Маньковский после отъезда Быстрова в Петербург сделал робкую попытку выпросить на Dideco для себя 5 %, но у него не получилось. Тогда он, проведя маркетинг, нашёл альтернативных поставщиков с более дешевой продукцией и попытался сориентировать на них Халанского. Но тот в упор не замечал низкие цены и продолжал заказывать у Dideco. Игнорируя существование целого штата сотрудников, отвечавших за формирование заказа и закупок, Халанский лично отслеживал всю цепочку – начиная от старшей медсестры реанимации и заканичвая главным бухгалтером, проводившим платёж. На Dideco знали только его голос и больше ни с кем не обсуждали заявки оксигенаторов.
У Маньковского это стало идеей фикс – показать всем, что Халанский слишком попирает приличия, что кардиоцентр закупает оксигенаторы по сильно завышенным ценам, и что главврач постоянно путается и создаёт проблемы для работы реанимационного отделения, – не разбираясь в продукции, и при своей занятости не имея возможности заниматься этой мелочевкой. Но Халанский был другого мнения и 15 % с миллиона рублей ежемесячно – это не мелочи. Ради этого можно уделить десять минут времени, взять у медсестры заявку, позвонить в Москву и заказать продукцию.
Маньковский попытался подключить Андрея к оксигенаторному противостоянию, снабжая прайс-листами и требуя, чтобы хозяин Совинкома и его сотрудники провели через администрацию кардиоцентра нового поставщика. Но Андрей и сам не стал, и запретил своим людям связываться с оксигенаторами во избежание проблем. То, что Халанский верен раз и навсегда выбранному поставщику – это было хорошим знаком. Значит, если кто-то попытается изжить Совинком, то встретит такое же сопротивление.
И вот, проверяющие из областного комитета по ценам добрались до бумаг, касающихся закупок оксигенаторов. И встали в ступор – а где котировочные заявки, предложения других фирм, где конкурс?! Они не могли представить, что в кардиоцентре может быть допущено такое грубое нарушение правил. Два дня они, что называется, катали вату – ждали объяснений. И эти объяснения были, просто те, к кому обратились проверяющие, не могли их дать. Налицо была разобщенность в работе руководства кардиоцентра – прежде всего потому, что данный вопрос замкнул на себя главный врач.
И заинтересованное лицо не замедлило появиться в гуще событий. Маньковского видели с проверяющими, потом к их компании примкнула журналистка, корреспондент местной газеты «Городские вести», в которой уже на следующий день появилась статья на целый разворот – «В областном кардиоцентре воруют бюджетные средства через карманную структуру под названием Совинком». Журналистка явно поспешила с выводами, и тиснула статью, не получив официального объяснения, на основании услышанных от разных людей фраз: «волгоградская фирма Совинком» (это она услышала в планово-экономическом отделе), «без конкурса закупаются оксигенаторы по завышенным ценам» (это ей шепнул Маньковский), «директор Совинкома келейно встречается с главврачом по выходным дням» (донесли охранники). Эти фразы были скомпилированы и на выходе получилась разгромная статья, в которой присутствовал полный набор штампов и газетных страшилок, которые с таким удовольсвием хавает тупой обыватель: коррупция, плохая медицинская помощь, мафия обкрадывает народ.
Халанский, узнав об этом, не повёл и бровью. Начальник областного комитета по ценам отозвал проверяющих и приостановил проверку. Определенный резонанс получился на заседании областной думы, когда трое левых депутатов, уцепиввшись за долгожданный инфоповод, подняли истерику и подали запрос с требованием полномасштабной проверки кардиоцентра и его «карманной структуры», фирмы Совинком. Им ответили, что данные организации и так проверяют чаще, чем установлено законодательством, но левым депутатам это показалось недостаточно и они отправили запрос в прокуратуру.
Руководство кардиоцентра так и не снизошло до объяснений. Контролирующие организации (облздравотдел, областной комитет по ценам, КРУ), которые должны были (кому???!) как-то отреагировать, также сохраняли ледяное спокойствие. Какое им дело до того, что пишут в прессе? Кто читает, тот пускай волнуется. А к ним официально никто не обращался и у них нет данных о нарушениях. В итоге крайним оказался Маньковский. Поначалу он, испугавшись резонанса, взял больничный и спрятался дома. Но когда он увидел своё имя в газетах – на него ссылалась журналистка – его испуг достиг крайней степени, и он бросился защищать главврача, чтобы тот не подумал, будто поднявшаяся шумиха – его рук дело. Он сам собрал все документы, подтверждающие, что продукция компании Dideco явлется эксклюзивной и московское представительство – единственный авторизованный дилер в России (Халанский держал наготове железобетонные документы даже из Министерства здравоохранения), кроме того, сам, как заведующий реанимационным отделением, присягнул, что никакой альтернативы оксигенаторам Dideco на сегодняшний день не существует.
Софья Интраллигатор – журналистка, написавшая статью, получила выговор от руководства, несмотря на то, что городская пресса традиционно более смелая, чем областная и специализируется на жареных фактах и сомнительных залипухах. Собственно говоря, если бы ей с самого начала было известно, что волгоградская компания Совинком не имеет никакого отношения к поставкам оксигенаторов по завышенным ценам, то не стала бы связываться. Кардиоцентр без конкурса закупает в Москве что-то непонятное и дорогое? Это слишком сложно и требует детальной проверки. Другое дело – местные шуры-муры, на смакование которых заточена целевая аудитория «Городских вестей».
Но Софье нужно было реабилитироваться. В защиту Совинкома никто не выступил, поэтому она продолжила разработку этой темы. Появилась новая статья: «Кардиоцентр сдаёт помещение коммерческой организации под названием Совинком, через которую закупает почти 100 % расходных материалов». В приведенных фактах не было ничего противозаконного, но форма подачи материала призывала целевую аудиторию думать о коррупционной подоплеке такого местонахождения фирмы и таких закупок.
Ну и какой же репортаж без интервью с главными фигурантами! Общение с прессой Халанский доверил своему заместителю, но тот выдал Софье такой поток сознания, который она не смогла перенести на бумагу таким образом, чтобы продолжить коррупционную тему.
Нужно было выслушать другую сторону, и, поскольку хозяин Совинкома строжайше запретил своим сотрудникам давать интервью, Софье пришлось самой его отлавливать.
* * *
Прилетев в субботу в Волгоград утренним рейсом из Москвы, Андрей из аэропорта поехал сразу в кардиоцентр. Его встретил новый водитель, Арам Кардашян, 20-летний чернявый смазливый паренёк. Его взяла на работу Ирина по объявлению в газете. Он работал на своей машине, новенькой семёрке «Жигули», типичном ара-мобиле – вдрабадан затонированном, на дисках, со всеми ништяками – аэрокосмическая стереосистема, подсветка днища, и так далее. Для Ирины это был странный выбор, если она принимала мужчин на работу, то это были степенные люди в возрасте за сорок. Этот держался угловато, как-то чересчур стесненно, опасливо поглядывая на гендиректора. Андрей попытался его разговорить, но тот зажался, отвечал невпопад, и разговор сам собой умолк.
«Зато с бабами умеет обращаться – тут сомнений никаких», – уверенно решил Андрей, исподволь понаблюдав за Арамом. Первоначальное мнение о нём изменилось. Нет, никакой он не петушок. Это уже опытный жеребец.
«Да и хрен с ним, – продолжил свои размышления Андрей. – Даже если Ира с ним трахается, на здоровье – главное, чтобы не платила ему из кассы фирмы за переработку».
Он почему-то решил, что Арам специализируется на женщинах старше него. Тишин, в подчинении которого он находился, характеризовал его как добросовестного и исполнительного парня, небо и земля по сравнению с несколькими предыдущими водителями. В нём определённо чувствовалась какая-то взрослость, несмотря на юный вид. Да, скорее всего за его гормональным фоном присматривают зрелые женщины. А на малолеток он будет западать, когда станет постарше. Что называется, будет передавать опыт.
Так размышлял Андрей, от нечего делать разглядывая породистого самца. На Третьей Продольной, длинной трёхполосной автостраде, на которой можно как следует разогнаться, Арам так газанул, что Андрей судорожно схватился за ручку двери:
– Тормози, что ты делаешь?!
Реакция Арама его поразила: стиснув зубы, вцепившись в руль, он поддал ещё.
– А ну тормози, ты что, оглох? – грубо крикнул Андрей.
Но тот не отреагировал и в этот раз. После третьего окрика Арам повернул свою красивую голову:
– Здесь ограничение всего 100 километров в час, а я иду 120.
Андрей посмотрел на спидометр – стрелка дёргалась на 130–140 километрах. Такая скорость не чувствуется на иномарке, но на Жигулях ощущение, будто машина пошла на взлёт. Он приказал остановиться. Арам повиновался с мрачным ожесточением.
