– Ну, где-то так, типа, – процедил сквозь зубы Атасов, закипая от приторно-ласкового тона Правилова, не обещавшего всем троим ничего хорошего.
– Не в «Дубовом гаю», часом, реабилитировались, а, Атасов? – совсем нежно поинтересовался Правилов и внезапно взорвался. – Не отпирайся. Вас всех видели! Вас узнали! Ладно бы я, вас опознали телохранители Ледового! Понимаешь, Атасов, о чем речь? Мы с Виктором Ивановичем были там, в ресторане, решали серьезные вопросы. И вот, четверо совершенно безответственных дурагонов, которых я ищу второй день, и найти не могу, вламываются в ресторан, как какие-то обкурившиеся дегенераты, устраивают пьяную драку, ставят на грань срыва серьезное мероприятие! Серьезнейшее, дошло до вас?! Провоцируют своей выходкой милицейскую облаву!.. – Правилов заметался по кабинету, как посаженный за решетку тигр. – Вы знаете, что мне сказал Виктор Иванович?! Чтобы я привез с собой скальпы всех четверых недоношеных беспредельщиков. Ваши поганые скальпы, Атасов, Протасов и прибившийся к вам Бандура.
Правилов прошелся вдоль вытянувшейся по струнке троицы.
– В хорошую компанию я пристроил сына старого армейского товарища. И кстати, где этот недобитый учитель-библиотекарь?
Ответом послужило молчание.
В общем так, Атасов, – Правилов остановился перед Атасовым и понизил голос. – Ровно в десять ноль-ноль Виктор Иванович ждет меня у себя в Осокорках.[49] На даче, ясно? С пустыми руками я к нему не поеду. Вот и скажи мне, Атасов, почему вы до сих пор со скальпами гуляете?
– От того, что в точности выполняли Ваши распоряжения, Олег Петрович, – оттарабанил Атасов.
– Что?! – задохнулся Правилов. – Мои распоряжения?!
– Так точно, Олег Петрович. Прибыли в «Дубовый гай» по вашему приказу и охраняли дальние подступы к ресторану.
Правилов вытаращил глаза и разинул рот. Язык он, похоже, проглотил. Хорошо, что изумление помешало ему в этот момент взглянуть на Протасова, стоявшего с отвалившейся челюстью.
– Первым концентрацию спецназа МВД обнаружил Андрей Бандура. Мы немедленно затеяли, типа, драку, чтобы сорвать милицейскую спецоперацию и прикрыть ваш отход.
– Кроме того, Олег Петрович… – и Атасов рассказал историю Бандуры, первым забившего в набат, упомянул и перстень, предположительно полковника Украинского. Некоторые подробности второй по счету встречи Бандуры с полковником Украинским были опущены Атасовым из этических соображений.
Выслушав Атасова, Правилов надолго задумался.
– Ладно, погуляйте в приемной. – Сказал он, немного остыв. – Без меня никуда. Пока не вернусь от Ледового, – носу на улицу не высовывать. Ясно?
– Так точно.
– И еще одно, Атасов. Допустим, я поверил. Молитесь, если умеете, чтобы поверил Ледовой.
* * *
Атасов, Протасов и Бандура расселись в кожаных креслах приемной и начали убивать время – каждый на свой лад.
Протасов, по обыкновению, начал раздевать в уме холеную секретаршу Правилова, медленно снимая с нее все, начиная со строгого делового пиджака и заканчивая туфельками на ногах. «Хотя туфелькивполне реально и оставить. Только круче будет, в натуре», – прошептал Протасов на всю комнату и шумно сглотнул. Бандура, с опаской взглянув на Протасова, отодвинулся подальше, а затем и поднялся, прошел к исполинскому аквариуму, поразившему его воображение при первом посещении приемной Олега Петровича, и занялся созерцанием диковинных рыб.
Атасов, после некоторого колебания, подсел к секретарше и принялся выдавливать из нее «пару-тройку» чашечек кофе из запасов Правилова. Секретарша прикидывалась неприступной крепостью и кофе Атасову не давала.
– Знаете, Инночка, последние исторические, типа, изыскания показали, что вождь мирового пролетариата товарищ Ленин, на самом-то деле добрым дедушкой не был. Животных не любил, с голодающими сиротами последней корочкой не делился. Но даже он, Инночка, перед тем как пустить в расход тысчонку-другую своих недругов, разных там кулаков, помещиков или, типа, белых офицеров, непременно поил их горячим чайком. Особенно в такую, типа, скверную погоду, как сегодня.
– А вас, Саша, сегодня расстреливают? – ледяным тоном осведомилась Инна.
– А вот этого, типа, не знает никто, кроме… – и Атасов с самым серьезным видом указал на потолок.
Инна отрицательно покачала головой, довольно высокомерно, мол «интурист» совков не обслуживает.
– Тогда сделайте это для меня, как комсомолка для комсомольца, – не унимался Атасов. – Представим, что мы с вами очутились в этом буржуинском гнезде, как молодогвардейцы, типа, в гестапо. Я бы даже сказал, в осином, типа, гнезде.
– А я, Саша, комсомолкой не была.
– Нет? – изумился Атасов. – Ну да, вы так молоды. Я должен был догадаться. И в пионерской организации не состояли?
– Не состояли, – отрезала Инна и принялась перекладывать бумаги на столе.
Атасов наморщил лоб, пытаясь сопоставить в уме даты и цифры, но вскоре безнадежно махнул рукой:
– Октябреночком маленьким по лужам в школу тоже, типа, не бегали?
– Октябренком была, – наконец, призналась секретарша. И по ее надменному лицу проскользнуло нечто похожее на улыбку.
– Металлическую звездочку на груди носили, или пластмассовую?
– У меня пластмассовая была, – громким басом вмешался Протасов. – Е-мое! Металлические звездочки – полное фуфло. А моя была – с фоткой Ленина в яслях. Конкретная. Одна на весь класс. Я б за нее и сейчас кого хочешь убил…
– С таким маленьким кучерявеньким Володенькой Ульяновым, как бы, типа, за стеклышком? – уточнил Атасов.
– Ага. В центре звездочки. Одуренная.
Атасов энергично закивал головой:
– А я о такой мечтал… – и обернулся к секретарше. – Инночка, неужели вы откажете старому товарищу-октябренку в такой, типа, безделице, как чашка этого, в сущности, вредного для здоровья напитка, а?
Инна прыснула:
– Атасов, вам, по-моему, и статуя не откажет. – Она поднялась и, оправив юбку, двинулась к кофеварке.
– Это оттого, что в первом классе я был звеньевым, – грустным голосом сообщил Атасов. – Пробился в пионеры. Поднялся до председателя совета отряда. А чего стоил слет нашей пионерской, имени Павлика Морозова дружины в школьном актовом зале, Инночка? Под барабанный бой вносят знамя дружины: «Дружина, к вносу знамени стоять смирно», – Атасов вскинул руку в пионерском салюте. Протасов немедленно продублировал Атасова.
– А белые рубашки, Протасов, с эмблемой пионерской организации на груди?
– На рукаве, блин.
– Ну, может быть. С золотыми, типа, пуговицами. Я уже не говорю о пионерских барабанах. О барабане я грезил с первого по пятый класс включительно, чем приводил в тихий ужас родного отца. Мой папа, Андрюша, был дирижером камерного оркестра.
– А я, в натуре, мечтал о тельмановском галстуке…
– Это что такое? – включился Бандура.
Галстук гэдээровских пионеров, вот что. Синего цвета. У нас в школе у одной девочки был. Ее батя в ГСВГ[50] служил, так ей тельмановцы на «Зарнице»[51] подарили.
Атасов печально вздохнул:
– С галстуками у меня была беда. Грамотно повязать пионерский галстук я так и не научился. Подушечкой, типа, наверх.
– Мне девчонки всегда завязывали, – громогласно сообщил со своего дивана Протасов. – А одна пионервожатая в лагере после восьмого класса, так вообще, сделала меня мужчиной.
Лицо секретарши пошло красными пятнами.
Это, Инночка, в смысле, что он сдал, типа, нормы на золотой значок ГТО,[52] – разрядил обстановку Атасов.
– Да чтоб я сдох, если вру, – не унимался Протасов.
– С-с-сдохнешь, – пообещал Армеец, появляясь в приемной Правилова. – М-мне этот враль ра-ра-сказывал т-тоже самое, т-то-о-лько про се-себя и с-свою ш-школьную у-чительницу ма-математики в-в се-се-дьмом классе.
Пока ошеломленный Протасов подыскивал контраргументы, Армеец обернулся к Атасову:
– П-п-пригнал ма-машину. В-все но-но-нормально.
– Чего такой взлохмаченный, если все, типа, в порядке?
– За-за-за-несло немного на п-по-повороте. На б-б-брусчатке.
– Понятно, типа…
Армеец водрузил мокрый плащ на вешалку. Затем обвел взглядом приемную и остановился на аквариуме. И лицо его сразу же стало страдальческим.
* * *
К двенадцати часам в приемной объявился Правилов. Олег Петрович пребывал в отличном расположении духа, и было от чего. Во-первых, наметились положительные сдвиги в деле «Антарктики» – оно потихоньку уплывало из лап следственной бригады Украинского, как олимпийский Миша, выпущенный в воздух по случаю закрытия Олимпиады-80.[53] Уплывало в такие сферы, куда никакому Украинскому было не дотянуться. Ни с табуретки, ни с пожарной лестницы. Во-вторых, выложив Ледовому созданную Атасовым версию вчерашней драки в ресторане, Правилов даже заслужил несколько теплых слов в свой адрес, что было для Виктора Ивановича таким же редким явлением, как ливень в Сахаре.
