Хранитель воровского общака, семидесятилетний, потрепанный жизнью старик, вышел из дежурного гастронома. В правой руке Индус держал пакет, где лежали жестянка рыбных консервов, буханка свежего, еще горячего хлеба и стеклянная бутылка с пивом. В левой руке уголовный авторитет сжимал самодельную палочку с резным набалдашником – головой черта. Такие поздние походы в дежурный гастроном Индус предпринимал ежедневно – именно в это время на прилавках появлялся свежий формовой хлеб.
Мерно постукивая палочкой по асфальту, Индус пересек улицу и углубился в парк. Так дорога до его дома в частном секторе была вдвое короче, чем если обходить по улице. Редкие фонари вдоль грунтовой аллейки скупо пробивались сквозь густо разросшиеся кроны деревьев. В глубине парка, как в лесу, тревожно вскрикивала ночная птица.
Индус остановился, набрал номер на трубке мобильника.
– Пепс, – требовательно сказал он. – Ты его встретил?.. Ну, вот и отлично. Завтра с утреца будьте у меня. К десяти.
Индус отключил мобильник, сунул его в карман. Пустого базара он не любил, если и говорил, то только по делу. Хранитель общака спокойно прошел по деревянному мостику, на перилах которого густо висели прицепленные молодоженами замки с выгравированными именами женихов и невест. Из-под мостика метнулась по воде, застучала крыльями встревоженная поздним прохожим утка.
– Чего, дура, боишься? – усмехнулся Индус и почесал на лбу родимое пятно.
Что-то оно последнее время стало его беспокоить, разрасталось. А это было плохим знаком. Теперь Индусу оставалось пройти детскую площадку, тир и выйти в ворота, прямо к своему дому. Сзади внезапно послышалось урчание мотора, полыхнули фары. Машина катила прямо по аллейке. Индус отступил в сторону, давая дорогу. Но автомобиль мимо не проехал. Полицейский «УАЗ» повернул на траву, высветил фарами авторитетного вора и замер. Хлопнули дверцы.
Индус приложил ладонь козырьком к глазам, но рассмотреть смог лишь силуэты троих одетых в форму мужчин.
– Свет выключи! – крикнул он.
– Не ослепнешь.
Один из мужчин подошел поближе, двое остались у машины.
– А, сам главмент пожаловал, – осклабился на начальника местного ОВД законник. – И чего это не спится? – покосился он на сверкнувшие на погонах в лучах фар звездочки подполковника.
– Не боишься вот так один по парку ночью ходить? – прищурился на родимое пятно подполковник Гандыбин.
– Чего ж бояться, если совесть чиста, – усмехнулся законный. – А если ты про самого себя, то было б за что посадить меня, давно б уже посадил.
– Посадить дело нехитрое, – нервно усмехнулся начальник ОВД.
– Ну, если признал меня и вопросов ко мне больше не имеется, гражданин начальник, то я пошел. Хлеб остынет. Горячим брал.
– Никуда ты отсюда не пойдешь.
Индус уже заметил, что остальные двое, бывшие с подполковником, находятся не у машины, а зашли к нему сзади.
– Ты что, ментяра позорный, задумал, – лицо законного вмиг стало страшным. – На кого и на что хавальник раскрыл? Если с моей головы хоть один волос упадет, тебя братва на лапшу порежет. Да и я живым не дамся.
Хранитель воровского общака оценил ситуацию верно. Подполковник-таки решил позариться на «святое» – общак. Гандыбин рассчитал все по пунктам. Если раньше он только подозревал, что именно Индус хранит общаковые деньги, то теперь знал это точно. Информацию про решение сходняка ему слили. Грех было не воспользоваться ею. Теперь, когда менялась кандидатура хранителя, можно было рискнуть выбить у Индуса, где тот прячет воровское лаве, и прикарманить его. А затем смерть авторитета списать на подставного. Как избавляться от лоха, поведшегося на ментовские угрозы и разводки, сделавшего «чистосердечное признание» и «явку с повинной», подполковника учить не надо было: повесился в камере, выпрыгнул из окна во время допроса… Вариантов хватало. Подходящего наркомана, шизика, невменяемого бомжа всегда отыскать можно.
Гандыбин вытащил пистолет, снял его с предохранителя, демонстративно передернул затвор и нагло прицелился прямо в родинку на лбу законного.
– А мишень-то у тебя на лбу не зря нарисована.
– Я ж тебе все равно не скажу, где общак хранится. А братва узнает, и дня не проживешь, – Индус говорил уже не для того, чтобы попытаться достучаться до разума мента, а лишь затем, чтобы заговорить зубы и оттянуть время.
– Про сыворотку правды слыхал? Есть у меня и такая. Вколю, все скажешь, – развязно произнес подполковник. – Вот только один у нее побочный эффект имеется. Штаны марают от нее даже самые стойкие…
Индус, не оборачиваясь, махнул пакетом за спину и разжал пальцы. Попал пивной бутылкой точно в голову подбиравшегося к нему сзади мента. Затем, не останавливаясь, развернулся и врезал палочкой по запястью второго. Пистолет вылетел из пальцев и ускакал в давно не кошенную траву. Палочка-то оказалась не простой – высверленной изнутри, а отверстие было на всю длину залито свинцом.
– Ёо… – только и выкрикнул полицейский с перебитыми пальцами.
Индус, петляя с удивительной для его возраста прытью, резво побежал в темноту.
– Стой, бля! – подполковник бросился следом, боясь случайно нажать спусковой крючок.
Индус был ему нужен живым.
Ноги путались в высокой траве, бешено колотилось сердце, кровь стучала в висках. С разбегу законный налетел на густо разросшиеся кусты, проломился сквозь них. Сзади хрипели и матерились преследователи. До ближайшего фонаря оставалось метров двести, а потому даже вблизи было трудно что-либо рассмотреть.
Индус побежал с горки, впереди призывно светилась фонарным светом улица. Он рассчитывал уйти во дворы. Главмент не рискнет напасть на него при возможных свидетелях. В густой траве хранитель общака не заметил лестницы, сложенной из бетонных плит. Нога провалилась в пустоту. Индус взмахнул руками. Инерция бросила его вперед. Не удержав равновесия, он покатился по крутой лестнице, ведущей к спасительной улице. Головой ударился о парапет, раздался ужасный звук, словно кочан спелой капусты бросили на бетонный пол.
Часто дышавший Гандыбин остановился, всмотрелся в темноту, прислушался. Ни стона, ни шороха из травы не доносилось.
– Что это было? – нащупывая ногой ступеньки, он стал опасливо спускаться.
Один из ментов подсветил фонариком. Индус лежал ничком, уткнувшись темечком в каменный парапет.
– Переверни, – приказал подполковник.
Когда Индуса перевернули, то в его остановившихся глазах отразилось ночное небо. Гандыбин приложил палец к шее законного, не ощутил биения артерии, беззвучно сплюнул.
– Сдох, зараза. Как некстати сдох.
Безжизненное тело осталось лежать на поросших травой ступеньках. В глубине парка заурчал двигатель. Полицейский «УАЗ» развернулся и покатил к выезду из парка.
* * *
Двое бомжей неторопливо шли по пустынной улице. Над тротуаром нависал крутой откос парка.
– Стой, отлить надо, – беззлобно попросил бомж, одетый в старое кашемировое пальто, подобранное у мусорных контейнеров.
– Раз надо, значит, надо, – миролюбиво согласился бомжара в болоньевой куртке.
Кашемировый стал справлять нужду прямо на асфальт, пристально следя за тем, чтобы не забрызгать пыльные ботинки.
– Менты, – прошептал болоньевый и указал рукой на приближающийся по улице «УАЗ».
Оба асоциальных элемента тут же юркнули в кусты. Машина проехала, не останавливаясь.
– Пронесло, – кашемировый сделал шаг к улице, за что-то зацепился и упал.
Обладатель болоньевой куртки коротко хохотнул.
– Да тут чмырь какой-то пьяный разлегся, дрыхнет. Может, у него бабки на кармане есть? Или бутылку не допил? – кашемировый щелкнул зажигалкой.
Тусклый свет выхватил из темноты лицо Индуса.
– Так это ж не чмырь, а жмурик, – испуганно отпрянул болоньевый.
– Теплый. Может, и живой еще.
– Сваливаем на хрен.
– Погоди, не дело человека бросать. Надо «Скорую» вызвать. Вон, когда ты пьяный на остановке зимой замерзал, люди же «Скорую» тебе, а не ментов вызвали.
– Можно подумать, у тебя мобила есть?
– У него должна иметься, – кашемировый похлопал Индуса по груди, отыскал мобильник. – Але, «Скорая»?.. Тут человек без сознания на улице… Шел, шел, да упал… возле парка, напротив почты… Кто вызывает?.. Случайный прохожий… Фамилия моя вам зачем?.. – кашемировый обменялся взглядом со своим спутником и выключил трубку, поколебался и опустил мобильник в карман Индусу.
Вдвоем они стащили Индуса на асфальт так, чтобы его было видно с дороги, и быстро-быстро скрылись во дворах. Откуда и принялись наблюдать.
– Теперь быстро приезжают, – похвалил оперативность «Скорой» обладатель болоньевой куртки, глядя на то, как носилки с телом исчезают в машине.
– Хорошее дело сделали, – резюмировал кашемировый. – На том свете нам зачтется. Видал, они его с головой не накрывали, значит, живой.
