На четвертом подполковник Беспалый взгляд задержал. Этого, должно быть, и положил Голубок. Лицо разворочено, полчерепа снесено, как топором оттяпано, – кошмар! Александр Тимофеевич невольно поморщился. Действительно, вроде как Игнатов. Рост немного за метр восемьдесят, крепкое сложение, широкие плечи. Вроде он. Одежда тоже его.
И тапочки…
Эти дурацкие тапки, в которых законный вечно ходил по бараку, невзирая на запреты. Да, сомнений нет – это Варяг. Владислав Геннадьевич Игнатов. Смотрящий по России. Хранитель воровского общака, бывший, правда.
Беспалый аккуратно накрыл трупы простыней.
– Что скажешь, начальник? – участливо поинтересовался Заки. – Уж не Варяга ли ты высматривал?
– Ты всегда был очень неглупым вором, Мулла. Варяга в числе жмуриков нет… Что и требовалось доказать.
Некоторое время они внимательно разглядывали друг друга.
Мулла вдруг посерьезнел и почти вплотную подошел к Беспалому:
– А этот, последний, кого ты разглядывал, разве не показался тебе знакомым?
Беспалый устремил тяжелый взгляд на старика:
– Разве это он?
Мулла помолчал и глухо ответил:
– Он, Александр Тимофеевич, кому же еще быть, как не ему?
– Хм…
– Твой снайпер положил Варяга, – четко выделяя каждое слово, проговорил старый вор, будто отрезал.
Беспалый почувствовал, как по его спине пробежал неприятный холодок. Умный старик заметил его смятение. Догадался и о том, что пришел он к зэкам не по собственной воле.
Оба помолчали. Будто тишину слушали, авось что подскажет.
– Ну и что теперь? – не выдержал молчания начальник колонии.
– Трупы сожжем, прах похороним.
– Ты предлагаешь сделать это прямо сейчас?
Мулла кивнул.
– Чего же тянуть?
– Сжигать-то зачем?
Мулла усмехнулся.
– Береженого бог бережет, Александр Тимофеевич. На пожар всегда легче сослаться, сам знаешь.
Беспалый про себя только подивился проницательности и дьявольской хитрости старого зэка, который тоже имел какой-то собственный интерес в смерти смотрящего по России. Коварный старик! Если этот обезображенный труп и вправду Варяг, то этим фактом сразу разрубается гордиев узел всех внутренних проблем в колонии и, главное, кладется конец почти полугодовой схватке с упрямым вором, из которой победителем вышел все-таки он, Александр Тимофеевич.
Мулла, стоящий рядом с Беспаловым, думал о своем, и его губы кривились в загадочной гримасе – то ли лукавой улыбке, то ли скорбном оскале.
Александр Беспалый на всякий случай заметил:
– Но ведь доказать, что это был труп того, кого ищешь, тоже непросто.
Мулла отрицательно покачал головой:
– Есть свидетели. Их много! А их слов вполне достаточно, чтобы доказать смерть Варяга. Ты видел его труп. Я лично перетаскивал его тело в барак. Снайпер твой видел, в кого стрелял. Этого достаточно, чтобы составить рапорт.
– Не так все просто, могут не поверить. Допускаю, что захотят заспиртовать его труп и доставить в Москву на экспертизу.
Взгляды барина и вора вновь пересеклись.
– Нет, Александр Тимофеевич, я этого не позволю. Не по понятиям это, да и не по-человечески. Эти трое несчастных никому не нужны – их тут в перелеске закопают, – махнул он в сторону двери, – а труп Варяга в стеклянной банке повезут? Так, что ли?
– Что же ты предлагаешь?
– Все четверо были убиты на одной баррикаде. Вместе им и в землю ложиться!
Мулла говорил неторопливо, но горячо, даже зло. А у Беспалого от его слов на душе стало легко. Старик убедил начальника колонии в том, что Варяг убит. Последние сомнения развеялись. Сжечь – и концы в воду.
Он весело посмотрел на Муллу:
– Надеюсь, наш разговор окончен и ты меня отпустишь?
Мулла отрицательно покачал головой – он явно сожалел, что вынужден отказать начальнику колонии.
– Нет, Александр Тимофеевич, ты – гарантия нашей безопасности.
– И что же ты думаешь со мной делать дальше?
– Можешь не переживать, тебя здесь никто не тронет. Все-таки слово Муллы в этом мире еще кое-что значит. Я вырву кадык любому, кто попытается даже замахнуться на тебя.
– Не сомневаюсь… И до каких же пор ты меня собираешься держать, Мулла? – спросил Беспалый.
Губы Заки Зайдуллы растянулись в милой улыбке доброго дедушки.
– Может, до тех самых пор, Александр Тимофеевич, пока бэтээры не раздавят наши баррикады.
– Какие бэтээры, Заки Юсупович? О чем ты?!
– Ох, неужто я ошибаюсь? – закачал головой вор. – Хорошо бы, чтоб я ошибался. И все же побудь пока с нами, начальник.
– Смотри, Мулла, как бы потом жалеть не пришлось, – угрюмо предупредил Беспалый.
– Аллах свидетель, ты меня забавляешь, Александр Тимофеевич. Правильнее сказать, что тебе бы жалеть не пришлось. Мы здесь у тебя срок мотаем, даже сейчас ты нас всех под прицелами держишь.
Александр Тимофеевич все более мрачнел.
– Мулла, а ты уверен, что действуешь по понятиям? Я ведь пришел к тебе по своей воле. Я ведь посол! Твои предки за бесчестье своих курьеров сжигали целые города вместе с жителями.
– Ты на мораль не дави, гражданин начальник, – строго проговорил Мулла. – За свою жизнь мне пришлось и не на таких моралистов, как ты, насмотреться. А если глубже вникнуть, так какие такие обязательства у меня могут быть перед тобой, барином «сучьей» зоны? Если пойдет что-нибудь не так, то меня братва особенно и не осудит. Поймет, знаешь ли… А потом, тебя ведь никто не обижает. Сидим вот с тобой, курим… Как два старых кореша. Разговор у нас может быть долгий, есть что обсудить.
В этот момент по лагерю через «матюгальник» раздалось грозное требование дежурного офицера о немедленном освобождении подполковника Беспалого. Зэк с автоматом пальнул в ответ коротенькую очередь, и радиоголос мгновенно умолк.
– Ты совершаешь глупость, Мулла, не жалеешь ты братков, как будто каждый из них бессмертный, – в свою очередь опечалился Беспалый.
– Ну-ну, – хмыкнул Мулла. – Печешься ты о нас, ни дать ни взять, точно волчара об овечьем стаде.
– Ошибаешься, Заки, – ответил Беспалый, напустив на себя наигранную озабоченность. – Просто ты кое-чего не знаешь: я еще с вечера вызвал из центра роту особого назначения.
– Значит, я оказался прав. Выходит, есть бэтээры?
– Здесь ты оказался прав. Неужели тебе нужны лишние жертвы? Ты же должен понимать, что бэтээры всех вас к едрене фене передавят. Ты можешь меня тут держать до посинения – даже на куски порвать, но все равно плетью обуха не перешибешь. К утру всему этому озорству придет конец. А уж коли ты меня погубишь… омоновцы всю зону превратят в кровавое месиво. А самое главное, зачем? Я ведь тебе здесь не нужен. Ты правильно сказал: я гарантия вашей безопасности – только не тут, а там. – Мулла продолжал молчать. – Чего ты от меня хочешь?
– Я ж тебе втолковываю, начальник, поговорить с тобой хочу, с умным человеком. Вот как раз до прихода бэтээров.
– Хорошо, Мулла, поговорим. А дальше что?
– А дальше отдай нам Стаську Щеголя – главного твоего стукача, – неожиданно выпалил старый вор.
Подполковник Беспалый удивленно взглянул на Муллу:
– При чем тут Щеголь, Заки Юсупович?
– Ох, не лукавь, Александр Тимофеевич. Неужели ты думаешь, что старый Мулла не знает все про этого продажного гада?
– Мулла, ты, похоже, выживаешь из ума, я не собираюсь тебе никого отдавать.
– Ему теперь все равно не жить – ты хоть это понимаешь? – злобно бросил Зайдулла.
– Я переведу его в другую зону, – скривился подполковник.
Глаза Муллы сверкнули.
– Его и там достанут.
– Это будет непросто.
– Если не получится, так на воле его ждет приговор.
– Послушай, Мулла, не о том мы сейчас говорим. Просто время тянем. Мое московское начальство ждет моего сообщения. – Глянув на часы, произнес: – Я должен был доложиться уже полчаса назад.
По его прикидке, минут через пятнадцать на территорию колонии должны войти моторизованные части внутренних войск на бэтээрах и бээмпэшках. Ему надо спешить. Он с нетерпением смотрел на Муллу.
– Ну ладно, – махнул рукой старик. – Только дай мне еще слово, что отведешь своих омоновцев и вэвэшников. Давай миром закончим бузу. Покуражились ребята, кровь по жилам погоняли. Малость воздуха свободы глотнули – и по баракам. Не трави братву за удаль и молодецкую забаву. Через два-три часа на зоне будет полная тишина. Даю слово. Ну как? Лады?
– Лады! – не задумываясь, согласился Беспалый.
Вдвоем они вышли из барака к братве, настороженно затихшей.
– Проводите Александра Тимофеича! – тихо и веско приказал Мулла. – Переговоры окончились миром. Отбой!
Зэки удивленно загалдели. Но никто не посмел осуждать решение старейшего из воров.
Примерно через час после того, как подполковник Беспалый, покинув лагерь бунтовщиков, скрылся за ограждением локальной зоны, и после того как Мулла отдал приказ на сожжение трупов, из-за угла барака с грозным урчанием показались три бронетранспортера.
