«Какое я имею моральное право вмешиваться в ее личную жизнь? — копошилась мысль. Но тут же ее вытеснила другая. — Я делал для нее все, что в моих силах, а она поступает со мной по-свински. К тому же общежитие мединститута не дом свиданий, и я, как преподаватель, как ответственное лицо, имею полное право пресечь нарушение режима». — И он уверенно приблизился ко входу, постучав в дверь.
— Кого там еще по ночам носит? — послышался голос пожилого вахтера.
— Это Элькин Абрам Семенович. Открывай, Митрич.
— Одну минуту, профессор, — мгновенно потеплел голос, превратившись из ворчливого в доброжелательный, и дверь приоткрылась.
— В общежитии посторонние есть? — строго спросил Элькин.
— Боже упаси, Абрам Семенович! Всех выпроводил, как положено, еще и одиннадцати не было. А вы с проверкой пожаловали?
— По анонимному сигналу. Но ты не переживай, дед, твоей вины тут нет. Давай-ка лучше поднимемся на третий этаж и проверим комнату моего водителя. Ты его знаешь?
— Гарика-то? — Вахтер еле поспевал за проверяющим.
— А кого же еще?
— На вахте никто не отмечался, — доложил Митрич, уверенный, что парень уже давно спит.
— Стучи, — сказал Элькин, когда они подошли к нужной двери.
— Ну кто там? — раздался недовольный голос Игоря. — Я сплю!
— Открой, это Митрич.
— Накройся одеялом с головой, — попросил Игорь Любу. — Я дальше порога его не пущу, а в темноте он все равно ничего не увидит.
Игорь надел брюки, задул свечу и приоткрыл дверь.
— Видишь ли, поступил анонимный сигнал, — начал оправдываться вахтер. Но профессор оттолкнул его и с силой надавил на дверь. Хозяин комнаты от неожиданности попятился назад. Не успел он опомниться, как Элькин включил верхний свет.
— Отдыхаешь, значит?
Взгляды профессора метали молнии, он уже догадался, кто именно прячется под одеялом.
— Что ж ты меня подводишь, сынок? — встрял Митрич. — Мне полгода до пенсии осталось. — Но его увещевания ни на кого не действовали. Страсти накалялись.
— Абрам Семенович, почему вы здесь? — Игорь тоже еще не мог опомниться.
— Я здесь, как официальное и ответственное лицо! — заявил профессор, сдерживая себя, что ему удавалось явно с большим трудом. Он уже не говорил, а кричал.
— Я завтра вам все объясню, — постарался сгладить ситуацию Игорь. — А сейчас, очень прошу, уходите.
— А тот человек, который прячется под одеялом, останется? Ловко придумал!
— Через несколько минут, после того, как вы уйдете, его здесь не будет. Обещаю! — чуть ли не поклялся парень.
— И ты даже нас с ним не познакомишь? — спросил Элькин. Теперь в его тоне, кроме злобы, проскальзывали нотки иронии.
— Вам это придется не по душе, — предупредил Игорь. В нем тоже постепенно просыпалась злость.
— Это уж, молодой человек, позвольте мне решать! — Элькин уверенной поступью подошел к кровати и, придерживая одной рукой Игоря, который пытался ему помешать, сдернул одеяло. Вид обнаженной Любы потряс его больше, чем он сам того ожидал. — Казакова? — Он выглядел так, словно видел девушку впервые в жизни. Люба выдернула из-под себя простыню и прикрылась.
— Ну я! — Она не стыдилась и не уводила взгляда в сторону.
В душе обманутого профессора клокотала ярость.
— Уйдите все! — закричал он не своим голосом, отбросив одеяло в сторону. — Мне необходимо с ней поговорить!
— Ну уж этого вы от меня не дождетесь! — Игорь решительно загородил девушку собой. — Это вы убирайтесь к своей жене!
— Как ты разговариваешь? Сопляк! — Абрам Семенович сжал кулаки и уже готов был пустить их в ход, но Игорь не очень-то опасался поединка.
— Я милицию вызову, — подал голос Митрич.
— Не нужно! — остановила его Люба. Затем ласково посмотрела на парня и сказал: — Гарик, пожалуйста, оставь нас. Все равно этой беседы не избежать, чем раньше мы расставим точки над «и», тем лучше будет для всех нас.
— Хорошо, — сразу успокоился Игорь, решив, что Люба права. Он надел новую рубашку, подарок Любаши, и хлопнул дружески по плечу вахтера. — Пойдем, Митрич, вместе покукуем у тебя на вахте. Помогу тебе хулиганов разгонять.
— Никчемная, злая девчонка! Как ты посмела глумиться над моими чувствами к тебе! — начал профессор. — Я пальцем до тебя не дотронулся, а ты крутишь шашни с моим водителем.
— У тебя, дорогой мой Абрам Семенович, есть жена, а я птица вольная. К тому же у твоего водителя есть масса достоинств, которые у тебя наверняка уже иссякли. А наша доверительная дружба не давала тебе права распоряжаться мной, как своей собственностью.
— Вот как ты запела?! Дура! Да ради тебя я готов бросить и жену, и детей.
— Лучше спроси: нужны ли мне подобные жертвы?
— Но я люблю тебя! — выкрикнул он в порыве отчаяния.
— А я люблю Гарика. — Люба выглядела спокойной, как никогда. Она была полна решимости раз и навсегда порвать с Элькиным.
— Ты с ним уже… Ну сама понимаешь, что я имею в виду. — Абрам Семенович напрягся, как сжатая пружина. — Отвечай!
— Не твое дело.
— Я требую правдивого ответа! Для меня это очень важно! — В нем бурлила слепая ревность.
— Даже если у нас и была близость, что из того? У каждой девушки наступает такое время, когда она вступает в связь с мужчиной. Все это естественно, если с обоюдного согласия. Неужели не догадывался? — Она явно издевалась над профессором и, избрав такую манеру поведения, неукоснительно соблюдала ее. — А мне всегда казалось, что для мужчин, у которых уже есть свои дети, эта наука в прошлом. — Чтобы окончательно сразить противника, она откинула простыню и, не прикрывая наготу, направилась к одежде.
Абрам Семенович буквально пожирал девушку глазами.
— Ну нет! — выкрикнул он. — Не для других я берег тебя!
Он перехватил Любу за запястье и дернул, посадив к себе на колени.
— Отпусти! — Она отталкивалась руками от груди Элькина.
— Что? С ним было приятнее?
Мужчина больше не владел собой. Он завернул руку девушки за спину и потащил ее на постель.
— Не смей! Я еще девочка!
— Сказки будешь маме дома рассказывать. — Абрам Семенович толкнул Любу на кровать, расстегнул брюки и навалился на нее всем телом…
Мужчина смотрел на перепачканную кровью простыню, и его разум отказывался что-либо понимать.
— Ты действительно была невинна?! — не то вопросительно, не то утвердительно произнес он.
— Уйди от меня! — Люба стыдливо прикрылась испачканной простыней, размазывая слезы по лицу.
— Прости идиота! — Он стоял перед ней на коленях. — Прости, если вообще такое возможно.
— Оставь меня. Я тебя ненавижу!
— Но я даже не мог предположить… ты сама меня спровоцировала.
— Если в тебе осталась хоть капля мужского достоинства, уйди. Неужели не ясно, что мне невыносимо тебя видеть?
Ее частые всхлипывания заставляли насильника еще острее ощущать вину. Он поднялся, с трудом удерживая свое тело на дрожащих ногах. В комнате горел яркий свет, но Абрам Семенович смутно различал предметы. Весь какой-то сгорбленный, потрясенный происшедшим, он покинул место преступления.
В комнату вихрем влетел Игорь.
— Я видел его, он ушел. Что ты ему наговорила, он весь какой-то пришибленный? Даже не взглянул на нас с Митричем. — Но постепенно веселые нотки в его голосе исчезали, перед ним раскрывалась картина трагедии. — Он тебя тронул? — еще не совсем уверенно предположил Игорь.
— Он меня изнасиловал, — ответила девушка. Она перестала плакать и только теперь осознала всю глубину трагедии.
— Я убью его! — зарычал Игорь. — Догоню и убью! В таком состоянии он не мог далеко уйти.
— Не оставляй меня одну, — попросила Люба. — Сядь рядом.
Игорь повиновался и взял ее руки в свои ладони.
— Я быстро. Эта мразь не должна скрыться от возмездия!
К Любе вернулся рассудок.
— Если ты убьешь его, тебя посадят в тюрьму. А если тебе не удастся осуществить задуманное и он просто отделается скандалом, ты потеряешь работу.
— Я и сам уйду от него. Это теперь неважно!
— Глупенький! А институт?
— Поступлю в другой. Неужели ты не понимаешь, что его поступок невозможно оставить безнаказанным?
— Я тоже так считаю, но боюсь за тебя. Сейчас твои эмоции неуправляемы, ты лишь наделаешь много глупостей.
— Но что же делать? Может, милицию вызвать?
— Ты хочешь, чтобы я испытала унижение еще и перед милицией? — категорически отвергла Люба его предложение.
— Но ведь надо что-то предпринять, иначе потом будет поздно.
В помещение заглянула любопытная голова вахтера.
— Ты еще не отправил девушку?
— Исчезни, Митрич, — вспылил Игорь.
— А ты не кричи! — обиделся вахтер. — Вы развлекаетесь, а отвечать, между прочим, мне.
