Тело завалилось почти горизонтально и ткнулось головой в колени подполковнику. Ткнулось, как полено. Реутов не мог даже найти в себе силы, чтобы отскочить в сторону. Он окаменел от неожиданности и нелепости всего происходящего. Его машина, его инспектора спокойно стоят возле вокзала, хотя должны находиться на другой точке. А на деле все оказалось еще хуже. Один из них мертвый, а второй спокойно сидит рядом. Наяву ли все это? Не сумасшествие ли это? Как это может быть, чтобы голова была такая жесткая и холодная?
Наверное, подполковник Реутов мог бы и шагнуть к грани сумасшествия, потому что слишком привык к тому, что его должность, его подчиненные, вообще его служба существует для того, чтобы к нему текли деньги. Что такое зарплата, это так, формальность. И служба – формальность. Главным давно уже стала схема поступления денег и переправка их наверх. Давно уже велись учеты, составлялись планы. Это была другая система, которая поглотила предыдущую – систему безопасности дорожного движения. Аварии, людей давят? Сами виноваты, уроды! Лезут куда их не просят, переходить дорогу не умеют, поубивал бы, чтобы работать не мешали!
Но Реутову не дали сделать последний шаг к умопомрачению. Рядом остановилась машина, из которой выскочили парни в «гражданке». Одни стали вытаскивать с водительского сиденья старшего лейтенант Столетова, и тот послушно вылез, а чьи-то сильные властные руки схватили за локти самого Реутова. Кто-то сунул под нос удостоверение, и глаза подполковника выхватили только два слова «… собственной безопасности». Он машинально успел подумать, что и эти тоже… Что же такое стало твориться, почему раньше так хорошо было…
И примерно в это же время другие люди, так же под локти, вытаскивали из черного «БМВ» солидного человека с таким же солидным брюшком. Он пытался что-то возразить, напугать связями, до него еще не дошло, что это не просто другое удостоверение, предъявленное ему при задержании, это не просто слова «Федеральная служба безопасности». Это уже другой уровень ответственности.
Полковник Нагатин никак не мог понять, почему это вопросами изготовления и сбыта контрафактной продукции занимается ФСБ. Если причина задержания в этом.
Омоновцы, перекинув ремни автоматов через плечо и переговариваясь, пошли куда-то в дальний конец улочки. Два майора подошли и забрали телефон. Мужчина в гражданской одежде пожал руку Быкову, похлопал по плечу Антона и стал махать призывно рукой. Задом, обдав всех струей выхлопных газов, подъехала машина «Скорой помощи».
Антон понял, что его сейчас увезут, что все кончилось, и кончилось благополучно. Быков отправится работать, сейчас у него работы прибавится не на одну бессонную ночь, и ему будет не до Антона. Значит, надо успеть именно сейчас сказать то, что Антон давно собирался. Быков опять начнет ворчать, ругаться, но правота ведь на стороне Антона.
– Алексей Алексеевич, не уходите, – попросил он, когда его положили на носилки и затолкали в машину через задние двери. – Я вам еще кое-что должен сказать.
Быков посмотрел на него с легким прищуром, понял, что это к делу относиться не будет, к нынешнему делу, и, вздохнув, полез в машину за Антоном. Врач с медсестрой, которые занялись раной на ноге, нахмурились, но возражать не стали. Они уже знали, что тут произошло и какую проблему решили полицейские. И если им нужно поговорить, то это важно.
– Ну, чего? – нехотя сказал Быков, облокотившись о борт машины.
– Доктор… простите, – виновато посмотрел на медиков Антон, – всего на пять минут. У меня же ничего страшного там нет, меня же спасать не надо? Пять минут поговорим, а потом я ваш. На сколько хотите!
Задвинулась дверь машины, и в салоне стало тихо. Быков сопел, глядя себе под ноги. Надо было говорить, раз начал. Надо говорить, потому что не говорить Антон не мог. Это было выстрадано, вымучено, это саднило и чесалось, как свежая болячка. Это было его убеждение, а свои убеждения Антон привык отстаивать.
– Алексей Алексеевич, я, конечно, не кабинетный работник, я понимаю, что структуру подразделений придумывали умные головы, но ничто не стоит на месте, и что-то нужно менять.
– При чем тут структура подразделений?
– А при том, что я ведь ни дня не сидел в кабинете в нашем Управлении, у меня даже кабинета никогда не было. Вы меня взяли для того, чтобы я максимально работал по внедрению, работал как агент. Я ведь и представления не имею о структуре нашего Управления. Когда я учился, то нам рассказывали о структуре оперативных служб. В любом отделении уголовного розыска, в любом отделе она своя. Есть оперативники, которые работают по розыску без вести пропавших, есть оперативники по работе с несовершеннолетними, есть «зональники», есть опера по угонам. Ведь так?
– Ну, так, – все еще задумчиво разглядывая пол, ответил Быков. – Я понял, к чему ты клонишь. В какой-то мере так и в нашем Управлении. Кто-то отвечает за территории, то есть за конкретные территориальные подразделения, за районы, кто-то работает по отдельным видам преступлений. Есть, конечно, и чисто мои, неофициальные новшества. И что же?
– Нам нужно очень серьезно начать работать с фактами ДТП, совершенных полицейскими, находящимися в состоянии алкогольного опьянения. Нам нужно оперативно реагировать на такие факты. Я уверен, что цепочка поведет очень далеко и глубоко. Ведь посудите, так вести себя могут лишь люди, которые чувствуют свою безнаказанность, уверены в ней. Есть, конечно, просто дураки, есть те, у кого уже проявляется алкогольная зависимость. Но фактов стало очень много. Если все это вскроется, то реакция должна быть однозначна, и мы должны приложить к этому руку, потому что на наших дорогах стало очень много крови. Я бы сказал, что буду даже рад тому, что все эти факты подтвердят наличие дураков и алкоголиков в нашей среде. Стыдно, обидно? Да. Деградация, бездарная кадровая политика, отсутствие работы с личным составом? Да. Но все это поправимо, это еще половина беды. А если хуже?
– А что-то может быть и хуже?
– Не может, а уже есть! – уверенно сказал Антон. – Есть, Алексей Алексеевич. И подтверждение этому – вот эта завершенная операция. Пьяные полицейские совершают ДТП, наезды на пешеходов, страдают и гибнут люди. И что? Никаких возбужденных уголовных дел, никакой ответственности. В крайнем случае, кто-то уволится из полиции, и все. И о чем это говорит? Да о том, что этих людей кто-то покрывает. Я понимаю, что десять, двадцать процентов случаев – это друзья, друзья родителей, родственники. Но все остальное! Остальные почему не несут ответственности, остальные почему считают, что можно так куролесить и ничего не бояться? А потому, что там, я вам гарантирую, такая же точно ситуация, как в случае с Коткиным и Столетовым. Эти люди работают на преступников в погонах, они их «шестерки», марионетки, их солдатики. Они так же, как и Коткин со Столетовым, выполняли всякие задания, делишки, фактически совершали преступления. И их никогда и никто не привлечет к ответственности. Не дадут привлечь! Не дадут их покровители в полиции, в прокуратуре, в суде. Вам перечислить страшные ДТП по стране, да и в нашей области за последний год? Я специально полазил в Интернете и освежил в памяти. Если мы начнем работать по каждому случаю, начнем отслеживать цепочки от каждого такого случая к высоким покровителям, то выйдем на преступные круги в наших рядах. Гарантировано.
Быков как-то странно хмыкнул и покрутил своей круглой головой.
– Не верите, да? Сомневаетесь? – в запале повысил голос Антон. – Я же не предлагаю сразу допрашивать всех, обличать, требовать санкций. Я предлагаю оперативную работу в этом направлении. «Засветились» мальчики с ДТП, видим, что их никто сдавать не собирается, вот и давайте «попасем» их, посмотрим, чем они занимаются, с кем связаны. Мы через них можем выйти на такие дела, что ни один прокурор не рискнет под сукно сунуть.
– Ты чего разорался? – спокойно спросил Быков и стал смотреть в окно. – Нога, что ли, разболелась?
– Ну-у… я вижу, что вы не согласны, что не убедил я вас, вот и… невольно получилось, что тон повысил. Я, конечно, извиняюсь, но…
– Антон, – наконец посмотрел на молодого лейтенанта Быков, и было заметно, что в его маленьких бесцветных глазах мечутся веселые огоньки, – в этом направлении уже месяц как работают несколько человек. Думаешь, что ты у нас самый умный? Самый умный в Управлении тот, кому по штату положено. Начальник!
Он расплылся в своей странной для неподготовленных людей улыбке, похлопал Антона по руке и полез из машины на улицу, а в нее стали забираться недовольные и озабоченные медики. Антон откинулся на носилках и с улыбкой посмотрел в потолок. Да-а, к Быкову нужно привыкнуть…
В больнице Антона продержали всего два дня. Рану зашили, что-то там прокапали в вену, кровь на анализ взяли. И хотя ему категорически рекомендовали неделю не ходить и не мешать заживлению глубокой раны, Антон на следующее же утро отправился навестить Славика.
Мальчишка лежал уже в общей палате, и его готовили к выписке. Дежурила как раз та пожилая медсестра, которая в прошлый раз умилялась их отношениями со Славиком. Женщина была прекрасно осведомлена о семейном положении Ирки и теперь подозрительно смотрела на Антона как на потенциального папашу. И сегодня она с готовностью пропустила его, хотя в первой половине дня это не поощрялось.
