Глория вернулась к машине и бросила свой «муму» на заднее сиденье, тем временем ворота широко распахнулись. По выражению лица орангутанга, когда мы проезжали мимо него, я решил, что потрясающей брюнетке повезло, что он не успел умыкнуть ее с сиденья, сунуть себе под мышку и утащить в чащобу.
Подъездная дорога была длиной в четверть мили, наконец-то мы остановились перед домом.
— Не надо торопиться, — сказала Глория. — Откиньтесь на спинку сиденья, закурите сигарету и расслабьтесь.
— Я знаю, что это глупый вопрос, но почему?
— Между воротами и домом имеется телефонная связь. Раньше или позднее, но чувство долга у этого орангутанга переборет его первобытную жажду моего тела, — спокойно объяснила она, — тогда он вспомнит о необходимости позвонить в дом. Мне интересно посмотреть, кто именно бросится нас приветствовать.
— Вы выглядите как настоящая статистка, но лексикон-то у вас не статистки. «Первобытная жажда», надо же!
— Это шутка, которую со мной сыграла природа, поместив незаурядный ум в подобное тело. Я оказалась перед выбором: преподавать в школе или получать в шесть раз больше, выставляя напоказ свое большое и красивое тело. Ваше нездоровое любопытство удовлетворено?
— У меня еще всего лишь один вопрос. Почему вы сексуально холодны?
В этот момент отворилась парадная дверь и на крыльцо вышел человек. Увидев машину, он издал вопль восторга и побежал к нам.
— Это будет очень забавно! — пробормотала Глория. — Я имею в виду встречу с Кларком Колвертом.
Колверт был здоровяком лет пятидесяти, его когда-то мускулистое тело стало покрываться лишним жирком, начавшие седеть каштановые волосы были подстрижены «под ежика», а мясистый нос причудливо испещрен сеткой прожилок. На нем была ярко-голубая шелковая рубашка, пестрые бермуды, его босые ноги, очевидно, страдали от плоскостопия. К тому моменту, когда он добежал до машины, он страшно запыхался, так что был вынужден молча постоять несколько секунд, причем его объемистое брюшко дрожало, возможно сочувствуя страдающим от недостатка кислорода легким. Глаза у него были какого-то грязно-коричневого цвета, а веки покрасневшие и воспаленные.
«Глория снова оказалась права, — подумал я, — это действительно забавно при том, что Колверт не успел еще и рта открыть».
— Глория! — наконец завопил он. — Чтоб мне умереть на месте!
— Еще минуту назад я была уверена, так оно и будет, — ответила она. — Как поживаете, Кларк?
— Великолепно.
Неприкрытая ложь на какое-то мгновение вызвала нервный тик в его правом глазу.
— Только не говорите, что вы мечтаете о новой потрясающей роли в последнем и величайшем творении Кларка Колверта. — Его смех прозвучал с большой долей сомнения. Потом его серо-карие глаза глянули в мою сторону. — Я узнал имя, конечно, Рик Холман, а? Польщен встречей с вами, Холман. Как я слышал, вы вращаетесь в высших сферах? Каким ветром вас занесло к такому мелкому киношнику, как я?
— Кларк любитель витиевато изъясняться, вкладывая, казалось бы, в простые слова скрытый смысл, вы обратили на это внимание, Рик? — прощебетала Глория.
— Мы решили навестить нашего доброго друга, коль скоро оказались здесь, — сказал я, — Джоди Риммел.
— Ой-ой, какая неудача!
Он замотал головой, как раненый буйвол, который норовит спрятаться в какую-нибудь большую нору.
— Джоди уехала на съемочную площадку, находящуюся в горах примерно в восьмидесяти милях отсюда. Вернется назад самое раннее к концу недели.
— Вы могли бы придумать что-нибудь более убедительное, Кларк, — вкрадчиво произнесла Глория.
— Могу побожиться, это чистая правда!
— Вы не возражаете, если мы поищем ее в ваших владениях? — спросила Глория.
— Буду польщен.
Он даже распахнул перед ней дверцу машины:
— Вы не хотите верить мне на слово? Ладно, я не обижаюсь. Кларк Колверт не имеет привычки сердиться на старых друзей.
Глория вышла из машины, ее вид в мини-бикини произвел на него такое впечатление, что у меня возникли серьезные опасения, как бы его грязновато-серые глаза не выскочили полностью из орбит.
— Вы выглядите потрясающе, детка! Просто великолепно!
— Должна отдать вам должное, Кларк, вы никогда не старались притвориться чем-то большим, нежели самый заурядный развратник.
— Я готов защекотать вас за такие речи, девочка! — произнес он с обожанием. — Но боюсь, вы поставите мне синяк под глазом, как в прошлый раз.
— Непременно. Скажите, вы нам покажете ваши владения или мы сами здесь побродим?
— Страшно сожалею! — Он посмотрел на часы, устроив из этого целое представление. — Лу Хан, мой директор, намерен заснять большую массовку у пруда, я ему обещал присутствовать при этом. Но вы можете смотреть, где вам только вздумается, девочка, позднее я с вами обоими еще пообщаюсь.
Он мне как-то нервно подмигнул.
— Пара бокалов, какой-нибудь незатейливый ленч, хорошо? Мне бы хотелось с вами поболтать, мистер Холман. Вы, возможно, этого не знаете, но ваше присутствие сразу прибавляет шику моей деятельности.
— А где Джоди живет, когда она не выезжает на съемочную площадку в горы? — бесцеремонно прервала его Глория.
— В одном из трейлеров за домом. Вы его легко разыщете, на дверце написано ее имя.
Он повернулся ко мне, лучезарно улыбаясь:
— Это небольшая услуга, которую я оказываю всем моим звездам.
— Среди прочих других, если удается прижать тебя в темном углу, стоит тебе зазеваться, — обронила Глория и добавила: — Значит, мы встретимся с вами позднее в баре, Кларк?
— Великолепно! — Он обтер пот со лба тыльной стороной ладони. — Черт возьми, как жарко сегодня!
— Вы же всегда можете нырнуть в пруд… Мне думается, от этого выиграет та массовка, о которой вы упомянули.
— Совсем как в старые времена, — хохотнул он. — Большей насмешницы я никогда не встречал, Глория. — Он махнул рукой на прощанье. — Значит, встречаемся позже в баре. Сейчас должен бежать.
Мы наблюдали, как он, чуть прихрамывая, поднялся по ступенькам переднего портика, на его рубашке посреди спины темнело большое пятно от пота.
— Как я и предполагала, — задумчиво проговорила Глория, — встреча с Кларком Колвертом оказалась забавной… я надеюсь.
— Совсем как в старые времена! — повторил я. — Вы подшучивали над ним в духе старых водевилей, а он благодушно посмеивался да исподтишка пытался ущипнуть вас или прижать в темном уголке?
— Я работала на этого человека, Рик, — спокойно пояснила она. — Если бы я поставила ему фингал, когда он меня впервые ущипнул, я потеряла бы работу через пять секунд после того, как он пришел в себя. Мне было гораздо проще держать его на расстоянии насмешками, потому что мне нужны были деньги.
— Терпеть не могу подобную логику, потому что тут уж не возразишь, — сердито буркнул я. — Так мы взглянем на эти трейлеры за домом?
Мы нашли искомое уже через несколько минут, руководствуясь советом Колверта. На дверях среднего из трех трейлеров было написано: «Джоди Риммел». Ниже была прикреплена изрядно помятая картонная звезда.
— Я бы рассмеялась, если бы это не было так грустно, — сказала Глория.
Я толкнул дверцу рукой, она распахнулась. Внутри трейлер представлял собой комнатушку, в ней был комод у стены с зеркалом над ним и один деревянный стул с облупившейся краской.
— Вот что такое на самом деле слава?
Глория подошла к комоду и принялась рыться в ящиках быстрее, чем агент ЦРУ в задних карманах советского дипломата.
— Я готова расплакаться, Рик!
— Сильно сомневаюсь, что такое возможно, но я понимаю ваши чувства.
— Здесь ничего нет, — заявила она через несколько минут, с грохотом задвигая последний ящик, — в этом трейлере мог жить кто угодно, если хотите знать.
— Это наводит на весьма примечательную мысль. Через пять минут после нашего приезда сюда является некий человек в рабочей робе и начинает колдовать кистью и красками. Через десять минут на двери уже совсем иное имя — родилась новая звезда.
— Прошу вас, не говорите такого! — Глория вздрогнула. — У меня пошли мурашки по всему телу.
— Вряд ли кто-нибудь ухитрится это заметить, — заверил я ее. — Почему бы нам не двинуться в упомянутый Колвертом бар?
— Вы уверены, что вам хочется взглянуть на обольстительных голышек, резвящихся в пруду? — спросила она, когда мы вышли из трейлера.
— Все время эскортировать одну из них более чем достаточно для меня. И когда вы перестанете маячить перед моими глазами впереди меня. Я отнюдь не уверен, что ваша гусиная кожа не наводит меня на греховные мысли.
— Рик Холман, — она бросила на меня свирепый взгляд, — если я услышу хотя бы еще одну подобную реплику…
