— А чего она пристает? — огрызнулся подросток.
— Она твоя младшая сестра. Ты должен заступаться за нее, — начала поучать мать.
— Ненавижу ее! Да будь моя воля…
Он махнул рукой и ушел в другую комнату.
— Ну зачем ты так с ним, дочка? — спросила мать, оставшись с Любой наедине.
— Ты слепа, мама, ничего не замечаешь. Он же всех ненавидит, кроме себя. И Алешу тоже не любит, его деньгам завидует.
— Это уже через край, — отмахнулась мать.
— Ничего не через край, — стояла на своем дочь. — Он же двуличный и заискивает перед Алешей только из-за подарков, которыми тот балует всех нас. А ты, мама, такая большая, но все еще наивная.
Ирина прижала голову дочери к груди и грустно сказала:
— Совсем взрослая ты у меня стала, самостоятельная не по годам. Точь-в-точь, как старшенький.
Братья Ирины вышли из ее подъезда в глубоком раздумье.
— Где брать деньги? — спросил Михаил.
— Может, лучше по домам разбежимся, — икая от холода, одетый в легкое, не по сезону пальтишко, предложил Константин.
— Я желаю еще выпить, — упрямо заявил старший брат. — Твоя не даст денег?
— Никак спятил! Когда это она давала?
— Значит, у своей возьму. Зинка не посмеет отказать мужу. — Его уверенность даже вселяла надежду. — Следуй за мной.
И он, покачиваясь, решительно двинулся за угол девятиэтажки. Осенью с торца дома вырыли огромный котлован, домоуправление что-то ремонтировало, но на зиму яму так и не зарыли. Свернув за угол, Михаил поздно заметил котлован и одна нога уже заскользила вниз. Он, падая, пытался за что-нибудь ухватиться, но не смог удержаться руками за обледенелые снежные выступы и скатился в глубокую яму. Поднявшись и подпрыгнув на одной ноге, он попробовал зацепиться за край, но только разодрал до крови окоченевшие без перчаток руки.
— Костик! — позвал он брата на помощь. Тот боязливо заглянул в яму. — Протяни руку, — попросил он его. Младший брат лег на живот, левой рукой взялся за выступающую проволоку, а правую протянул Михаилу. Тот еще раз подпрыгнул и мертвой хваткой уцепился за руку, перебирая ногами по скользкой и отвесной стене.
— Быстрее, сил не осталось, — поторопил Костик, до боли сжимая левую кисть.
— Сейчас.
Старший брат уже держался за пальто младшего и голова показалась над поверхностью. Но оторвалась слабо пришитая пуговица и откинулась пола верхней одежды, резко отбросив Михаила обратно. Неожиданного рывка не выдержал и Константин. Они оба полетели на дно котлована. При падении старший ударился затылком о ребро бетонного перекрытия и потерял сознание.
— Мишка! Братан! — тормошил Костик обмякшее и непослушное тело брата, но тот не реагировал. Набрав воздуха полные легкие, он закричал:
— Кто-нибудь! Помогите!
Но местные жители, зная о котловане, с этой стороны дома не ходили.
Константин еще раз постарался привести в чувство собутыльника, встряхивая его за ворот, но онемевшие и скрюченные пальцы плохо слушались. Вконец выбившись из сил, он опустился на корточки и заплакал, вскоре им овладела полная апатия. Еще через какое-то время дрожь в теле прекратилась, отступил холод, приятная истома разлилась по всему телу. Глаза слипались, ужасно хотелось спать…
Только на следующий день обнаружили их замерзшие тела. Ирина активно помогала в похоронах братьев и материальную сторону полностью взяла на себя. На похороны приехали Алексей и Светлана. Произносились только хвалебные речи, зла никто не помнил. Лишь Сергей морщил нос и отворачивался.
— Не больно-то ты жалуешь своих дядек, — шепнул Алексей на ухо брату, заметив его пренебрежение к покойным.
— Не за что мне было их любить, — ответил подросток. — Туда этим сволочам и дорога.
— Запомни: о покинувших наш грешный мир плохо не отзываются, — сделал Алексей замечание.
— Нужны они тебе, — так ничего и не понял Сергей. — От них все равно не было толку, одни неприятности. — Он преданно посмотрел в глаза брату и добавил: — Алеш, возьми меня с собой, опостылело все в этом городе. Я буду выполнять любые твои поручения. — До него долетали слухи, что брат пользовался немалым авторитетом в преступном мире.
— Молод ты еще. — Старший брат потрепал его по голове. — Подрастешь, отслужишь в армии, тогда видно будет. А на дядьев зла не держи.
После погребения Алексей сходил на могилу отца, положил цветы и даже мысленно попросил у него прощения. С годами некоторые вещи видишь по-другому.
Невзирая на все горести, которые выпали на долю Ирины Анатольевны, время не сломило ее характер и не озлобило. Она оставалась мягкой и чуткой женщиной, доброй и отзывчивой к людям.
Но душевная боль точила и точила ее изнутри с того самого момента, как она потеряла сына, своими руками подкинув его чужим.
Боль усиливалась от того, что она ни с кем не могла поделиться своим горем, опасаясь осуждения даже самых близких.
Сергей второй год служил в армии. Люба училась в десятом классе. Однажды Ирина Анатольевна сидела в кресле и вязала шерстяные носки сыну в армию. Горькие слезы застилали глаза, притупляя зрение, но она машинально продолжала работать спицами. Звонок в квартиру прервал ее грустные раздумья. На пороге стояли сестра Анна Анатольевна и ее муж Станислав Евгеньевич. Как ни странно, но приходу Гладилиных хозяйка была приятно удивлена.
— Анютка! — Ирина радостно протянула руки. — Пропащая душа!
Сестра, не ожидавшая подобного приема, какое-то время нерешительно переминалась с ноги на ногу, но, не заметив фальши в настроении Ирины, кинулась к ней в объятия.
— Что же это я держу гостей на пороге? — засуетилась старшая, оторвавшись от младшей. — Проходите в комнату. Не стесняйся, Стасик. Ничего, что я тебя так называю?
— Что вы, Ирина Анатольевна. Вы ведь знавали меня еще в студенческие годы и помогали тогда всем, чем могли.
— Не забыл, значит! Вот и ладно. Только помнится, что в ту пору ты не выкал и не называл меня по имени-отчеству. Для меня будет приятно, если ты не станешь изменять старым привычкам.
— Хорошо, тетка Ирина, — отозвался Гладилин, как в старые добрые времена.
Ирина от души рассмеялась и сказала:
— Вижу, что быстро усваиваешь уроки. Ну, располагайтесь, а я мигом на стол соберу.
Через четверть часа они уже сидели за столом и, чокнувшись рюмками, выпили за встречу.
— Если честно, то я думала, что ты нас и на порог не пустишь, — призналась Анна. — Мы даже со Стасом поругались из-за моей прошлой выходки.
Но Ирина не изменяла своим принципам:
— Кто старое помянет, тому глаз вон.
— Спасибо тебе! — растроганно произнесла младшая сестра. Она протерла глаза, ей почему-то казалось, что в такой момент обязательно должны выступить слезы раскаяния. Но глаза оставались сухими.
— Достаточно уже о грустном, — прервала Ирина покаяние гостей. — Сменим тему.
— Действительно, Анют, Ирина права, — сказал Стас и обратился уже к хозяйке. — Расскажи лучше о племянниках и племяннице. Они, наверное, теперь уже все взрослые.
— Младшая дочка Люба последний год в школе учится, Сережа в армии служит, а старший сын Алексей живет в Саратове. У него дочка всего на год младше Любы.
— Орел, — подмигнул Гладилин.
— Еще какой орел. На нем все благосостояние семьи Казаковых держится, а мы не бедствуем. Правда, ему пришлось пройти через многие лишения, но сейчас вроде бы все наладилось, — не стала вдаваться в подробности Ирина.
— Если мне не изменяет память, последний раз ты родила двойню, — сказала Анюта без задней мысли. И гости заметили, как моментально лицо хозяйки залилось краской.
— Изменяет! — ответила она каким-то надорванным голосом.
Наступила пауза. Резкая перемена в настроении Ирины удивила гостей, и они не знали, о чем говорить дальше. Положение спас стук входной двери.
— Любушка из школы вернулась, — спохватилась старшая сестра, готовая вот-вот расплакаться и с трудом сдерживая подступивший к горлу комок.
В комнату вошла девушка, настоящая красавица.
— Здравствуйте!
— Здравствуй, принцесса! — не удержался от похвалы Станислав Евгеньевич. — Несомненно, за тобой, как минимум, полшколы мальчишек ухлестывает. Редко встретишь, чтобы природа одного человека одарила столькими достоинствами во внешности.
Люба скромно прикрыта длинными ресницами огромные голубые глаза, которые оттеняли длинные, темные волнистые волосы, раскинутые по плечам, и ответила:
— Да нет во мне ничего особенного.
— Она точная копия нашей бабушки, та даже в старости казалась настоящей красавицей, — вмешалась в беседу Анюта.
— Да, — согласилась Ирина. — Но странно, что ты ее помнишь, ведь она умерла, когда ты была еще совсем крохотной.
