
Но нет, меня не били. Мне сделали успокаивающий укол, и я стал затихать.
Меня отправили в изолятор, где я прошел процедуру очищения. У меня забрали все, чем я мог вскрыть себе вены. Шнурки с ботинок сняли, поясной ремень, чтобы я не повесился.
Но так я и не собирался заканчивать жизнь самоубийством. Засыпая в камере, я думал о том, что не зря закатил истерику. Я грозился убить Скопова, и он должен об этом узнать. Он обязательно предпримет меры, чтобы обезопасить себя. Зашлет ко мне киллера, и тот поставит точку в моей никчемной жизни. Скорее бы… Хоть на том свете, но мы будем вместе с Анжелой…
Маша мертва. Удивительно, но почему-то это не удивляет меня. А ведь я не верил, что Кеша опустится до такого. Тогда не верил, когда предрекал ей такой исход… А вчера мне снова приснилась Анжела. Я даже скажу больше, она пришла ко мне в камеру, мы разговаривали, признавались друг другу в любви. Жаль, что она не позволяла себя обнимать…
– Я же говорил ей, что Кеше нечего терять, – сказал я. – Сказал, чтобы она с Машей уезжала… Их вдвоем убили?
– А разве я тебе это говорил? – удивился Миша Сбитнев.
Почти две недели я провел в изоляторе, а сегодня он приехал, чтобы освободить меня.
– Нет, но я знаю.
– Откуда?
– Анжела сказала.
– Анжела?!
– Можешь отправить меня в психушку, мне все равно, – апатично сказал я.
– И что она тебе сказала?
– Кеша совсем с катушек съехал, сказала. Он будет мстить.
– Кому?
– Всем. Всем, кто хоть в чем-то перед ним виновен. Он уже помешан на мести, его не остановить… Анжела сказала, что Маши уже нет. Она ушла от него к другому, и он ей этого не простил. Этого другого застрелили в постели с ней?
– Да, в постели, – кивнул Миша.
– Среди бела дня?
– Среди бела дня, – изумленно таращился на меня парень.
– У Жени жена, ночью он спит с ней, а днем приезжает к Маше…
– Ну, это ты мог знать! – чуть ли не возликовал Сбитнев. – Ты у Маши был, говорил с ней…
– А у тебя жены нет. Поэтому с Любовью своей Алексеевной ты спишь ночью. Со вчерашнего дня.
– Что?! – чуть не свалился со стула Миша. – Кто тебе такое сказал?
– А разве это не правда? – тускло усмехнулся я.
– Ну, правда… Но это не твое дело! – краснея, махнул он на меня рукой.
– Не мое. Но я рад за вас… Только не отказывайся от нее. Ну, когда постареет… Это не страшно, когда любимая женщина стареет… Если она действительно любимая… Я бы дождался Анжелу, если бы ей двадцать лет дали… Не судьба…
– А что судьба?
– Кеша тоже молодой, – сказал я, проигнорировав обращенный ко мне вопрос. – И у него тоже немолодая женщина… И он вернется к ней…
– Немолодая женщина? – навострил ухо Сбитнев. – Это ты про Алевтину Глотову?
– Алевтина Глотова. Из Павлика… Он с ней будет.
– Когда?
– Скоро.
– Может, он уже у нее?
– Нет.
– Откуда такая уверенность?
– Ну, я же говорю, Анжела снилась, – с кислым видом глянул я на опера. Мне совершенно не хотелось ему ничего доказывать. Не верит – не надо.
– Анжела… Ну да, Анжела, – каверзно усмехнулся он.
Не верит. Но так это его право. А мне вообще все равно. Мне бы поскорей к Анжеле…
– А насчет Глотовой… – Сбитнев задумался.
Нельзя упускать эту женщину из виду, надо бы отправить в Павлик человека и взять ее под наблюдение. Примерно в таком ключе он и думал. Причем думал без особого восторга. Ведь в Павлик могли послать его самого…
В кабинет зашел опер местного ОВД и сообщил, что Сбитнев может меня забирать.
Мне вернули вещи по описи, и вместе с Мишей мы вышли из здания отдела внутренних дел.
Его машину почему-то не пустили во двор, она стояла за оградой, на парковке для обычных посетителей. Потому Миша стрельнул взглядом в женщину-сержанта, что дежурила на проходной. Выразил свое недовольство, но ничего не сказал. А что он мог сказать? Будь у него пропуск, она бы подняла шлагбаум, нет – извините.
А не должны были его пустить во двор. Если бы он просто так приехал, то, возможно, и впустили бы. Но ведь он приехал за мной, а я пешком должен был выйти за ограду.
Мы направлялись к его машине, когда дорогу нам перегородил сурового вида парень в строгом черном костюме:
– Вячеслав Старостин?
– Слушай, дружище, а ты не зарываешься? – возмущенно спросил Сбитнев.
Ну да, он же мент, в сотне шагов от него – здание ОВД с полным штатом сотрудников, а тут непонятно кто смеет внаглую обращаться ко мне, совершенно не замечая его самого. Как тут не возмутиться?
– Все нормально, старлей, – кинул на него быстрый взгляд суровый незнакомец.
Миша уже полез было за ксивой, чтобы заявить о себе, но так и не вытащил ее. Зачем светить корочками, если про него все известно?
– Что нормально? Кто ты такой?
– От Максима Геннадьевича я.
– От какого Максима Геннадьевича? – возмущенно спросил Сбитнев.
Но парень не ответил. Он все сказал, а если кто-то не знает, кто такой Максим Геннадьевич Скопов, так это его проблемы.
– Тебе же говорят, нормально все, – насмешливо произнес я, обращаясь к Мише. – Это от Скопова. Он поговорить со мной хочет. Не бойся, он мне ничего не сделает…
– От Скопова?
– От него, – с важным видом подтвердил незнакомец, и показал на черный «Мерседес» представительского класса. – Поговорить надо. Нормально все будет, без проблем.
– Я с вами! – вызвался Сбитнев.
Но я сумел отговорить его. В конце концов, он не должен со мной няньчиться. Его дело – отвезти меня домой, и на этом все. Я пообещал позвонить ему, как только освобожусь.
– А если не позвоню, считайте меня коммунистом, – вспомнив фразу из старого фильма про войну, мрачно пошутил я.
– Позвонит, позвонит, – кивнул парень. И увлек меня в машину.
Ехали мы долго, часа два. И еще около часа стояли возле какого-то ресторана, куда должен был пожаловать господин Скопов. Наконец он появился. Мой проводник дождался, когда ему позвонят, и повел меня к своему боссу.
Скопов уже ждал меня в отдельном кабинете. Деловой до неприличия, важный как индюк. Да он внешне чем-то и напоминал индюка – глаза навыкате, длинный нос, обвисший подбородок, выпирающий кадык.
Меня посадили к нему за стол, и я еще несколько минут ждал, пока он прикончит отбивную. Вилкой и ножом он орудовал достаточно ловко, но меня не покидало ощущение, что сейчас он возьмет отбивную в руку и съест ее без всяких эстетических премудростей.
Наконец Скопов соизволил обратить на меня внимание и сухо произнес:
– Я все про тебя знаю, парень. И про тебя знаю, и вообще. Так что обойдемся без предисловий.
– Как скажешь, – кивнул я. – Да и времени у нас на предисловия нет.
Он возмущенно повел бровью. Мало того, что я обратился к нему на «ты», так я еще временные рамки обозначил. Тесные временные рамки.
– Наглый ты пацан.
– Это все, что ты хотел мне сказать?
– Наглеешь… – Он держал нож так, как будто собирался всадить его мне в глаз. И выражение лица соответствующее.
– Да нет, просто не боюсь тебя.
– А надо бояться. Твоя… – Скопов запнулся. Хотел назвать Анжелу сукой, но почему-то не решился. И вряд ли из уважения ко мне. – Твоя подружка загнулась, больше тебе помочь некому.
– А не надо мне помогать.
– Тут информация прошла, что ты меня в чем-то обвиняешь. Как будто я убил твою Анжелу…
