Я уже хотела включить зажигание, но рука моя замерла в воздухе, потому что за домом остановилась машина. Через пару минут показалась фигура человека. Он осторожно приблизился к двери, огляделся и скрылся внутри здания.
Так, похоже, не одна я интересуюсь художником. Но ведь я уже видела вчера, как к нему кто-то поднимался. Зачем же понадобилось приходить еще раз? А вот тут я могла фантазировать сколько угодно, допуская, что он там вчера забыл свою шляпу или это вообще другой человек.
Всю усталость с меня сразу как рукой сняло. Мне очень хотелось знать, что это за таинственный человек пробирается в мастерскую среди ночи. Я осторожно открыла дверцу машины, выбралась наружу и подошла к дому.
Скорее всего, окна в мастерской были закрыты плотными шторами, но внутри включили свет, и похоже, что это был ночник, потому что слабо засветилось только одно окно. Многое бы я дала, чтобы сейчас там быть. Но как попасть в мастерскую? Не станешь же стучать в дверь после того, как кто-то туда прокрался. Я была абсолютна уверена, что это не художник. Комплекция не та, да и двигался он иначе.
Вероятнее всего, в мастерскую проник молодой человек, достаточно подтянутый и спортивный. Двигался он пружинистой походкой и практически бесшумно. Да и одежда была соответствующая. Такая, чтобы не мешать движениям. И этот спортсмен сейчас находился внутри. Интересно, что он там делает?
Мое любопытство иногда становится совершенно невыносимым. И чаще всего я ему уступаю. Вот и теперь вместо того, чтобы вернуться к машине, я усмотрела удобные уступчики на стене дома. Они помогут мне подняться почти до второго этажа, а там уже и балкончик. Непонятно только, каким образом я буду спускаться, но такая мелочь меня не остановила. Недолго думая, я начала карабкаться вверх. Да, проще было решиться, чем это осуществить, но тем не менее через некоторое время я уже переносила ногу через балконные перила. А оказавшись на балкончике, застыла на месте, потому что из мастерской доносились голоса.
Не мог же пришедший разговаривать сам с собой, значит, там кто-то был. И этот кто-то, скорее всего, Карчинский! Я приникла к балконной двери и прислушалась. Находящиеся в комнате говорили достаточно громко, и мне хорошо их было слышно.
— Не знаю я, — слышался голос художника. — Для меня самого это большой удар.
— Ты не знаешь, а кто, по-твоему, знает? — перебил его молодой голос с сильным акцентом. — За дураков нас держишь? Так я тебе объясню, что этого делать не стоит.
— Меня подставили, неужели это не ясно! — взвизгнул художник. — Я ведь никогда вас не обманывал.
— Все когда-нибудь случается в первый раз, — небрежно ответил молодой. — У хозяев есть предположение, что ты нашел другого покупателя, а их решил кинуть.
— Никого я не собирался кидать. — В голосе Карчинского появилась злоба. — Неужели я не понимаю, как со мной в этом случае поступят. Я же говорил и опять повторяю, что вазу я получил, но ее украли. Сначала здесь был пожар, но поджигали только для вида, самым главным для них была ваза.
— Вот-вот, а откуда знали, что именно эту вазу нужно брать?
— Никто этого не знал. И взяли не одну ее. Но ведь и дело-то не в ней, а в том, что внутри. А ни посмотреть, ни достать это нельзя, пока не разобьешь саму вазу. Поэтому я и прилагаю все силы, чтобы ее вернуть. Самое ведь ценное не в ней самой, а в том, чего никто не видит.
— Допустим, что тебе даже поверят и помогут найти вазу. Но ты получил от нас товар. Или тебе его не передали? В этом случае мы перероем весь город, но найдем ту женщину. Не бойся, у нас заговорит кто угодно.
При этих словах, а особенно от ленивого наглого тона, каким этот молодчик произносил их, меня бросило в жар, а по спине поползла холодная капля пота. Я поежилась. Не хотелось бы мне попасть этому ублюдку в лапы. Но Карчинский на его вопрос ответил:
— Я все получил и все сделал как надо. Осталось только отправить вазу обратно. Начинка надежно упакована, никому и в голову не придет, что скрывается внутри вазы.
— Ты должен был ее отправить, но не отправил. Знаешь почему приходится тебе задавать этот вопрос? После одного прокола ты тут же совершаешь другой. Такое поведение и твоя наглость выведут из терпения даже святого. Поэтому хозяева спрашивают, где алмазы?
— Не знаю! — завопил Карчинский. — Не знаю я! И как я могу это знать, если готовую вазу тоже украли?
— Ах, тоже. — Молодчик засмеялся. — Эти басни даже мне начинают действовать на нервы. Придумал бы что-нибудь пооригинальнее.
— Я что, похож на идиота? — зарычал Карчинский. — Пака еще никто не кидал, а с Чоном только самоубийца станет связываться. Неужели же не понятно, что все специально подстроено? Кто-то узнал о вазе из Кореи и забрал ее, но ему ведь также было известно и о вашем товаре, который должен уйти туда. Вот кто-то и взял себе все. Уверен, что не вазы его интересуют…
— Вот ты и попался! — Торжествующе произнес молодой. — Сам себя выдал. Ты же меня убеждал, что вазы в целости и сохранности. Но если кто-то знает о начинке, то их давно нет и в помине, даже осколков не осталось. Поэтому давай рассказывай всю правду.
— Я уже все рассказал, — устало ответил художник. — Мне больше рассказывать не о чем.
— А если так?
Послышался вскрик и глухой удар.
— Не надо, — теперь художник умолял. — Я действительно рассказал всю правду. Я могу повторить это самому Паку, хотя знаю, что он вряд ли оставит меня в живых.
— Правильно знаешь, — ответил подручный шефа Центра корейской культуры, — но пока с тобой и я могу разобраться.
Снова послышались крики, художник просил о пощаде, но никто не собирался его жалеть. Значит, именно этого человека послали из Москвы. Странно, что он так долго добирался. А я так и не смогла предупредить Карчинского, хотя времени у меня было достаточно. А если мне сейчас позвонить в милицию и сказать, что преступник напал на художника? Пусть приезжают и разбираются. Но для того, чтобы это осуществить, мне сначала нужно спуститься с балкона. Да, подняться было легче, чем спуститься. Я ухватилась за перила, перебросила ноги и постаралась нащупать уступчик, по которому поднималась наверх.
Моя рука задела какой-то предмет, похоже, что кусок глины, он полетел вниз и звучно упал на землю. Голоса в мастерской тут же смолкли, через секунду погас свет. Я лихорадочно болтала ногами, пытаясь удержаться. Второй этаж, в конце концов, не так уж и высоко. Нога соскользнула с уступчика, и я полетела вниз. Приземлилась с шумом, но довольно благополучно. Кажется, ни ушибов, ни переломов нет. Но в мастерской сейчас два человека. Одному приходится плохо, а другой затаился и выжидает. Возможно, он вообще уже покинул мастерскую, не дожидаясь, пока там появится еще кто-то. Скорее всего, так и есть. А Карчинский там один. А если он пострадал? Нужно ведь вызвать «Скорую». А лучше всего позвонить сразу по двум номерам. Пусть и менты, и врачи приедут и на месте разберутся. Я быстро пересекла дворик, зашла за угол, где торчала телефонная будка. Похоже, что аппарат исправен. Я торопливо набрала две цифры, и тут меня сзади обхватили цепкие руки. Я попыталась закричать, но лицо закрыли мягкой тряпкой с каким-то резким кисловатым запахом. Я судорожно вздохнула и стала проваливаться во тьму.
Я пришла в себя и долго не могла понять, где нахожусь. Совершенно незнакомая комната, с незнакомыми вещами и незнакомыми запахами. Удивительное количество старых вещей. Эту лампу делали, похоже, в тридцатые годы, а тот буфет не иначе как из прошлого века. Понятно. Есть такой сорт людей, которые не в силах расстаться с дорогим их сердцу старьем. Вот и хранят шкафы и комоды, столы и стулья. Это может касаться одежды или игрушек. А потом проходит сколько-то лет, и старые вещи начинают представлять историческую ценность. Вот чего никогда не могла понять моя мамуля, стремящаяся окружать себя современными вещами. А эти старые вещицы напоминали мне дом бабушки. Даже запахи были схожие: каких-то трав, нафталина, опилок и еще чего-то неуловимого. Наверное, так пахнет старость.
Вот только непонятно, каким образом я оказалась в этой «лавке древностей» и что тут делаю. Попыталась встать. Слава богу, моему неведомому похитителю не пришло в голову меня связывать. Это одновременно внушало оптимизм и дарило физическое ощущение свободы. Хотя, если вдуматься, что толку с того, что я могу беспрепятственно передвигаться по этой каморке? Отнюдь не чувствую себя от этого комфортнее. Вот так думаешь, что ты Мата Хари, а тебе суют в лицо какую-то тряпку, а когда ты отключаешься, волокут неизвестно куда. А затем ты оказываешься запертой и чувствуешь себя до крайности глупо и унизительно.
И что теперь прикажете делать? Может, позвать на помощь? Было бы здорово, если бы здесь оказался герой-спаситель. Но боюсь, что у нас сейчас страшный дефицит таких людей. Но и выбраться сама я все равно не смогу. Отвратное положение. К тому же мне неизвестно, кто это сделал. А вдруг какой-нибудь маньяк, или извращенец, или и то и другое. Вот только этого мне не хватало. И так уже приключений выше крыши, за последнее время что-то судьба расщедрилась на них, постоянно какие-то недоразумения. Но почему другим удается жить тихо-мирно и не впутываться ни в какие передряги? Как им это удается? И почему я такая везучая на разные гадости?
