— Прямо оперативная ориентировка! — восхитился Цыпа, не догадываясь, что случайно попал в точку. — Ну, а с двумя телохранителями мы справимся!
— Не сомневаюсь! — Я оттянул затвор Макарова, загоняя патрон в ствол, и сунул пистолет за брючный ремень. — Внимание! Подъезжаем!
Железные ворота в сад, как и ожидал, были гостеприимно распахнуты настежь.
Голые деревья, почуяв весну, казалось, трепетно-томно шевелили ветвями в ожидании нарождающихся почек.
«Жигуль», тихо урча мотором, на малых оборотах подкатил к двустворчатым парадным дверям дома, построенного из белого силикатного кирпича.
Мы с Цыпой вжались в стену по обеим сторонам входной двери, а Мари с осунувшимся бледным лицом замерла манекеном на последней ступеньке невысокого крыльца, явно не зная, что делать дальше.
— Жми на кнопку переговорного устройства и сообщи, что приехала! — прошептал я, выдергивая шпалер из-за ремня.
Цыпа тоже изготовился, поставив Стечкин на режим стрельбы одиночными.
— Кто? — раздался из репродуктора густой бас, должно быть, охранника.
— Это я, Марк. Иван Альбертович меня ждет.
Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Я оттолкнул Мари в сторону и живым тараном влетел в холл. Гориллообразный охранник, видно, в прошлом боксер-тяжеловес, профессионально уклонился от рукоятки пистолета, метившей ему в висок, и молниеносно ответил ударом в челюсть. К счастью, по инерции я продолжал двигаться вперед и мощный кулак лишь шаркнул по скуле. Церемониться времени больше не оставалось — в каждое мгновение мог появиться второй телохранитель.
Я поднял свою карманную гаубицу и выбросил грохочущий сноп огня в лицо горилле, навсегда отбив у него желание боксировать. Перешагнув через тело, ринулся по деревянной лестнице наверх. И спальня, и кабинет Камаева располагались на втором этаже. Так как свидание с Мари у него намечалось не постельное, а деловое, сначала распахнул дверь в кабинет. Посередине комнаты застыл президент ЕАК, растерянно уставившись на направленный ему в живот ствол моего пистолета. В кабинете мы оказались вдвоем.
— Вот, проходил мимо, — сообщил я. — Думаю: дай-ка навещу старого приятеля! Интеллигентные люди обязаны делать визиты вежливости. А твой холуй почему-то пускать не хотел.
— Прекрати кривляться! — Иван Альбертович смерил меня брезгливым взглядом и вернулся в кресло у длинных, во всю стену, книжных стеллажей. — И никакой ты не интеллигент. Самый банальный головорез, убийца! Но, надо отдать должное, профессиональный. Недооценил, каюсь! Нет, чтобы с Гариком еще несколько ребят послать!.. Как понимаю, заявился меня убить и ограбить… На, держи, тварь!
Президент ЕАК запустил руку во внутренний карман своего твидового пиджака, но вынул не пистолет, а всего лишь бумажник. Достал из него пухлую пачку долларов и швырнул мне под ноги.
— Грубишь, милейший! — Я оскалился, но баксы поднял — не пропадать же добру. — Дерзкий такой, а даже оружия не носишь!
— Не путай меня с собою! — Камаев говорил, словно плевался словами. — Я коммерсант, а не бандит с большой дороги!
Мой чуткий слух уловил легкое поскрипывание лестничных ступенек под чьими-то ногами.
Переместился влево, чтобы держать под прицелом дверь кабинета.
В комнату вошли Цыпа и Мари. У последней был блуждающий взгляд и лицо, будто в белом гриме. Пришлось всерьез задуматься — не переоценил ли ее силы? Сможет ли сыграть предназначенную ей роль до конца?
— Второго телохранителя не было, — доложил Цыпа. — Все комнаты проверил — никого.
— Сразу мог бы вкурить! — сказал я, сделав вид, что сам-то понял давно. — Ведь ихняя машина у дома отсутствовала. Не сама же уехала! Ладно. Усади девочку.
Камаев проследил своими агатовыми глазами, как Цыпа заботливо устраивает Мари на диване в глубине комнаты и процедил:
— Сучка неблагодарная! Дешевка!
Я искренне порадовался его несдержанности. Если Мари разозлится, то не слишком болезненно воспримет смерть любовника.
Подняв Макаров, ожидал увидеть в прорезь прицела встречный испуганный взгляд президента ЕАК, но ошибся. Камаев, не делая даже попытки уклониться, продолжал спокойно сидеть в кресле, кривя губы в насмешливой злой улыбке.
— На нервах играть пытаешься? Ничего не выйдет! Смерти я не боюсь. Так что стреляй, недоносок!
Волна дикой ярости затопила мой мозг. Это ругательство — недоносок — действует на меня, как хлесткая пощечина. Сам не знаю почему. Правда, я и на самом деле родился семимесячным, но, как потом подробно выяснил у знакомого врача, этот факт ни о чем дурном совершенно не свидетельствует. Между прочим, семимесячные значительно лучше восьмимесячных, так как появляются на свет более здоровыми.
Почти утопленный курок уже готов был дать волю сжатой боевой пружине, как вдруг неожиданно народившаяся идея заставила меня опустить пистолет.
— Цыпа! Закоцай нашего друга! — приказал я и, когда тот защелкнул на Камаеве наручники, добавил. — И отключи на полчасика.
Обрушенный на президентский затылок цыпин кулак сработал не хуже кастета — Камаев, потеряв сознание, свалился на пол.
— Решил децал подкорректировать первоначальный план, — пояснил я. — Не тревожься. Иван Альбертович в Сочи обязательно уедет, но малой скоростью… Отвези Камаева к Фролу и скажи, что я просил поместить его с остальными. Там он мигом растеряет спесь и заносчивость! Потом тебе объясню. Время поджимает. Хватай-ка за ноги!
Вдвоем отволокли бесчувственное тело вниз и запихнули в багажник «жигуленка».
Наручный «Ролекс» показывал уже двенадцать пятьдесят.
— Давай сюда Стечкин. Он слишком запачкан. Пусть менты его на трупе охранника найдут. Вечером другой получишь. Ну, рви когти!
— А ты как же?
— За меня не волнуйся. Я здесь задержусь немного — хвосты подчищу.
Старательно протерев пистолет-пулемет, вложил его в заметно уже охладевшую лапу телохранителя-гориллы и бегом поднялся в кабинет.
Мари продолжала безучастно сидеть на диване, но при моем приближении зашевелила губами, видно, пытаясь что-то сказать.
— Молчи и слушай! — Я взялся за изящный кружевной воротничок ее платья и рванул вниз. Материя с треском разорвалась почти до живота. Затем, не обращая внимания на в ужасе вытаращенные глаза Мари, порвал лифчик и, явно оставляя синяки, вцепился пальцами в мягко-податливые нежные груди.
— Мне же больно! — завизжала стриптизерша. — Как ты можешь сразу после всего этого!..
— Идиотка! — Я выпустил ее и толкнул на диван. — Скоро тут будут менты. Запоминай: Камаев пригласил тебя на чашечку кофе и захотел купить, как проститутку. Когда ты ответила отказом, он, войдя в раж, порвал на тебе платье, пытаясь овладеть насильно. В это время кто-то позвонил в дверь. Ты разбила окно и позвала на помощь. — Я снял с ноги Мари туфлю и врезал ею в брызнувшее осколками стекло. — Успеваешь запоминать, детка? Вот и ладушки! Потом услышала шум, вроде, дверь вышибали, и следом — выстрел. Камаев, перепугавшись, убежал черным ходом. Тут в кабинет влетел коротышка с пистолетом и ты потеряла сознание. Коли что напутаешь — не увидишь больше не только свои драгоценности, но и дорогих родителей!.. Ты меня знаешь!
Снизу и верно прозвучал настойчивый звонок.
Ободряюще потрепав девочку по щеке, спустился вниз и нажал кнопочку переговорного устройства.
— Майор?
— Да, я. Открывай.
— Нет, дорогой! По плану дверь тебе надо вышибить. С твоим весом это не составит труда.
— Но без санкции прокурора… — засомневался опер. — Да и частная ведь собственность…
— Если хочешь раскрыть сразу два тяжких преступления, то ломай!
Я закурил и устроился на нижней ступеньке лестницы по соседству с покойником. Уже переставшая кровоточить, аккуратная дырка в середине низкого лба смотрелась как глаз циклопа.
Еще, наверное, с минуту опер взвешивал все за и против, пока, наконец, раздались тяжелые, бухающие удары в дверь.
Долго усилий девяностокилограммовой туши она не выдержала. Громко щелкнул искореженный замок, и дверь распахнулась, стукнувшись о стену.
— Ну, объясняй давай! — Майор, немного запыхавшийся, но довольный, шагнул в холл и остановился, узрев труп у моих ног. — Только поподробней и поубедительней, попрошу!
Вежливо взяв из протянутой ему пачки сигарету, Инин тяжело опустился рядом на ступеньку и вздохнул.
— Нелегко все-таки работать с тобой, Монах! Надеюсь, никого в доме больше нет? — закуривая, он покосился на трехглазого охранника. — Трупы тоже имею в виду!
— Рекламу по телевизору, ясно, не глядишь? — буднично поинтересовался я, совершенно сбив с толку майора. — И напрасно! На рынок выбросили массу современных импортных пилюль от склероза. По ходу, тебе пора начинать лечение. Налицо явные провалы в памяти! Как ты мог позабыть, что только что геройски обезвредил особо опасного преступника и, между делом, предотвратил изнасилование?!
