А еще он рвался в бой. Уж раз у тебя есть пулемет, значит, нужно из него куда-нибудь, а еще лучше, в кого-нибудь стрелять. Но Монк сказал ясно – или две машины через десять минут, или – ни хрена вообще. А Монку бывший добровольный старшина отряда привык верить. Тот слов на ветер не бросал.
– Быстрее, быстрее! – поторапливал карщика Шурик. – Сейчас уже начнется!
Старый партизан, дядя Шурика, тот, кого Артем при личной встрече сравнил с Че Геварой, посмотрел на часы. Минута… Он поднял и пристроил на плече трубу гранатомета…
…Откровенно говоря, он удивился, когда ночью зазвонил его телефон. Тот человек, русский, с ходу, не обременяя себя извинениями за столь поздний звонок, сделал предложение – оружие в обмен на небольшую, почти пустячную, помощь.
– Сколько оружия ты дашь? – спросил «товарищ Че».
– Столько, сколько ты возьмешь, – ответил собеседник.
– А если я захочу взять все?
– Это невозможно. – То, что человек не обещал все земные и небесные блага в одном флаконе, настраивало на серьезный лад; значит, не врет. – Машину, может, две. Если у тебя найдутся толковые люди для работы на погрузчике и за рулем грузовика.
– Люди найдутся, – поразмыслив, решил партизан. – Как ты собираешься это сделать?
– Это сделают твои люди, я им только помогу. А вообще… Может, лучше встретимся и все подробно обсудим?
– Хорошо, давай завтра… – начал было негр, но только собеседник тут же его остановил:
– Или этой ночью, или никогда.
Партизан поразмыслил и осторожно спросил:
– Если мы встретимся через два часа… Когда оружие будет у меня?
– Утром, – уверенно ответил тот белый, русский, с которым «товарищ Че» уже встречался по поводу своего племянника. – Утром оружие будет на твоей базе.
А ведь заманчиво! Чертовски заманчиво! Две машины оружия позволяли партизанам поставить в строй еще сотню толковых бойцов. В этом случае они смогли бы разогнать еще один конкурирующий «национальный фронт» и полностью взять под свой контроль всю провинцию. Игра стоила свеч…
– Хорошо, – согласился партизан. – Ты, белый, умеешь находить убедительные слова. Встреча будет сегодня.
– Тогда…
Они быстро оговорили место, время и способы взаимного опознания. После чего белый посоветовал:
– Возьми с собой побольше людей и патронов.
…То, что предложил негру его белый знакомец, было дерзко. Очень дерзко. И сам партизан на подобное никогда бы не решился. Но только при поддержке и помощи вот этого невидного человека все не просто могло – должно было получиться.
– Скажи, а зачем тебе это нужно? – спросил «товарищ Че» после того, как его белый собеседник изложил свое предложение.
– У меня есть свой интерес на этой базе, – спокойно ответил тот, не задумываясь, что, опять же, говорило в его пользу. – Но мало людей для полноценной атаки…
Он кивнул в сторону машин, возле которых рассредоточились парни в камуфляже, с незнакомыми негру автоматами в руках. Их действительно было немного… Но только по тому, как они смотрели и двигались, старый партизан, провоевавший всю свою молодость и воюющий до сих пор, мог понять – один из этих бойцов стоит десятка его людей.
– …И мы не хотим лишних жертв, – закончил объяснять белый со странным именем Монк.
Негр опять задумался. В любом случае то, что говорил этот человек, не было таким уж сложным. А вот обещанный за помощь приз – очень достойным.
– Хорошо, белый! – наконец-то принял решение старый партизан. – Мы поможем тебе.
– Тогда – по местам, – ухмыльнулся Монк.
… «Товарищ Че» еще раз взглянул на часы, придерживая другой рукой тубу гранатомета на плече. Секундная стрелка медленно добегала круг. И когда она слилась с минутной на цифре «двенадцать», партизан крикнул:
– Огонь!
– Они уехали!
Команда «Королевы грёз» находилась все в том же помещении. О том, что можно выйти, им никто не сказал. Просто морские пехотинцы армии Соединенных Штатов ходили и говорили между собой. А моряки, прислушиваясь, пытались угадать, что же будет дальше. Потом, когда шаги и голоса вдруг пропали, пленники сидели еще минут десять. Пока один из матросов, самый отчаянный или самый наглый, не отважился выйти на палубу. Вот он и принес удивительную весть.
– Как уехали? – удивился капитан. – Куда?!
– Не знаю! – развел руками матрос. – Но на борту их нет.
– Вот же черт! – ругнулся капитан. Он даже не представлял себе, как поступить в сложившейся ситуации.
Вроде как их и освободили… Но вот только ни самих освободителей, ни их кораблей поблизости не наблюдалось. Выходить в море… А если пираты их догонят и спросят, куда делась охрана? Кстати…
– А где охранники? – спросил капитан.
– Там, – скривившись, матрос отмахнулся за спину. – Лежат…
– Почему лежат? – Капитан все еще не до конца понимал, что же только что произошло. – Они их связали?
– Они их убили, – спокойно сообщил матрос.
– Всех? – тупо спросил капитан.
– Всех, – уверенно ответил матрос.
Капитану понадобилось несколько секунд, чтобы в полной мере оценить то, что он услышал. А когда оценил и прочувствовал, лицо его исказилось в злобной и одновременно испуганной гримасе. Он заорал:
– И какого черта вы тут все расселись?! Запускаем силовые установки и уходим отсюда, пока не рассвело! Быстрее, быстрее, бегом!
По сути, решение было принято за капитана, и ему не оставалось ничего другого, как только идти в указанном направлении. Надо было срочно уводить судно из порта и молить бога, чтобы пираты не решили пуститься в погоню. Капитан хорошо – даже, наверное, слишком хорошо – понимал, что убийства своих товарищей пираты ему и его команде не простят. И не так уж важно, кто именно его совершил. Никакие оправдания рассматриваться не будут. Так что стоит только пиратам попасть на борт и увидеть трупы своих «коллег», как судьба экипажа будет решена. И тогда останется только одно – молить бога о быстрой смерти.
…Уже когда судно тихо тронулось с места, к капитану подбежал механик.
– А что с…? – механик назвал имя, под которым здесь знали Беглеца. – Он же остался на берегу.
Капитан пожал плечами:
– Пусть поможет ему бог! Мы ничем помочь не можем. Самим бы спастись…
Утро… Время – перед самым рассветом, именно тот момент, когда вся жизнь в лесу замирает на некоторое время. Ночная живность окончила свою охоту и отправилась на отдых. Дневная еще не проснулась. Тишина и благодать… И вот эту тишину грубо и бесцеремонно разнес в мелкие осколки гулкий гранатометный выстрел. И сразу же, как будто поддакивая более мощному товарищу, злобно затявкали автоматы. На африканскую базу JWS обрушился ружейно-пулеметный огонь.
Первым пострадавшим оказался пулеметчик, стоявший на вышке. Гранатометный выстрел ударил как раз в основание одной из опор. Несколько секунд вышка раскачивалась, как будто в плавном медленном танце. А потом, под аккомпанемент дикого вопля насмерть перепуганного постового, завалилась. Пулеметчик покатился по двору. Он остался жив. Только руку сломал при падении да перепугался.
Если бы здесь был специалист, способный трезво оценить ситуацию, он бы всенепременно заметил, что огонь хотя и плотный, но неприцельный. Вообще, складывалось такое впечатление, что нападавшие не ставят перед собой целью кого-то убить. Ну, или захватить объект, взять его под контроль. Ни попыток атаки, ни стремления поразить как можно больше мечущихся по двору людей. Так, баловство одно…
Наемники проснулись при первых звуках выстрелов. Подхватив оружие и одеваясь на ходу, кинулись на выход. Но в дверях их встретил Хохол, первый заместитель отсутствующего Монка:
– Стоять! Спокойно, пацаны!
– Там стреляют! – выкрикнул один из наемников, тыча стволом винтовки в ту сторону, откуда доносились выстрелы.
Хохол сделал вид, что прислушивается. Потом с самым простодушным видом согласился:
– Точно, стреляют! А в кого?
– В наших! – продолжал кричать все тот же наемник.
– Наши все здесь, – обычно добродушное лицо здоровяка-взводного вдруг стало суровым. – Если ты хочешь, чтобы стреляли в тебя – иди. Но остальных за собой не тащи. Им в могилу еще рано.
Наемники неуверенно мялись перед дверью. Хохол стоял стеной и уходить не собирался. Заметив, что активность бойцов несколько снизилась, взводный громко сказал:
– Пацаны! Если кто-то хочет подставлять свою башку за то, что тут америкосы накосячили, – вперед! Но я предлагаю спокойно сесть и подумать – а надо ли вам это?
– Давайте, парни, садимся! – поддержал товарища Прапор. – И лучше всего – на пол. А то вдруг пуля случайная залетит – и встречай, мама, «двухсотого»!
