Вежливо взяв из протянутой ему пачки сигарету, Инин тяжело опустился рядом на ступеньку и вздохнул.
— Нелегко все-таки работать с тобой, Монах! Надеюсь, никого в доме больше нет? — закуривая, он покосился на трехглазого охранника. — Трупы тоже имею в виду!
— Рекламу по телевизору, ясно, не глядишь? — буднично поинтересовался я, совершенно сбив с толку майора. — И напрасно! На рынок выбросили массу современных импортных пилюль от склероза. По ходу, тебе пора начинать лечение. Налицо явные провалы в памяти! Как ты мог позабыть, что только что геройски обезвредил особо опасного преступника и, между делом, предотвратил изнасилование?!
Майор недовольно поморщился.
— С таким извращенным чувством юмора тебе надо в сатирики податься! И мне меньше было бы хлопот. Ладно! С сегодняшнего дня стану смотреть всю рекламу подряд! Доволен? А теперь рассказывай, что здесь произошло?
После того, как я подробно изложил свою версию случившегося, опер задумался, усваивая информацию. И таких тугодумов в органах держат!
— Значит, я наведался порасспросить господина Камаева о его убитых сотрудниках, и тут услыхал звон разбитого окна и женский крик. Вышиб дверь и нарвался на вооруженного типа. В целях необходимой самообороны применил табельное оружие… А баллистика подтвердит мои слова?
— Гарантия! — успокоил я его. — Пуля, что извлекут из башки гориллы — от Макарова. При ударе о лобную кость, наверняка, полностью деформировалась. А вот гильзу лучше заменить для надежности.
Я перешагнул через труп и скоро отыскал на полу желтый цилиндрик гильзы от моего пистолета. Сунул ее в карман.
Майор, наконец, начавший мыслить в нужном ключе, достал свой табельный Макаров и пальнул через распахнутую дверь в ближайшее облако. Еще горячую гильзу бросил туда, где недавно валялась ее сестренка.
— Не нравится мне все это, — заявил опер. — Шито белыми нитками!
— Неужели? — жестко усмехнулся я. — А хочешь, прострелю для убедительности твое плечо из пушки охранника?
— Нет. Не стоит, — быстро отказался Инин. — В принципе покатит, главное, чтоб девка в показаниях чего не напутала.
— Все будет в елочку, начальник! Мари девочка не глупая, личную выгоду понимает очень даже хорошо. Да и нет у нее выбора! А когда эксперты выяснят, что тех двух на трассе шмальнули именно из Стечкина обезвреженного тобою бандита, тебя на руках носить станут! Выстроится очень стройная версия: мокруха на шоссе — внутренняя разборка в ЕАК. А так как главный подозреваемый при оказании вооруженного сопротивления убит, дело можно считать закрытым и спокойно отправлять пылиться в архив. Если не на повышение по службе, то уж на денежную премию смело рассчитывай!
С каждым моим словом хмурое лицо Инина заметно светлело.
— Ладно! — уже бодрым голосом заявил он. — Сматывайся! Вызываю опергруппу и объявляю в розыск неудачливого насильника Камаева! Кстати, при очной с ним ставке девчонка не вздумает менять показания?
— Их встреча не состоится. Президента никогда не найдут.
— Ага!.. — Опер понимающе хмыкнул. — Но это меня уже совершенно не колышет. Все! Звоню коллегам, а то если труп успеет совсем охладеть к приезду судмедэксперта — будет, по меньшей мере, неприлично!
Иногда приятно даже пройтись пешком. Однообразные движения и равномерный стук каблуков по асфальту стабилизируют мыслительный процесс, а телу дают спокойную уверенность в его силах и возможностях.
Но, как говорили древние, все хорошо в меру. И тот факт, что до станции метро было рукой подать, радовал.
Потянувшись за сигаретами, наткнулся в кармане на пухлую пачку долларов. Камаевское наследство… Но почему-то оно меня не вдохновляло. Идя на дело, гнался за двумя «зайцами»: ликвидировать опасного врага и списать убийство киллеров на другого. А этот третий «заяц», в виде баксов, был случаен и не свидетельствовал ни о моей находчивости, ни об уме. Да к тому же дурно попахивал. Выходило, будто Камаев прав, и я в натуре банальный головорез с большой дороги, готовый за деньги пришить любого…
В подземном переходе, как обычно, было полно нищих. Мое внимание привлекла колоритная парочка: старик на костылях с тремя рядами орденов и медалей на ветхом лоснящемся пиджаке и совсем молодой парнишка в импортной инвалидной коляске. Эта сверкающая никелем коляска, да еще новенькая медалька «За отвагу», видно, было все, чем наградило его государство за потерю обеих ног, скорее всего, в Чечне.
То, что они держались вместе, навело на мысль — уж не дед ли с внуком пожинают на пару горькие плоды своих ратных подвигов?..
Мне почему-то вспомнился капитан Седых.
Проходя мимо, я на глаз разделил пачку баксов на две равных доли и сунул в руки ветеранам. Не оглядываясь, ускорил шаги — услышать слова благословений для меня сейчас было равносильно проклятию…
ТОРЧАЩИЙ ГВОЗДЬ ЗАБИВАЮТ ПО ШЛЯПКУ
Если бы я не относился к Цыпе как к другу-соратнику, его телефонный звонок с настойчивым приглашением срочно навестить, безусловно, проигнорировал бы. После вчерашней оргии у Мари мой организм жаждал полного покоя. Но я поехал.
…Утреннее пробуждение было не из приятных — протяжный тоскующий вой голодного волка буквально леденил кровь.
Что же это? Я по новой на лесоповале?! Невольно глянул в окно. Захотел убедиться, что солнечный весенний день, а не таежная луна предъявляет свои таинственные права на зверюг.
Действующие на нервы звуки исходили из смежной комнаты. Не потревожив спавшую рядом в чем мать родила пышнотелую блондинку, вскочил с дивана и приоткрыл дверь соседней комнаты.
Картина, что имел счастье лицезреть, заслуживала кисти живописца. Голый Цыпа, стоя на четвереньках перед журнальным столиком, на котором лежала снятая с аппарата телефонная трубка, запрокинул голову чуть не к потолку и самозабвенно-жалостливо выл нечеловеческим голосом. Казалось, даже лицо его удлинилось и обнажились клыки. На софе у окна съежилась аппетитная девчонка с вытаращенными от ужаса глазами, явно не просекая происходящее. Впрочем, я и сам был несколько шокирован.
Наконец Цыпа положил трубку на рычаг и повернул ко мне ухмыляющуюся хохлятскую физиономию.
— Колись, Монах, решил, что у меня гуси улетели?
— Была мыслишка, — не стал зря нервировать ложью человека, явно угодившего в капкан белой горячки. — Тебе надо срочно хлопнуть грамм двести водки и на боковую. Может, опять человеком станешь.
— А вот и промахнулся, Евген! Западники учудили конкурс через фирму «Стиморол». Тот, у кого самый похожий выйдет волчий вой, получит в качестве приза бесплатную путевку в США.
— Цыпа, ты как был наивным, таким и копыта отбросишь. Выиграет, безусловно, их кадр — он и поедет. Это же банальный рекламный трюк, чтобы жвачку раскупали. Здесь наверняка мошенничество «Стиморол» с Корпорацией телефонной связи. Обоюдный навар. Лох ты, Цыпа!
— Во сволочуги! А я и не вкурил!.. Милка, продерни в другую комнату. По делу хрюкнуть нам край.
Юная жрица любви, совершенно не стесняясь своей наготы, кокетливо-небрежной походкой продефилировала в ванную.
Цыпа оказался более скромным — прежде, чем устроиться в кресле напротив меня, накинул на себя махровый халат.
— Слушай сюда, Монах! Вчера не хотел настроение тебе опускать, но дело пахнет керосином…
Я шутливо потянул носом.
— Ощущаю лишь парижский «Шанель № 5».
— На полном серьезе, Евген. Тебя собираются выбросить из колоды…
— Кто это так оборзел? Надеюсь, не «Белая стрела»?
— Слава богу, нет.
— Кто?!
— Не дергайся зря. Твой любимый Медведь со своей бандой бритоголовых решили, дешевки, что смогут контролировать наш бизнес сами. Ты становишься лишним, впрочем, как и я…
— Доказательства? Мне сдается, ты на Медведя просто неровно дышишь!
— Верняк. Кое-что надыбали, прослушивая его телефон. Запись в наличии. Да и Ксюша, не будь дурой, цынканула.
— Мне он всегда казался парнем с головой…
— Может, в этом и суть.
— Подставка полностью исключена?
— Мне жаль, Монах. Но факты непробиваемые.
— Демонстрируй запись!
Цыпа вставил в магнитофон кассету.
Для меня было искренним огорчением услышать жалобы Медвежонка Ксюше о малодоходности заведения «Вспомни былое». Мол, он заслуживает значительно большего. (Ну, памятник надгробный ты уж точно заслужил!) Интересовался клиентурой Цыпы, даже, падла наглючая, приблизительно прикинул доход от наших «ночных бабочек». Почти угадал, к слову. Дальше можно было и не слушать — за недовольство руководством у нас награждают исключительно «путевкой» в Сочи.
— Один сработаешь?
Цыпа как-то непохоже на него замялся, отводя глаза.
